Купленная Зверем (СИ) - Бауэр Алика

В этот момент я увидела в Луизе действительно сильного человека, в которой мужества было столько, сколько найдется не у каждого мужчины.

Посреди горла встал ком горечи, мешая что-либо сказать. Да и слова, пусть даже и поддержки и сочувствия, казались совершенно лишними.

«Я увеличила свою стоимость к аукциону».

Человеческая женщина, да вдобавок еще и беременная, явно не самый востребованный товар. Пусть Луиза и прикрыла свои истинные чувства под предлогом повышения собственной цены, но думаю, что она пошла на такой страшный и смелый шаг из-за страха за будущее неродившегося ребенка.

Мы еще сами до конца не понимали, в какой мир попали, и уж тем более какая жизнь нас ждет после аукциона, когда каждый лот обретет хозяина. Что уж говорить о младенце, требующем любви, заботы, тепла и самого банального ухода, который может и не быть возможности обеспечить.

Луиза решила лишить жизни только зародившуюся жизнь, чем обречь младенца на ад, в котором суждено вариться нам.

— Мне… Мне очень жаль, — все же прошептала я спустя какое-то время, прерывая звенящую тишину. — Правда.

— А мне – нет, — ее уголки губ дрогнули в улыбке, в то время как из глаз упало еще несколько слезинок. — Почти. Не знаю … Не могу разобраться в своих чувствах. Не могу понять, почему ощущаю здесь дикую пустоту, — она надавила на низ живота, комкая под пальцами одеяло, — хотя еще вчера не знала об этом ребенке, — голос сорвался, и всхлип вырвался из груди.

— А твой жених? — спросила я аккуратно, — Алекс знал?

— Нет. И…— Луиза вдруг остановилась на полуслове и спустя минуту, прикрыв глаза, быстро произнесла, чуть запинаясь, — это не его ребенок. Единственный, с кем у меня был секс, это Кит.

Я перестала дышать и ощущала, как необратимо лечу в пропасть. На миг комната вокруг поплыла. Это, должно быть, шутка, розыгрыш или последствия ударом электрошокером, вызывающие слуховые галлюцинации.

Я издала короткий смешок, который мне тут же аукнулся ноющей болью во всем теле.

— Что ты такое говоришь?

— Да, твой Кит оказался не таким святым. Слушай, — впервые за все время Луиза повернула голову, посмотрев на меня заплаканными глазами, — я сама не хотела, чтобы это произошло. Точнее, хотела, но не так.

В этот момент я ненавидела себя. За то, что просто лежу подобно тряпичной кукле и не могу даже закрыть уши руками, чтобы не слышать слова, которые были сравнимы с тысячей кинжалов в сердце.

Луиза вновь отвернулась и заговорила монотонным голосом:

— Это случилось пару месяцев назад. Вы в тот вечер крупно поссорились, а мы с Китом случайно встретились на улице и разговорились. А когда замерзли, я пригласила к себе на чай… и вот, — она пожала плечами. — Ты наверняка догадывалась, что я хотела у тебя его отбить, но не таким путем.

Разбитым калейдоскопом в голове проносились картинки наших с Китом ссор. Одна хуже предыдущей. И каждый из нас становился друг к другу все холоднее, все равнодушнее. Но отчего-то продолжали цепляться друг за друга. Потому что так правильно? Так привычно? И зачем? Чтобы потом узнать об измене другого, лежа парализованный на больничкой койке после попытки бегства из плена?

Я осознала, что тихо плачу, глотая воздух маленькими глотками, лишь когда почувствовала на губах соленую влагу.

— Если тебе станет легче, — неуверенно произнесла Луиза, — то во время секса он назвал меня твоим именем.

Из груди вырвался истеричный смешок.

Нет, мне не легче.

Но больше душил не факт измены, не что мой жених предпочел мне другую, а что Кит отказывался меня отпускать, и продолжал обманывать, сам прекрасно понимая, что я ему не нужна.

Отвернувшись друг от друга, больше мы с Луизой не разговаривали.

Глава 17

Настал третий день нашего пребывания в Пункте, а значит, сегодня должны были состояться «смотрины», что бы они собой не представали.

После каждодневных ритуалов, состоящих из завтрака, обеда, абсолютно не нужных курсов и душа, нас всех в сопровождении шести вооруженных охранников повели в соседний корпус, соединенный длинным, казавшимся бесконечным коридором. Двоих Зверей приставили ко мне лично, как к особо опасной беглянке, что не могло не льстить, но так же лишало меня возможности попытаться снова бежать.

Мы прошли через арку и оказались в достаточно тесной комнате без окон и с одной дверью, за которой таилась неизвестность.

— Выстроиться в ряд! — скомандовал рычащим голосом один их охранников, что стоял спереди. — Заходим по семь человек. Выходить разрешается, только когда откроется дверь.

Все незамедлительно выполнили приказ, встав друг за другом. Первая семерка зашла туда, трясясь от страха, но выбора у них не было. По ощущениям девушки отсутствовали минут пятнадцать. Оставшиеся дико нервничали. Я и сама переживала не меньше и пыталась как-то себя успокоить, потаптывая ногой и покусывая до боли подушечки пальцев. Дурная привычка.

Наконец, дверь открылась, и к нам вернулись ушедшие девушки. У кого-то на лицах отражался шок со смесью ужаса, кто-то сохранял спокойный, даже скучающий вид. Но главное, что на них не было видно телесных повреждений. Это не могло не радовать. Все наши тут же бросились к ним с расспросами, наполняя небольшое пространство воцарившимся хаосом их женских голосов.

— Успокоились! — прорычала охрана, открывая стрельбу в потолок для убедительности. — Следующая семерка.

Я оказалась шестой в этой цепочке. А завершала ее Сара, чей спокойный вид вселял уверенность.

Глаза не сразу привыкли к яркому белому свету, который ослепил моментально. Но когда зрение вновь вернулось в норму, на миг я пришла в полное оцепенение, не представляя такое даже в страшном сне.

Мы оказались в небольшом квадрате, который напоминал аквариум с высокими стеклянными стенами и потолком. По ту сторону находилось примерно около двадцати Зверей, смотрящих на нас, словно на каких-то докованных игрушек. Хотя, скорее всего, такими мы для них и являлись.

Я оперлась о единственную непрозрачную стену в этом стеклянном куполе, старясь дышать ровно.

Такое количество Зверей в одном месте и так близко я в жизни еще не встречала. Многие из них не скрывали своих длинных когтей и клыков при разговоре с собеседником, смысл их бесед оставался для нас загадкой, так как толстое стекло не пропускало ни звука. На смотрины пришли в основном мужчины, женщин можно было пересчитать по пальцам. Все они бурно нас обсуждали, тыкая когтями в стекло и вульгарно смеясь.

Я сжала кулаки, чувствуя, как мне стало не хватать кислорода. Да, нам не причиняли боль, но моральное унижение было ничем не лучше. Мы словно куски мяса на красивой витрине.

Чем больше я разглядывала Зверей, тем больше у меня начинало рябить в глазах от их пестрых и ярких нарядов.

Сара подошла и оперлась о стену рядом со мной, откинув голову назад.

— Я слышала, что чтобы попасть на такие смотрины, нужно заплатить уйму денег.

— Мерзость, — выплюнула я, представляя, что такие мероприятия для Зверей означали целое событие.

Некоторые держали в руках блокноты, с серьезным и не очень видом что-то записывали в них.

— Посмотри, — Сара указала на двух девушек, практически прилипших к переднему стеклу и кривлявшихся перед стайкой парней по ту сторону аквариума, — а им, похоже, это нравится.

Я закатила глаза, не понимая, почему делали такое они, а стыдно было мне.

Не знаю, на что надеялись те девушки. Что Звери выкупят их и обеспечат лучшую жизнь? Сильно сомневаюсь. А были ли те, на кого не находился свой покупатель? Что случалось с такими лотами?

— Чувствую себя как на рынке. Только никогда не думала, что окажусь на одной стороне с домашним скотом.

Сара невесело ухмыльнулась.

На автомате я повернула голову в сторону раздавшегося без причины глупого смеха тех самых девиц, но вдруг наткнулась взглядом на темное пятно, что выделялось среди обилия цвета.