Алина Борисова - Город над бездной
– Не за что. У нас есть горячий чай?
– Да, конечно, я только что кипятила, я сейчас, – послышался звук отодвигаемого стула. Куратор вернулся в кабинет. Подошел, сел в кресло напротив.
– Ну, давайте знакомиться, Лариса. Меня зовут Анхенаридит Кортоэзиасэри ир го тэ Ставэ. Последние 68 лет я занимаю должность куратора медицинского факультета университета.
Хорошо быть вампиром. У меня вот дедушка в 68 лет от старости умер. А этот только на последнем месте работы столько оттрубил. И еще столько же оттрубит, ежели не надоест.
– Сейчас Инга принесет чай, и, я надеюсь, вам все же удастся согреться. Как вы сумели так замерзнуть – не посмотрели в окно перед выходом?
– Оказалась не готова к увиденному, – пробормотала, опуская голову. Ну не рассказывать же ему о проблемах отсутствия присутствия у меня зимнего пальто нужного размера. Не за этим же он меня с лекции выдернул. И как он вообще узнал, что я насквозь замерзла? Вроде не дрожу.
Вошла Инга с подносом. Переставила с него на столик фарфоровый чайник, сахарницу, вазочку, полную конфет и ровно одну чашку.
– Позвольте мне поухаживать. – Он галантно наполнил чашку чаем и подвинул ко мне, – сахар кладите сами, могу не угадать.
Инга вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Я насыпала себе сахар серебряной ложечкой, и понимала, что пальцы все еще плохо меня слушаются. Он просто сидел, смотрел, всем своим видом выражая, что абсолютно никуда не торопит и никуда не торопится. Интересно, зачем он меня все-таки позвал?
– А вы не составите мне компанию? – поинтересовалась, делая первый глоток. Он что, вот так и будет пялиться, как я пью?
– Если вы угостите – с удовольствием.
Непонимающе подняла на него взор и, только уловив лукавый блеск его глаз, поняла, что угоститься он собрался не чаем. Поперхнулась. Он рассмеялся.
– Пейте, Лариса, пейте. Я просто шучу. А чай я и в самом деле не пью, уж извините.
Улыбка у него была очень приятной. Открытой такой, располагающей, искренней. Глаза его были цвета спелых каштанов в лучах осеннего солнца, а нечеловеческие узкие щели зрачков казались провалами Бездны, разделяющей землю на мир людей и мир вампиров.
Я пила чай, обхватив чашку обеими ладонями, чувствуя, что понемногу отогреваюсь. И не только телом. Под ласковым взглядом куратора все тревоги отступали. Казалось немыслимым, что меня сюда позвали, что бы ругать, проклинать и выкидывать из университета. Умом я понимала, что все дело в том, что он вампир, а с вампирами всегда так, просто хочется быть рядом, и как можно ближе. Мы чувствовали их всей кровью, всей кожей, что ли. И узнавали не по приметам. Они были не выше и не ниже, не тоньше и не толще обычного человека. У них не было ни острых ушей, ни длинных когтей, ни выпирающих изо рта зубов. Ну, глаза. Но часто ли мы смотрим в глаза соседей? Да собери десяток вампироманов-первокурсников, добавь к ним любого вампира, да напиши групповой портрет. И никто не угадает, кто на том портрете вампир. А вот завяжи любому человеку глаза, да заведи в темную комнату, полную народа, да спроси: есть ли среди присутствующих вампиры? И ни один не ошибется, и не только ответит, есть ли и сколько, но еще и пальцем покажет, в каком конкретно месте стоят. Их аура была настолько сильна, что казалась ощутимой, мы вязли в их обаянии, как мухи в янтаре. И потому не удивительно, что чем дольше я пила чай в его обществе, тем больше проникалась к нему симпатией, тем более красивым, неотразимым даже, он мне казался.
Но пауза затягивалась. И я не выдержала:
– Простите, светлейший Ананхе… ре…, - я безнадежно запуталась в его имени, и вынуждена была отступить, – простите.
– Анхенаридит. Можно просто Анхен, чтоб вам было проще.
– Анхен? – что-то очень знакомое. Где я могла слышать столь экзотическое имя? Ну конечно! Все благолепие с души как сквозняком выдуло, – а это не ваш дружок Серебряные Кудри по университету пару недель назад шлялся?
– Мой. Его зовут Лоурэфэл, – все та же фирменная вампирская невозмутимость. Вот разве что глаза стали чуть глубже.
– Папа с мамой его пусть зовут Лоурэфэл! – меня уже несло, но остановиться я была не в силах. Значит, вот почему я здесь. По просьбе Великого и Мудрейшего, который никак не хочет оставить меня в покое. А я-то поверила, что все кончилось! – Так это ему я обязана нашей встречей?!
– В этом вы правы, Лариса. Постарайтесь успокоиться. Кажется, я не сделал ничего, что могло бы оскорбить вас или обидеть.
Я насупилась, вынужденно признавая его правоту. Дождавшись видимости спокойствия, он продолжил:
– Я, действительно, впервые услышал про вас от Лоу. Девушка, мечтающая убить вампира – это весьма экзотично. Признаюсь, я не обратил на эту историю должного внимания. Но на днях я вновь услышал ее от профессора Ольховникова. И вот здесь мне стало уже не смешно. Объяснить почему?
– Не утруждайтесь. Светлейший профессор объяснил мне все достаточно популярно. Просто скажите, могу ли я вернуться на лекцию, или вашей милостью меня уже исключили из университета? И спасибо за чай, – я демонстративно отставила недопитую чашку.
– Я не занимаюсь дисциплинарными вопросами, никого не принимаю и никого не исключаю – это не в моей компетенции. Что до профессора Ольховникова, то он искренне считает, что свой долг перед Прародиной выполнил, хорошенько припугнув вас по горячим следам. Так что, если не станете более делать глупостей – спокойно получите выбранную профессию.
– Если это все, что вы хотели мне сказать, светлейший, могу я вернуться на лекцию?
– Нет, Лариса, не все. И если вам так важна эта лекция, я вам лично перескажу ее чуть позже. Уверяю вас, я прекрасно разбираюсь в материале.
– Боюсь, мне не достанет средств расплатиться со столь Великим и Уважаемым репетитором.
– Я рад, что вы успокоились настолько, что можете шутить. Пейте чай. Я не собираюсь вас воспитывать или наказывать. Я просто хочу немного с вами поговорить. Вас же не затруднит ответить искренне на несколько моих вопросов?
– «Эти святые стены» сильно не предрасположены к искренности.
– Хорошо, что вы сумели это понять. Но мои стены не святые, самые обычные. А «этим» я нечего не расскажу. Я вам обещаю. Так мы договорились?
– Да. Если потом вы ответите на мои.
– Я отвечу на любые ваши вопросы, Лариса. Тем более, что мне интересно будет услышать сами вопросы. Итак, только честно: мое общество вам неприятно?
– Временами.
– Объясните.
Задумалась, пытаясь сформулировать. Он же хочет честно.
– Мне приятно, когда вы молчите. Тогда я вас ощущаю… вампиром. Не знаю, как сказать лучше. Но от вас словно исходят волны… вы сами знаете… тепла, умиротворения. Но вот когда вы начинаете говорить, вернее нет, когда вы смотрите таким глубоким, мерцающим взглядом – это неприятно, и это особое ощущение от вас, как от вампира – исчезает.
