Дикая ночь (ЛП) - Эндрю Николай

Внезапно все вокруг забывается, когда одна из моих любимых песен наполняет теплый воздух хижины. «Верни меня к жизни» «Эванесенс». Так уместно. Он видит меня, и я вижу его. Всего его. И между нами мы показали друг другу жизнь, о которой никогда не думали, что у нас будет. Мы спасли друг друга.

Тулак отстраняется, двигаясь, чтобы пососать мой сосок, длинными, сильными рывками, пока его зубы царапают мою кожу.

Он движется к другому, проводит языком по нему, посылая волны тепла в мое сердце, когда он ловко проводит руками вверх по моим ногам, раздвигая их, и вцепляясь пальцами в мои трусики, отрывая их от моего тела. После всего сексуального, что мы сделали за последние двадцать четыре часа, мне все равно нужна была новая пара.

— Я хочу не торопиться с тобой, но не знаю, смогу ли сдержаться, — говорит Тулак напряженным голосом, когда его руки сжимают мои бедра, кончики пальцев сильно вдавливаются в мою нежную кожу.

— Тогда не надо, — говорю я ему, затаив дыхание. — Трахни меня. Ты мне нужен.

Он стискивает зубы, как будто пытается держать себя в руках. Его мышцы сжались и напряглись. Мне больно смотреть, как он освобождается.

— Будет больно, — говорит он. — Я бы хотел, чтобы этого не было, но это произойдет хотя бы на мгновение.

— Я хочу, — говорю я ему, улыбаясь в темноте. — Я хочу чувствовать себя живой. Я хочу, чтобы сумасшествие этого прошедшего дня было обосновано тем, что ты наполнил меня, дополнил меня.

— Ты уверена? Потому что, как только это начнется, я не в силах буду остановиться. Мне нужна эта тугая пизда, обернутая вокруг моего члена.

— Возьми меня. Я хочу это. Но Тулак?

— М-м-м?

— Не могу обещать, что не буду кричать.

Его губы встречаются с моими, и я чувствую остроту его зубов на своем языке, не раня меня, а напоминая мне о том, кто он такой. Дикое животное. И весь мой.

— Чем громче, тем лучше, принцесса, — говорит он.

Его руки ушли с моего тела, и я знаю, что каждое место, к которому он прикасается, кажется обожженным, но мое тело жаждет, чтобы он вернулся. Мне не нужно спрашивать, пока он трется головкой своего твердого члена о мой влажный шов, покрывая себя моим возбуждением, когда я кусаю губу.

Он снова отстраняется, срывая отчаянный стон с моих губ. Он быстро сменяется пьянящим, беспричинным стоном, когда он сосет мой клитор своим ртом, щелкая его языком, пока я извиваюсь под ним, зарываясь пальцами в его волосы. Он проводит языком по всей длине моей киски сильными, расчетливыми движениями.

Когда он отстраняется, я вижу блеск моего возбуждения на его губах, когда он прижимает толстую головку своего члена к моему центру, прежде чем наклониться для поцелуя. Пробуя себя на его языке, когда он скользит по мне, я впадаю в лихорадочное безумие. Мой язык воюет с его языком, когда я пытаюсь приблизиться, пытаясь заставить его толкнуться в меня.

Он все еще сдерживается.

Он мне нужен.

— М-м-м, — говорит он, целуя меня в ухо. — Я думаю, что ты мой любимый вкус.

Я рычу от разочарования. Как бы я ни хотела, чтобы он поглотил меня, он мне больше нужен внутри меня. Мне нужно, чтобы он справился с тяжелой болью, которую накопил во мне. Я толкаю бедра вниз, обхватывая его член. Я вздыхаю.

— Жадная принцесса, — смеется он.

— Чертовски верно, и ты дразнишь.

Он посмеивается над моей кожей, когда я тянусь к нему, нуждаясь в том, чтобы он растянул меня, наполнил. Он упирается руками позади меня, срывая крик с моих губ, и вводит в меня свой чудовищный член. Теперь он ощущается больше, толще. Я чувствую, как моя киска растягивается, рвется в попытках приспособиться к нему, даже когда я напрягаю каждый мускул, моя спина выгибается над столом, когда я хныкаю в поцелуе. Он толкается вперед, и я кричу, визг, которым должна гордиться дочь ведьмы. Он не сдается. Каждый его дюйм наполняет меня. Укус боли отступает, когда я задыхаюсь, ощущение завершенности застает меня врасплох.

— Такая чертовски тугая, — стонет Тулак мне в губы. — Это то, чего ты хочешь? Ты хочешь уйти отсюда, истекая моим семенем, потому что я не уйду отсюда, пока мы оба не выдохнемся.

— Да, пожалуйста, — я отвечаю ему сквозь зубы. Я чувствую себя ненасытной, и мы только начали.

Я думала, что рядом с ним я чувствую себя как дома, но это… это намного лучше. Он стоит неподвижно, позволяя моим мокрым стенам пульсировать вокруг него. Он берет мои губы в грубый поцелуй, из его груди вырывается низкое рычание, когда я стону.

Он ждет меня. Я знаю, что он не хочет причинить мне боль, но то, что я чувствую, совершенно противоположно. Мне нужно, чтобы он двигался, толкался в меня, чтобы входил глубоко, каждый удар раздувает огонь этого жара, который поглощает меня изнутри.

— Мне нужно, чтобы ты трахнул меня, Тулак, — умоляю я.

Я раскачиваюсь на нем, пока он скользит моей задницей ближе к краю стола, пока он не может входить в меня дальше. Медленно он выскальзывает, медленно толкаясь обратно, что будет моей смертью. Я сильнее прижимаюсь к нему, обвиваю руками его шею, пытаясь ускорить темп. Мое лоно сжимает его, стискивая, покрывая его, когда он начинает понимать мой намек, пока он не врезается в меня.

Он прижимается носом к моей шее, кусая пульс, зубы царапают мою плоть, когда я чувствую, как тяжесть моего оргазма начинает нарастать. Он просовывает руку между нами, находя мой клитор и посылая свет, танцующий за моими веками, когда он начинает тереть его порочными кругами. Я становлюсь все более влажной рядом с ним, пока не чувствую его бедра, когда он входит в меня, все сильнее и сильнее.

Невероятно, мне кажется, что он становится больше внутри меня, шире расставляя мои бедра, растягивая мою и без того избитую киску за ее девственные пределы. Исчезла гладкая кожа, которая была у меня во рту. Кожа грубая, трется о мои напряженные стенки в восхитительном трении, когда его головка расширяется внутри меня, удерживая меня на месте.

Вот что он имел в виду.

Узел.

— Моя, — рычит он, кусая меня за шею.

Мой дикий мужчина.

Его рычание и собственничество должны меня напугать. Черт, и он должен расти внутри меня, пока мы не сцепимся, но это доводит меня до экстаза. Это похоже на цепную реакцию, когда он сосет мою шею. Скользя на последний дюйм, пока он не может толкнуть глубже, он начинает наполнять меня горячими потоками, когда мое собственное тело отвечает: мой оргазм пронзает меня, когда я сжимаюсь вокруг него, все мое тело напрягается. Я чувствую, как он начинает сжиматься, когда потоки, пульсирующие из его члена, начинают замедляться.

— Твоя. Я вся твоя, — я стону, тяжело дыша, пытаясь отдышаться.

Он прижимается своим лбом к моему, и я знаю, что сейчас это только мы, когда тишина наполняет комнату, песня подходит к концу.

Я пытаюсь пошевелиться, но его массивный член, завязанный внутри меня, удерживает меня на месте, когда он обнимает меня руками.

— Это было чертовски красиво, но я думаю, что могу сделать лучше.

— После того, как мы приберёмся и вернёмся в лагерь? — мой разум пуст, пока я изо всех сил пытаюсь осознать реальность, а удовольствие все еще угасает во мне.

Он усмехается, притягивая меня к себе для быстрого поцелуя, прежде чем прошептать мне на ухо.

— Я прослежу, чтобы мы не ушли отсюда, пока ты не забеременеешь или не приблизишься к этому.

Шок прокатывается по мне, прежде чем его член дергается, напоминая мне, что мы все еще связаны, когда его сперма капает между моих бедер. Я крепче обхватываю его ногами, наслаждаясь влажностью его кожи, и прижимаюсь бедрами к его.

— Тогда нам есть над чем поработать.

Рая

Девять месяцев спустя

— Ещё один толчок, — говорит Санберст с ухмылкой. — Ты блестяще справляешься, дорогая. Просто продолжай в том же духе.

Она поднимает взгляд на Тулака, который последние три часа крепко сжимал мою руку, пока я кричала и кричала, цепляясь за него ради силы. Стон вырывается из моего хриплого горла, когда я снова тужусь, Санберст говорит мне, что может видеть голову. Малыш почти здесь. Все будет хорошо.