Арестантка: Путь на Броссар (СИ) - Вайшен Нина

– Только ты помнишь, что жалости мне не нужно? – она едва заметно усмехнулась.

– Помню, но можно мне тебя обнять? – спросила я, подходя к ней ближе.

– Можно, – негромко сказала она, и я её обняла.

Глава 6. Капитан Тореадора

~3112~

После того, как мы распределили обязанности по обслуживанию корабля, а на это ушло часа четыре, Санти с таинственным видом попросил меня пройти с ним. Мы поднялись на верхнюю палубу.

– Столько времени летели с Дайсоном, что я уже и подзабыл «Тореадор», – произнёс он, как-то хитро нанизывая слова на язык.

Название корабля он произносил завораживающе. Последняя «р» ласкала слух. Я вспомнила эту его уловку, он отлично умел соблазнять просто говоря о чём-то отвлечённом.

– Куда ты меня ведёшь? –  спросила я, пытаясь сбросить сексуальный флёр.

–  А ты ещё не поняла? –  он улыбнулся.

Я огляделась. Мы шли по центральному коридору, недалеко от пилотской рубки. У меня возникла сумасшедшая мысль: он ведёт меня к Трою? Тогда зачем этот искушающий тон, загадочная усмешка? Нет.

– Капитанская каюта! – прикрыв глаза, воскликнула я. – Каюта Карлоса…

Я вся сжалась и посмотрела на Сантьяго широко распахнутыми глазами, не понимая вообще, что за эмоции мной завладели. Страх, радость, боль?

– Формально сейчас капитан здесь я, – сказал Санти. – Но я думаю, что в этой каюте должна жить ты.

У меня зазвенело в ушах, показалось, я оглохла на несколько мгновений и ничего не могла сказать. А Санти взял меня за запястье и повёл дальше по коридору, прямиком к небольшой двери. Нажал кнопку на консоли, и железные створки разъехались, открывая передо мной комнату. Нет, это была не комната – это интерьер, нарисованный болью. Каждая вещь, каждый предмет фонил призрачными очертаниями брата.

– Это плохая идея, – с моих губ сорвался только тихий шёпот.

Я глубоко вдохнула, поборов желание сбежать. Желание закричать, что с таким валом воспоминаний я сейчас не справлюсь. Желание растопырить руки, чтобы не дать себя втолкнуть в эту каюту. Санти командир, и ему нельзя показывать слабость. Стоит успокоиться и войти.

Я это сделала – переступила порог. Почему-то сразу стало легче, будто Карлос положил мне руку на плечо, будто до сих пор был здесь.

Первое, что бросилось в глаза: Альдо ничего не изменил в каюте. Так же в углу стоял ящик с дорогим по меркам колоний алкоголем, так же на ящике стояла видеокартина. Сейчас она была выключена, но я хорошо помнила, что за момент там запечатлен. Мы с Карлосом и Варахой стоим у  жилого модуля. Брат толкнул речь про первый камень будущей столицы галактики. Вар, подтрунивая над ним, добавила, что не галактики, а Вселенной. А, может, она не подтрунивала  вовсе? Может, она искренне так сказала? Было ли уже тогда между ними что-то?

Так же посреди комнаты размещался металлически поблëскивающий стол с панелью управления по периметру. Я знала, если её включить, появится голограмма сектора, где можно моделировать сражения.

Мне привиделась рука Карлоса, которая ложилась на отражающую поверхность панели, и я следом за призраком опустила на неё кисть.

Над столом загорелись десятки звёзд, вокруг которых вращались планеты. Я увидела все три звезды Альфа Центавра, колонии, смоделированные у газового гиганта рядом, на одной из них я родилась. Недалеко сияла звезда Бернарда, вокруг неё вертелась ледяная планета Бернарда B. Чуть поодаль расположились Проксима и Вега. Вега вместе с планетой Вега-7 была обведена множеством штрихов, сделанных вручную. Я даже помнила, как Карлос их наносил.

Правое запястье заныло, я подняла руку и вспомнила о татуировке. Карлос что-то хотел мне сказать? Вдруг в углу голограммы заметила окошко закреплённого сообщения. Я глубоко вздохнула и обернулась на Санти.

– Всё в порядке? – спросил он.

– В полном… – я осторожно нажала на сообщение.

Открылась папка, в которой были три видеозаписи. Я нажала на первую. На тёмной плашке едва различались какие-то камни, покрытые чёрными жилами. Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы рука не дрогнула, когда я запускала воспроизведение.

– Зачем мы снимаем эти камни? – за кадром послышался голос Матео. – Просто булыжники какие-то.

– А ты не видишь и не слышишь? – раздался также из-за кадра голос Карлоса. Дыхание перехватило, горло сжалось, но я удержалась и не заплакала.

– Ничего… – недоумённо отозвался Матео.

– Странно. И приборами тоже ничего не получается засечь…

– Шеф, ты когда в последний раз спал? – камера чуть приблизилась и замерла.

Над камнями вился молочный туман, он обволакивал их, будто укрывал одеялом. Я вглядывалась в дымчатое марево, ожидая и боясь, что в кадре появится Карлос. Вдруг я увидела, что очертания камней меняются, из груды становятся одной сплошной тонкой поверхностью. Чёрные переливчатые чешуйки, как на хрупких крыльях красивого насекомого, которое я видела только на картинках, покрывали теперь камень. Это было завораживающее зрелище, но пугающее до ледяного комка в животе.

Вдруг у меня прямо над ухом раздалось густым басом Карлоса:

«В царство чистых виновным нет входа».

6.2

Запястье зачесалось, будто было в тесном наручнике. Я вздрогнула, и Санти положил руку мне на плечо:

– Ты как?

Изображение остановилось, съёмку выключили.

– Ты это видел? – спросила я, оборачиваясь на Санти.

– Что? Камни в тумане? Видел… Они тебя напугали?

– Нет, а ты видел, как камни изменились?

– Изменились?

– Ну, стали плоской панелью, покрытой чешуйками.

Он недоумённо уставился на меня и отрицательно покачал головой. Наверное, Карлос видел именно это, и никто ему не верил. Но почему он не показывал их мне? Я тоже это вижу. Даже на записи. А что значит эта фраза: «В царство чистых виновным нет входа»?

Я снова повернулась к голограмме на столе и нажала вторую запись в папке. На сей раз на плашке был изображен человек, стоящий спиной. Карлос. Сердце застучало в висках, в груди болело так, будто это мне, а не Матео пробило ребра.

Я нажала пальцем на спину, затянутую в тёмно-коричневый комбинезон. Глупость, а меня пробрало чувство, что касаюсь не голограммы, а брата. Будто чувствую кожей гладкую ткань.

Карлос оживает, поворачивается. Такой мощный, но лицо осунувшееся, грустное. Щеки запали, и под глазами небрежно вырисовывались тени. Я никогда его таким не видела, и тут до меня дошло, что эта запись сделана уже после того, как я попала в плен. Как же больно я ему сделала.

В руках у него браслет из траханых звёзд. Мать их. Вереница чёрных светил с острыми лучами смотрится в его руках неуместно. Как побрякушка. Как отчаяние. Карлос как-то растерянно глядит на них и прикладывает к каменному кубу, что стоит в какой-то пещере.

– Почему ничего не происходит? – бормочет он слабо.

– Шеф, а что должно произойти? – из-за камеры снова доносится голос Матео.

– Звезды встали в пазы, и должна открыться дверь в пункт управления, – голос Карлоса звучит глухо, обессиленно, как стук по высохшему пню.

Я вижу эти пазы в кубе, они мерцают слабым голубым светом.

– Но здесь нет никаких пазов. Ты просто положил браслет на куб…

– Да нет же, если ты не видишь, то это не значит, что ничего нет, – Карлос раздраженно качает головой.

– Amigo, тебе тяжело, что Принс не с нами… Мне тоже… но сейчас не время сходить с ума, – Матео протяжно выдыхает.

Вдруг лицо Карлоса искажается от боли, он рычит сквозь сжатые челюсти и падает на каменный пол. Запись тут же прерывается.

– Это тот день, когда у него случился сердечный приступ, – сказал Санти, подойдя ближе ко мне. – Матео с Хилом еле откачали его.

Я всё ещё не могла говорить, смотрела на стопкадр, на котором были запечатлены серые разводы пола. Я не двигалась, справляясь с чувствами. Ужасно тяжело видеть брата таким. Нет, это не ужасно. Твою мать, это просто катастрофа! Пальцы задрожали. Ещё секунда, и боль бы затопила  рассудок так, что я могла бы только рыдать. Я сжала ладони в кулаки. Сейчас не время. Я уже не маленькая девочка.