Бессонница Черного Зверя (СИ) - Полынь Кира Евгеневна

Наша с ним встреча — это предупреждение.

Просто неподъемная сумма для торговки выпечкой! Мы и так едва могли отложить что-то на будущее, а с такой потерей будем жить впроголодь, не оставляя ни медяка про запас! За плохой месяц выручка бывало составляла эти самые четыре золотых!

Нужно было срочно искать какой-то выход. Срочно.

Стоило толкнуть дверь в дом, как в нос ударил знакомый запах.

Черный Зверь.

Обоняние не подвело, и я сразу же заметила мужчину, нелепо смотрящегося на моей табуретке, которая подходила ему так же, как кресло для коня. Он держал в руках пышный букет… кто бы мог подумать! Гортензий! Но услышав мое присутствие, остался сидеть на месте.

Мазнув взглядом по кухне, заметила и другой букет, уже заботливо поставленный в вазу, и бутылку вина из голубого стекла, и даже корзинку с ароматно пахнущими женскими маслами, которые были нам не по карману.

Все это слишком походило на… О, боги, Фи! Неужели она решила сама поучаствовать в этом сватовстве?!

Но болезненные отметины от чужих рук на запястьях заныли, напоминая, что есть кое-что куда важнее, чем моя честь и гордость. Пусть мы ругались с мачехой, но я любила ее. По-своему, не часто, но любила. И оставлять все это так, когда в моих руках есть шанс выручить ее, я просто не могла.

— Зачем он здесь?

— Пришел тебя сватать, — вяло ответила Фи, и ее рыжие брови жалостливо съехали вниз.

— Сколько дает?

— Тридцать предлагал.

— Бери. Я согласна.

Взглянув на Черного Зверя, могу поклясться, я видела, как вспыхнули его глаза. На серебристо-черном дне вспыхнул такой огонек жажды, что по рукам пронеслись мириады мурашек, позволяя в полной мере осознать, как я сейчас поставила на себе жирный крест.

И пусть.

Иногда, очень важно оглядываться и смотреть по сторонам. Это помогает понять, что не только у тебя все может быть плохо, кто-то близкий может находиться в куда большей опасности, чем ты. Главное не упустить этот момент, или может быть слишком поздно.

— Улва, дочка, ты уверена?

— Да. Конечно, — я торопливо закивала головой, и бегом бросилась в свою комнату, чтобы не передумать и быстро собрать свои вещи.

Внизу послышался оправдывающийся шепот, а потом Фи поднялась по ступеням, направляясь ко мне, чтобы сказать что-то, что точно заставит меня плакать. Я узнавала ее по походке, и стоило ей оказаться возле порога, как я первая начала разговор, быстро забрасывая скудный гардероб в потрепанную годами сумку:

— Я не передумаю.

— Что-то случилось?

— Ничего, — рыкнула сквозь зубы, вновь вспоминая о гадких прикосновениях.

— Улва, ответь мне.

— Все в порядке.

Фи подошла ближе, и опустилась на колени, аккуратно останавливая мою руку, и я зашипела от нахлынувшей боли.

— Это еще что такое!? — вскрикнула она, глядя на черные пятна синяков. — Кто это сделал?!

Забросив сумку на плечо, я ладонями накрыла женские плечи, силой заставляя ее развернуться ко мне, и выслушать:

— Это Чернь. Дань повысилась, теперь четыре золотых.

— Но где же я смогу их взять!

— Фи, не глупи, — понизив голос, ответила я и бросила взгляд вниз, туда, где этажом ниже сидел незваный гость.

— Оооо… Нет, доченька, не надо! Мы справимся сами!

— Я люблю тебя, Фи, — легко чмокнув всхлипнувшую мачеху в лоб, я поднялась с колен и побежала вниз, прогоняя непрошенные слезы.

Только не рыдать! Только не рыдать!!!

— Я готова. Поехали скорее, господин Хидай.

— Аксар, — поправил он, подозрительно рассматривая мой энтузиазм.

— Да знаю я, — буркнула, и вышла на крыльцо.

Господин Ворон приветственно каркнул, и у меня камень с души упал. Его буквально выбросили на ходу, прямо под колеса кареты, но с птицей все было в порядке, и я облегчённо выдохнула.

Переживанием меньше.

— Улва! — мачеха бежала следом, и на бегу прижала меня к пышной груди, сдавливая в объятиях. — Я тоже тебя люблю, — шепнула, и отпустила, скрывая набежавшие и поблескивающие в уголках глаз слезы.

Господин Хидай смотрел за всем этим с некоторым изумлением и подозрением. Он прекрасно понимал, что мое согласие несло в себе что-то, что он упустил, и теперь глядя на наше прощание, хмурил темные брови, становясь похожим на задумчивого истукана.

— До свидания, — шепнула я в ответ, и выскочила под дождь, будучи тут же укрытой чужим плащом.

Черный Зверь, стоя рядом, возвышался надо мной, и придерживал отданный плащ на моих плечах, не боясь насквозь промокнуть. Громко свистнув, он подозвал коня, помогая мне уместиться в седле, и уселся сам, обхватывая у пояса своими сильными и горячими руками.

Взглянув на мачеху, увидела, как она мягко поцеловала кончики пальцев и приложила их к сердцу, провожая меня в чужой дом.

Серый с подпалиной конь, сорвался с места, и я, наконец, заплакала, пропуская через себя весь страх дня.

Глава 21. Голод

Она плакала. Возможно даже рыдала.

Аксар не мог знал причин и подробностей, но парализованный женской слабостью, молча вел коня по дороге, не зная, что следует сказать. Будто удар под дых! Весь воздух вышел из легких с шумным выдохом, а ответов так и не нашлось.

Понятия не имея, что делают в таких ситуациях, он только поправил сползающий плащ, набрасывая капюшон на ее и без того мокрые волосы. Не хватало чтоб простыла. Это ему непогода была нипочем, и животное здоровье никогда не подводило, но глядя на этот маленький комок, сидящий перед ним, Аксар беспокоился.

Да, именно беспокоился. Переживал, и даже не за себя.

Затихнув, Улва так и не сказала ни слова, лишь торопливо размазывала слезы и капли дождя по щекам, у самых ворот поместья. Только по приезду доверительно протянула руки, прося помощи снять ее с седла. Опуская перед собой тонкую фигурку, Аксар почувствовал себя незаменимым, и это сладко лизнуло гордость.

Было в этом что-то… Когда женщина сама доверчиво идет навстречу даже в таких мелочах.

— Я уж думал вы не вернетесь, — насмешливо поприветствовал Хьюго, вновь появляясь в проеме главных дверей. — Пойдемте в дом, Верен уже накрывает обед.

— Здравствуйте, господин Хьюго Райт, — немного ядовито ответила девушка, юркой мышкой шмыгнув в протопленный и сухой воздух здания, — думала, увижу вас раньше.

— Как видите, — он грациозно обвел пальцами немного помятую рожу, и улыбнулся разбитой губой. — Меня задержали непредвиденные обстоятельства.

Взглянув на Аксара так, что он впервые за всю жизнь почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, Улва поприветствовала и Верена, который доброжелательно улыбнулся исчезнувшей ранее гостье.

— Будь добр, подготовь ванну и комнату для леди Улвы.

— Можно без «леди», — поспешила добавить она, но Аксар перебил:

— Нет, не можно.

Сверкнув темными глазами, осторожно сняла с плеч его плащ, и потянулась к крючку в стене, как Аксар перехватил ее руку, удостоившись болезненного шипения.

Ему хватило взгляда и секундного прикосновения пальцев, чтобы ощутить припухшую кожу, и увидеть чернеющие пятна, увенчанные на тонких запястьях.

Всего секунда, но этого оказалось достаточно, чтобы гнев вскипел расплавленным железом, и воздух вокруг пропитался ароматом раскалённой до предела яростью.

— Кто?!!

— Ай! Отпустите!

— Кто это сделал!?

Его мир пошатнулся.

Сама мысль о том, что кто-то мог обить ее, причинить боль, поранить, лишала его всякой разумности. Расстелившаяся перед глазами пелена, напрочь лишила его всего человечного, он уже превратился в животное, которое с легкостью могло свернуть шею попавшейся под горячую руку жертве.

— Лучше скажи, — успокаивая шепнул Хьюго, зная, что значат эти искры, взрывающиеся в глазах друга.

— Чернь, — она выдохнула незнакомое имя, и устало опустила голову, прикрывая глаза веками, и притягивая взгляд к длинным ресницам.

Проблема.

Она огромная, монументальная проблема!

С трясущимся желанием убивать на поверхности мышц, Аксар понял, что теперь все ее неприятности трогают его не меньше, чем свои собственные! Встающие перед глазами сцены того, как остаются на белой коже эти уродливые отметины, заводили. Они пробуждали то животное, которым он для всех был, и невиданная страсть убивать, весело закипала, вводя его в смертельный угар.