Вергилия Коулл - Черный код
— Вы можете рассказать о его жене?
— Они не любили друг друга, — равнодушно отозвалась Дарья. Казалось, в этот момент она была больше занята тем, что тушила окурок в пепельнице.
— Зачем тогда они поженились? — удивилась я.
— Максиму надоело всовывать разным шлюхам, и он решил остановиться на одной.
— Она вам не нравилась, — прищурилась я.
Дарья только отмахнулась.
— Я вас умоляю. Варька меня не трогала, а я не трогала ее.
— А Максим… он ее трогал? Он ее бил?
— Анита… — вдруг подала голос Вронская.
— Мне просто нужно узнать про его жену, — резко повернулась я, — потому что он про нее вспоминает. Я не могу понять, нужны эти воспоминания или их можно пропустить.
Адвокат поколебалась, но все-таки кивнула Дарье.
— Они постоянно ссорились, — скучающим голосом отозвалась та. — Помню, как-то раз Варька собиралась с подругами на отдых в Испанию, а Макс примчался откуда-то, и они очень сильно поругались. Он ее никуда не пустил. По-моему, после этого она его возненавидела просто.
— И? Развелась с ним?
— Развелась? — Дарья посмотрела на меня с удивлением, потом тряхнула головой и фыркнула. — Максим не из тех, с кем разводятся.
— Это я уже поняла… — тихонько пробормотала я и добавила уже громче: — Тогда что же случилось?
Дарья налила себе еще порцию спиртного и взяла новую сигарету. Было заметно, что разговор не доставляет ей удовольствия.
— Ее автобус сбил. Но вы не думайте, она вообще странная была. Когда Максим узнал, что она сидит на игле…
— Сидит на игле?!
— Ох, я не сказала, — спохватилась Дарья, — да, после того случая с Испанией Варька наркоманить потихоньку начала. Может, конечно, и до этого наркоманила, но мы не замечали. А тогда Макс заметил, — она усмехнулась, — ну вы знаете Макса…
— Я? Вот уж точно нет.
— Это образное выражение, — Дарья многозначительно посмотрела на меня, — надо знать Макса, чтобы понять его. Он не любил Варьку, но и не хотел видеть рядом с собой ходячий труп. Резко воспылал к ней чувствами, стал вытаскивать из этого дерьма. Она так выла, когда он привязывал ее к кровати…
— Зачем?!
Сестра Макса фыркнула.
— Ну чтобы за новой дозой не сбегала. Он же ей врачей сюда нанимал, они капельницы всякие ставили, чтобы кровь очистить. Макс ей даже ребенка заделал, рассчитывал, что одумается ради материнского инстинкта. Ой, — Дарья обратилась к Вронской, — наверно, мне не стоило рассказывать, что мой брат сделал ребенка жене, которую не отвязывал при этом от кровати?
— Боюсь, его имиджу это уже не навредит… — протянула я и задала вопрос, который уже давно вертелся на языке: — А что стало с ребенком?
— Пф-ф-ф… — моя собеседница выпустила воздух через плотно сжатые губы, — я знаю только по слухам. Максим не любит эту тему.
— Но вы можете рассказать мне хотя бы слухи? Чтобы я не касалась этой темы с ним, раз он так ее не любит?
— А это как-то относится к делу?
Я вздохнула, подумав, что сестра иногда может быть такой же трудно идущей на контакт, как и брат.
— В том-то и дело, что пока не понятно, что к чему относится. Простите, что сую нос даже в такие нюансы, но как я сказала — это было ваше желание узнать его мотивы, а не мое.
Дарья посмотрела на меня исподлобья, словно пыталась прочесть мысли. Потом едва заметно кивнула.
— Варька обманула его. Притворилась, что рада материнству. Максим поверил и отвязал ее. К тому же врачи стали говорить, что ей полезны пешие прогулки и вообще движение. Тогда она сбежала. Он перевернул вверх дном весь город в ее поисках. Привез назад уже под кайфом. Разразилась такая ссора… — Дарья поморщилась, — в общем, я не знаю, что там происходило, но у нее случился выкидыш. Думаю, так даже лучше, учитывая, что бедный малыш наверняка родился бы уродцем, получив дозу героина вместе с матерью. После этого Максим словно махнул на жену рукой. Перестал носиться с ней, как с писаной торбой. Поставил крест. Она снова сбежала, ее не было дома несколько дней, и ее уже никто не искал. А потом сообщили, что она в умате вышла на дорогу и попала под автобус. Мы все вздохнули с облегчением, и мой брат — в том числе.
Я помолчала. Напольные часы в коридоре отбили время.
— Налейте мне коньяку, — попросила я.
Дарья криво ухмыльнулась и выполнила мою просьбу.
— Добро пожаловать в жизнь нашего семейства, — с иронией произнесла она. — Вы уже шокированы?
— Скорее, начинаю что-то понимать, — я разбавила темно-коричневую лужицу на дне чашки густо-черным уже немного остывшим напитком из кофейника и отпила. — Может, Максим по неосторожности нанес жене увечья и потом мучился совестью из-за ее выкидыша?
— Послушайте, Анита, — вдруг твердым голосом заговорила Дарья, — я же по глазам вижу, что вы теперь считаете моего брата монстром. Но это не так. В те моменты, когда он в хорошем настроении — это самый добрый и замечательный человек в мире. Самый лучший и внимательный брат. Спросите кого угодно, спросите его людей — все скажут о нем только положительное.
— Но бывают моменты, когда он в плохом настроении? — я вспомнила, как Макс со всей силы грохнул меня о стенку, и поежилась. Если Дарья сейчас будет все отрицать, я просто ей не поверю.
К счастью, сестра Макса так делать не стала.
— Бывают моменты, — неохотно призналась она, — когда он внезапно замыкается в себе. Уходит на свою половину дома, в свою комнату, и долго-долго оттуда не появляется. Иногда я слышу удары в стену или яростные вопли. Но потом он выходит, абсолютно спокойный и сдержанный, и как ни в чем не бывало едет заниматься делами. И он никогда не принимает неверных решений. Максим не только взял на себя все дела после смерти отца. Он сумел заключить перемирие с конкурентами и прекратить с ними войну. Увеличил наши доходы. Конечно, ради этого ему приходилось идти на всякое… но каждый раз, когда мне казалось, что он совершает ошибку — он оказывался прав.
Мне охотно верилось в тот образ, который рисовала Дарья. Я уже сама успела повидать ее брата в двух диаметрально противоположных состояниях. И конечно, узнав, что он приходится сыном криминальному авторитету, окончательно утратила любые иллюзии на его счет. Имея отцовский пример перед глазами, Макс просто не мог вырасти мягким и нерешительным. Вопрос лишь, насколько он похож на своего отца в том, что касается распоряжения чужими судьбами.
— Вы хотите сказать, что убийство профессора Соловьева тоже оправданно? — вздернула я бровь.
— Анита… — раздался предупреждающий голос Вронской, — это вы должны нам сказать, а не мы — вам.
