Грани морали (СИ) - Нуар Нинель

Элайдж на нее даже не смотрел. Как и его величество. Словно она часть декора, а не мать и жена.

Куснув себя изнутри за щеку, я уставилась в толпу.

Не время лезть со своими представлениями о семейных ценностях.

По традиции свертки вручали плотно запакованными, и разворачивать их положено потом, в уединении. А пока — благодарить и улыбаться, улыбаться и благодарить.

Челюсти мне свело уже через полчаса. Еще час спустя нестерпимо зачесалась лопатка, прямо под корсетом.

Признаюсь честно, ближе к полуночи мне хотелось одного — раздеться. Потом вытянуться на постели и чтоб не кантовали.

Но нет — развлекательная часть только начиналась!

Все выразили свое почтение королевской чете и имениннице в моем лице и перешли к основной программе праздника.

Я не могла не восхититься организаторскими талантами тетушки: гости не сталкивались, не задерживались; подарки исчезали так же неуловимо, как появлялись, отправляясь в общую кучу, которую позднее перенесут в мою комнату. Предварительно проверив на зловредность.

Что-что, а безопасность внутри дворца поддерживалась на высочайшем уровне.

Неудивительно, что убийце пришлось ждать моего выезда в храм, чтобы попытаться отравить.

Первой, как ни странно, выступила герцогиня.

Зря я переживала, что принцессе не пристало танцевать на потеху публике. По такому принципу уж ее светлости точно не пристало размахивать широкими рукавами плаща, выпуская на волю белоснежных голубей.

Я пригнулась, ожидая от птичек известных пакостей, но они оказались воспитанными. Облетели зал кругом почета и покинули его через распахнутые окна.

После чего неведомым образом снова оказались в рукавах. И снова облетели зал, на этот раз рассевшись на высоких перекладинах, которые специально выставили двое слуг.

У меня было чувство, что попала в детство и сижу в цирке, самом настоящем. Оказывается, местная аристократия не чужда искусству фокусов! Надо же.

Подошла наша с девушками очередь. Я поднялась со своего места, прихватив шаль, заняла позицию солистки — чуть впереди, на шажочек — и едва заметно кивнула арфистке. Гуцинь тут, понятное дело, взять неоткуда, вот и обошлись другим струнным инструментом.

По залу полилась чуждая, непривычная здешнему уху мелодия. Рваная, прерывистая, заставляющая вслушиваться в отголоски эха и замирать от каждой ноты. Щипок струны, пауза, щипок другой. И вступают скрипки, выводя общий плавный мотив.

В качестве аксессуаров больше подошли бы веера, но я опасалась усложнять. И без того Стефани и Мартина с ног сбивались, репетируя. Добавь я еще элементы, мы точно не успели бы отточить весь танец.

Лучше попроще рисунок, но чтоб красиво.

Ткань порхала вместе с руками, становясь их продолжением. Обволакивала стан, чтобы через мгновение взметнуться, как от порыва ветра, и устремиться куда-то ввысь.

Обе девушки за моей спиной в точности повторяли все заученные движения, сначала механически, боясь ошибиться и напутать, а по ходу дела все увереннее и грациознее. Они явно вошли во вкус публичных выступлений!

Внимание толпы — еще тот наркотик. К нему быстро привыкаешь.

Меня неудержимо тянуло исполнить парочку кувырков в прыжке, но я прекрасно понимала, что в платье такое не осилю. Да и тело это, мягко говоря, к подобным нагрузкам не приспособлено.

Я только начала его в порядок приводить, там еще работать и работать, в особенности над сухожилиями.

Вот и сейчас, когда я присела в финальном полупоклоне, низко склонив голову и позволяя ткани накрыть меня полностью, ниспадая мягкими складками, что-то в колене опасно хрустнуло.

Умеренная растяжка еще никому не помешала!

К счастью, мне не нужно вылезать вон из кожи и готовиться к олимпиадам. Спокойно, без травм и спешки, проработаю проблемные места…

Везде, в общем.

Бурные аплодисменты застали меня врасплох. Овация, которой меня наградили, была сравнима с той, что заслужила фокусница-герцогиня.

Кстати, ее светлость смотрела на меня довольно странно. Словно хочет задать какой-то сложный вопрос, и не решается.

— Я знал, что моя жена талантлива, но не подозревал, что в самых разных областях! — заявил принц, спускаясь с возвышения и протягивая мне руку, чтобы помочь выпрямиться.

В колене хрустнуло от души, так что поддержкой я воспользовалась с немалым облегчением.

Нога неприятно заныла.

Рановато начала нагрузки, надо было сначала отлежаться и отъесться, но что поделать, задание прежде всего. Сказали организовать и удивить — я и расстаралась.

— Вы позволите пригласить вас на танец? — негромко спросил Элайдж.

Судя по хоровому умиленному «Ах!» за спиной, отрицательный ответ с моей стороны не рассматривался.

— Разумеется, ваше высочество! — мило улыбнулась я, передавая шаль своевременно подскочившей горничной.

Стараясь действовать незаметно, пошевелила ногой, покрутила ступней, разминая ее. Вроде не сильно болит, жить можно.

Один вальс как-нибудь потерплю.

За одним вальсом последовал второй, затем бодрый фокстрот — или нечто подобное, с бодрыми подскоками через весь зал по диагонали. Меня искренне восхитило умение партнеров вести и просчитывать на ходу вероятность столкновения. Принц действовал виртуозно, уворачиваясь от последовавших нашему примеру пар и подхватывая меня, если я вдруг оступалась.

— Обычно я не настолько неуклюжа, — сочла нужным пояснить, пятый раз наступив ему на ногу. — Я правда не специально!

— Ну что вы, я совершенно не в обиде! — заверил меня Элайдж.

В качестве доказательства его крепкие ладони сильнее стиснули мою талию. Он не позволял себе лишнего, но прикосновения мужских рук я ощущала невероятно остро, словно и не было разделяющих нас многочисленных слоев ткани.

Молодое тело, свежие гормоны шалят. Впрочем, я не возражала: принц в самом деле мне нравился. И как собеседник, что я успела понять во время наших прогулок и совместных трапез, и как человек — редкой храбростью нужно обладать, чтобы пойти против вековых устоев и добиться отмены запечатывания, пусть и для одной-единственной женщины. Не говоря о том, чтобы не полезть к той самой женщине в первую брачную ночь, а позволить ей привыкнуть к своему присутствию.

Возможно, даже влюбиться.

Как мужчина он очень привлекателен, чего уж. Можно сказать, я выиграла джекпот. Если бы не проблемы с даром…

Элайдж наклонил меня в па назад, не выпуская из объятий, так что щеки коснулось его дыхание.

Я смотрела в лицо мужа, не отрываясь, и понимала, что вот он, тот самый идеальный романтический момент.

Но, вместо того чтобы поцеловать, принц выпрямился, и снова повел меня в бодром танце через весь зал.

К распахнутым на террасу стеклянным дверям.

Тогда-то я поняла его романтическую задумку и полностью одобрила.

Знает гад, как понравиться юной наивной девушке!

Впрочем, опытная тетка в ее теле тоже поплыла.

Принц вел меня все глубже в сад, подальше от толпы и ярких ламп. Его теплая надежная ладонь крепко сжимала мою, и я позволила себе поверить.

В него.

В нас.

В то, что у нас может что-то получиться.

У немолодой тетки с кучей диагнозов, чудом попавшей в тело юной несчастной девочки, и невероятно чуткого, умного и понимающего принца.

Последнее, кстати, само по себе чудо из чудес.

Удивительно, как оно мне досталось?

Когда мы оказались наедине в растительном лабиринте, я едва сдержалась, чтобы первой не наброситься. Не оценит ведь! Не те времена, не те нравы.

Пришлось ждать, пока Элайдж решится и коснется моих губ своими. Попробует на вкус, хмелея все сильнее. Осмелеет, видя отсутствие сопротивления, и наконец углубит поцелуй.

Только тогда я решилась дать себе волю.

Крепко обнять его за шею и ответить со всей накопившейся страстью.

Принц покачнулся, но равновесие за нас обоих удержал.

Я снова позволяла себя вести в чувственном танце, теперь уже языков и тел. С радостью и готовностью подчинялась малейшим намекам, изучала и исследовала сама, невнятно сетуя на обилие одежды.