Дж. Уорд - Мой любовник
Когда они с Торментом натянули поводья, цокая копытами лошади, остановились, по-прежнему продолжая беспокойно приплясывать на месте, и их приходилось постоянно одергивать. На самом деле громадные жеребцы были выведены специально для боя поэтому обладали отменным темпераментом, так что после того, как Дариус спешился, его протеже с трудом удалось усмирить обоих коней, крепко ухватив их под уздцы.
На протяжении всего пути Дариус сомневался в принятом ранее решении, но сейчас, по прибытии сюда, он, наконец, все обдумал и твердо уверился, что это наиболее подходящее место для младенца.
Бережно удерживая на руках свой ценный груз, Дариус подошел к двери. Ее отворил сам хозяин дома. Глаза мужчины блестели в лунном свете, но не радость делала их таковыми. На самом деле, слишком знакомая боль утраты проникла в этот скромный обитель — по этой причине Дариус и отыскал именно их.
Вампиры проходили через горе и радости точено так же, как люди: делясь вестями и выражая соболезнования.
Дариус почтительно поклонился джентльмену, несмотря на свой высший статус.
— Приветствую вас, почтенный сэр, в эту хладную ночь.
— Приветствую и вас, мой господин, — очень низко поклонился мужчина, и когда он выпрямился, его добрый взгляд обратился на крошечный сверток. — Надеюсь, холода скоро отступят и станет теплее.
— Воистину, давно пора холодам прекратиться. — Дариус откинул верхнюю часть одеяльца и еще раз взглянул на крошечное личико девочки. Эти глаза, эти привлекающие внимание серые глаза были устремлены на него. — Желаете… сначала взглянуть на нее?
Его голос сорвался, потому что он не хотел осуждения малышки, ни сейчас, ни в будущем — и он сделал бы все возможное, лишь бы не допустить этого. Он утаил часть правды, не раскрыв обстоятельств ее зачатия. Да и как он мог? Кто тогда взял бы ее? И если у малышки не проявятся черты ее второй натуры, никто никогда и не узнает.
— Я не нуждаюсь в осмотре. — Джентльмен покачал головой. — Она — благословение, которое сможет заполнить пустые объятия моей шеллан. Вы сказали, что она здорова. Это все, что нас беспокоило.
Дариус выдохнул, и, не осознавая того, продолжал смотреть на младенца.
— Вы уверены, что хотите отдать ее? — тихо спросил джентльмен.
Дариус оглянулся на Тормента. Взгляд парня горел, он стоял рядом со своим усмирившимся жеребцом, весь скрытый под черной кожей боевых доспехов, оружие покоилось на перевязи на груди и седле, его облик предвещал битву, смерть и пролитую кровь.
Дариус осознавал, что представляет собой подобную картину, когда повернулся обратно к джентльмену и прочистил горло.
— Не откажете мне в одной просьбе?
— Конечно, сэр. Прошу, все, что угодно.
— Я… я хочу наделить ее именем.
Джентльмен еще раз низко поклонился.
— Мы примем это как добрый знак вашего благоволения.
Дариус оглянулся через плечо, переведя взгляд с гражданского на прикрытую из-за холода дверь дома. Где-то там, внутри, в трауре находилась женщина, потерявшая собственного младенца на родильном ложе.
По правде говоря, он кое-что знал об этой темной, пустой тени, когда готовился отдать то, что находилось в его руках, другому. Он утратит часть своего сердца, когда ускачет отсюда по лесистой долине, от некогда разбитой семьи, которую сейчас он сделает цельной, но малышка заслужила любовь, которую ее здесь ожидала.
Голос Дариуса громко раздался в окружающей тишине, торжественно провозглашая:
— Да будет имя твое — Хексания.
Джентльмен вновь поклонился.
— «Благословенная». Воистину, это имя украсит ее.
Последовала длинная пауза, в течение которой Дариус продолжил смотреть в ангельское личико девочки. Он не знал, когда увидит ее вновь. Теперь эта семья стала ее; ей нет нужды в двух воинах, приглядывающих за ней. И будет лучше, если они не станут вмешиваться. Два воина Братства, регулярно посещающие эту тихую обитель? Вполне могут возникнуть вопросы, поставившие под угрозу тайну ее зачатия и рождения.
Дабы защитить ее, он должен исчезнуть из ее жизни, чтобы гарантировать ей нормальное будущее.
— Мой господин? — кротко спросил джентльмен. — Вы действительно абсолютно уверены, что хотите доверить это дитя нам?
— Простите. Конечно… я абсолютно уверен.
Дариус чувствовал, как его грудь горела огнем, когда наклонившись вперед, он передал крошку в руки незнакомца.
Ныне ее отца.
— Благодарю… — Голос мужчины сорвался, когда он принял крошечный сверток. — Благодарю вас за свет, который вы нам даровали во тьме нашей жизни. Воистину, есть что-то, что мы могли бы сделать для вас?
— Будьте… будьте добры к ней.
— Не сомневайтесь, мой господин. — Мужчина повернулся, но затем остановился. — Вы никогда не вернетесь, ведь так?
Покачав головой, Дариус не мог оторвать взгляд от одеяльца, которое мать малышки сделала для нее.
— Она ваша, словно родилась в вашей семье. Мы оставляем ее здесь, вверяя вашей заботе, и верим, что вы хорошо будете к ней относиться.
Джентльмен сделал шаг вперед и обхватил предплечье Дариуса, сжав его, предлагая свое сочувствие и участие.
— Вы поступили мудро, доверившись нам. И знайте, что вам здесь всегда рады.
Дариус склонил голову.
— Благодарю вас. Пусть преславная Дева-Летописеца смилостивится к вам и вашим близким.
— Да пребудет ее благословенный свет с вами и с вашим спутником.
С этими словами, джентльмен вошел в двери своего дома. Последний прощальный взмах рукой — и дверь захлопнулась, скрывая мужчину и малышку на его руках.
Зафырчав, кони забили копытами, почувствовав, что скоро поскачут вперед, но прежде чем сесть в седло, Дариус обошел вокруг дома и заглянул через оконное стекло в свинцовой раме, надеясь увидеть…
У огня, на ложе, застеленном чистым постельным бельем, лежала женщина. Ее лицо было обращено к пылающему очагу. Она была бледна как то полотно, что покрывало ее, а ее пустые глаза напомнили Дариусу о несчастной, отправившейся в Забвение женщины перед его собственным камином.
Женщина не села и не перевела взгляд, когда в спальню вошел ее хеллрен, и на мгновение Дариус забеспокоился о том, что совершил ошибку.
Но малышка, должно быть издала какой-то звук, потому что женская голова вдруг резко повернулась в ее сторону.
Когда она увидела протянутый ей сверток, ее рот раскрылся, замешательство, а затем страх преобразили черты ее красивого лица. Внезапно она откинула одеяло и потянулась к младенцу. Ее руки так сильно дрожали, что хеллрен женщины прижал малышку к ее груди… но она уже сама удерживала новорожденную дочь у своего сердца.
