Хизер Диксон - Сплетение
— Ну хватит, — Азалия выпрямилась. — Мы же договорились — ни слова о Короле.
Девочки, заламывая руки, не поднимали глаз. Это напомнило Азалии о том позднем декабрьском вечере, когда она, дрожа от холода, вернулась во дворец настолько промокшая, что вода с нее стекала на ковер лужами. Тогда она ничего не рассказала сестрам. Всё было написано на ее лице. Не издавая ни единого звука, они помогли ей переодеться в сухую одежду, а потом расчесывали и заплетали ее влажные волосы.
Азалия также ничего не объяснила и после, ибо безжалостная правда способна терзать любого, ожесточая его сердце. Как это происходило с ней — воспоминания неистово ожигали внутренности, застывая комом в горле. Внешне она умело скрывала свою боль, но крошечные серповидные шрамы запечатлелись на ее ладонях.
— Что ты танцевала? — спросила Злата.
— Ничего конкретного. Хотя собиралась зингареллу, — Азалия улыбнулась и сказала в потолок, — если бы только нашла достаточно людей для этого танца.
С радостными криками девочки повскакивали со своих мест, и Азалия поставила их в линию, показывая, как тянуть носок, поворачиваться на подушечках пальцев и как слегка подпрыгивать, резким движениям выбрасывая ногу. Нежный румянец тронул их бледные щеки, а во время поворотов в зеркалах отражались улыбки — казалось, все почувствовали согревающее мерцание внутри. Азалия обожала танцы за это излучение теплоты.
— Но зингарелла — закрытый танец, — сказала Дельфиния, идеально приземляясь в третью позицию. — Как и все хорошие танцы. Вот если бы мы все были достаточно взрослые, чтобы танцевать с партнерами.
— Партнеры, шмартнеры, — возмутилась Азалия. — Разве вы не помните Матушкины уроки? Мы танцевали кадрили и любые другие танцы сами.
— Но это совсем другое — с партнером.
Азалия вспомнила бал на Святки и то головокружительное волнение, когда в идеальной позиции кружишься с партнером, как единое целое, пролетая в море юбок мимо других пар. Это, действительно, совсем другое.
В дверях бального зала, дополнительным светом озаряя комнату в отражениях зеркал и люстр, показалась лампа. Держал ее мистер Пудинг, свободной рукой потирая лицо. Беспорядочно торчали его седые волосы. Азалия догадалась, что, смеясь и танцуя, они наделали много шума.
— Снова танцуете, мисс?
Азалия собрала зевающих и потягивающихся девочек и вывела их из комнаты к главной лестнице.
— В этот раз, мисс, не думаю, что это сработает, вовсе нет, — обратился мистер Пудинг к Азалии, легонько подталкивающей сестер вверх. Стоя на нижней ступеньке, он держал лампу и хмурился. Сердитый взгляд мистера Пудинга, совсем не похожий на выражение Короля, приводил в недоумение своей неочевидностью. Он прочистил горло и глубоко вздохнул, предупреждая о почти-поучении-но-не-совсем-потому-что-он-всего-лишь-королевский-дворецкий-а-вовсе-не-Король.
— Я могу смириться с послаблением для танцев один-два раза, это не повод для беспокойства, мисс, даже я сам делал вид, что не замечаю, когда вы ненароком забываетесь, но это противоречит правилам, а я принял на себя ответственность, так что я не могу больше позволить вам нарушать правила траура, даже ради танцев, которые, как мне известно, любила ваша мама. Я вынужден запереть бальную комнату, мисс, и боюсь, что если застукаю вас снова, посчитаю своим долгом написать вашему отцу.
При слове «отец» у девочек перехватило дыхание. Они сплотились возле Азалии, пока мистер Пудинг, перебирая огромную связку ключей, закрывал танцевальный зал на замок. Послышались два щелчка. Заметив, что младшие сестры готовы разреветься, он, едва не плача сам, дал им свою лампу и пообещал отнести в их комнату чай с печеньем. Но бальную залу не открыл.
— Полагаю, он серьезно. На этот раз, — произнесла Дельфиния, пока они устало поднимались по скрипящей лестнице, волоча за собой младшеньких. — Он действительно запер дверь. И раньше он никогда не угрожал письмом к Королю.
— Без ключа едва ли возможно открыть замок, — сказала Ева, оттягивая кончики своих красивых темным волос, что говорило о ее беспокойстве. — С этим могут быть проблемы.
— Наша проблема в том, что мы попались, — изрекла Азалия, в одной руке она несла Жасмин, в другой — Кейл. На лестничной площадке она остановилась и, опираясь на обои под пыльными портретами Двоюродных Тетушек Магуорт и Батеркап[13], перевела дыхание. Все эти прошедшие месяцы мистер Пудинг каждое утро приносил им в комнату газету «Вестник Гарольд», в которой девочки, в надежде узнать новости о войне, сосредоточенно просматривали каждую статью, поедая при этом кашу на завтрак. Их лояльность этим и ограничивалась. Король справится сам. Кловия, как-то раз, предложила написать ему, но эту идею быстро отвергли. Азалию не покидала уверенность, что при одной только попытке, ее ручка сломается пополам.
— Никаких танцев, — сказала старшая сестра. — Нам нельзя снова попадаться. Это будет нашим секретом.
— Он напишет Королю…
— Ах, Королю, — со злостью зашипела Азалия. Слова накаляли воздух. — А ему какое дело? Король — больше не часть нашей семьи!
Закусив губу, Кловия прижала головку Лилии к груди. Флора и Злата изящными ручками вцепились друг в дружку. Азалия попыталась как-то смягчить сказанное, но из сжатого горла доносились лишь натянутые фразы.
— Он не часть, — произнесла она. — Ему не обязательно знать.
Тук. Тук. Дзинь-дзинь. Тук.
Со времени их последнего танца прошло уже две недели. Азалия лежала в своей постели и снова не спала. Однако, на этот раз ей помешал не сон, а непонятный металлический звук — резкий звон — передвигающийся по деревянному полу их комнаты — под кроватями и на стыке с деревянной обшивкой стен — дзинь-дзинь. Было похоже на… хм, если предельно честно, можно было подумать, что паучок тащит ложку.
Азалия понимала, что такое объяснение маловероятно (или, скорее, надеялась на это), но все-таки встала и взяла ботинок Златы, брошенный на полу. Легкий звон теперь доносился из незажженного камина, и Азалия среди сажи уловила блеск серебра. Замахиваясь ботинком, она на цыпочках подошла к цели.
Камин в их комнате был огромный, настолько, что Азалия могла стоять внутри, и ее пышные юбки не касались стен. Серебро подпрыгнуло, и Азалия нырнула за ним.
Азалия оказалась сидящей в камине — вокруг сажа, — а серебряный предмет, как сумасшедший, пытался отскочить подальше. Азалия схватила его и почувствовала, как что-то укусило ее, очень больно и очень знакомо.
— Вы! — вскакивая, завопила Азалия. Теперь она узнала эту не то прыгающую, не то дергающуюся манеру передвижения. Сахарные зубы! Азалия быстро придавила их. Под ее необутой ногой они извивались как пойманная в мышеловку мышь.
