Сладкие цепи для Ястреба (СИ) - Айт Элис

Узкую дорогу сзади и спереди перекрыли несколько вооруженных всадников. Слева и справа поднимались высокие здания. Никаких проулков — место было выбрано так, чтобы зажать нас в клещах. Немногие случайные прохожие, почуяв, к чему идет дело, бросились разбегаться. Торговец слева грохнул ставнями, закрывая выставленные в окне свежие лепешки, — и чтобы ему не разгромили лавку, и чтобы потом не пришлось врать страже. Когда вправду не знаешь ничего лишнего, то и живется гораздо легче.

У меня похолодело в животе. От утреннего воодушевления не осталось и воспоминания.

Ох, Богиня-мать, спаси и сохрани…

На шлемах всадников сверкнуло солнце. Трое достали луки, накладывая на тетиву стрелы, остальные вынули из ножен клинки.

— Ястреб! — испуганно вскрикнула я.

Он стоял рядом с паланкином. Челюсти телохранителя были стиснуты, на скулах играли желваки. Рука покоилась на рукояти сабли, но он пока ее не оголил.

— Поставить носилки! — рявкнул Ястреб.

Паланкин медленно опустился на землю. Четверо носильщиков мрачно переглядывались. Об охране я позаботилась — на поясе у каждого висел кривой иртуласский меч, но это было рассчитано больше на отпугивание врагов, чем на то, что нам действительно придется сражаться. Да и перевес был не на нашей стороне. На сей раз ун-Фатих мелочиться не стал. Он послал по мою душу шестерых всадников, и все были прекрасно вооружены. А с луками им и приближаться к нам не требовалось. Изрешетят — не успеешь добежать до противника. Даже если Ястребу или носильщикам удастся кого-то убить, оставшиеся не позволят мне добраться до ун-Гемаля живой.

Когда паланкин коснулся булыжников мостовой, всадники напряглись, луки в руках дрогнули, но никто пока не спустил стрелу. Это было странно. Наемники обычно действовали не так — налетали, убивали и стремительно скрывались в узких переулках Хелгайи, пока не явилась стража. А потом ищи-свищи ветра в поле — город большой, улицы запутанные и тесные, попробуй догони ловкого наездника, который готов в буквальном смысле скакать по чужим головам.

Почему же сегодня разбойники изменили привычной тактике?

Когда трое всадников впереди развели лошадей, пропуская седьмого наездника, все стало ясно.

Ун-Фатих ехал на черном жеребце с лоснящейся шкурой. Сбруя сияла в солнечных лучах. Тюрбан был повязан поверх шлема, под длинным халатом несомненно скрывалась кольчуга. Ун-Фатих выглядел как завоеватель, а не как мелкий мошенник, убийца, отравляющий стариков, подкупающий чиновников и расправляющийся с беззащитными женщинами.

Мне захотелось сплюнуть. Если подонок явился сюда в таком виде, значит, окончательно перестал чего-то бояться. Интересно, как он обставит мою смерть? Солжет, что я была государственной изменницей или, может, воровкой? Если уничтожить документы, которые я с собой везу, правда никогда не выйдет наружу. Просто потому что никто больше не рискнет перейти ун-Фатиху дорогу.

Когда он подъехал на коне к паланкину, красивое, будто точеное лицо несло печать показной печали. Ястреб шевельнулся, крепче сжав саблю, но я подняла руку.

— Стой. Пусть выскажется.

Телохранитель, выругавшись, убрал ладонь с оружия. Ун-Фатих ухмыльнулся.

— Ты всегда была умной, Суана, — высокомерно ответил он, забыв и о приставке «ун-» к моему имени, и об обращении на «вы». — Увы, не мудрой. Мудрая женщина еще год назад поняла бы, что пора отступить.

— То же самое могу сказать о тебе, — парировала я. — Мудрый мужчина еще год назад понял бы, что я буду биться до последнего.

— Жаль. Жаль, — повторил ун-Фатих, глядя на меня сверху вниз. — Теперь ты утянешь с собой за Грань не только себя, но и этих людей, — он обвел рукой носильщиков и Ястреба. — Даю тебе последний шанс передумать. Отдай документы, которые с собой везешь. Разворачивай паланкин и возвращайся домой. Если будешь помалкивать о том, что произошло, я не только сохраню тебе жизнь, но и позволю тебе поселиться на каком-нибудь из кусков земли, которыми ты владеешь.

Я хрипло рассмеялась. В миндалевидных глазах ун-Фатиха, будто подведенных сурьмой, на миг отразилось недоумение. Затем он снисходительно улыбнулся. Наверное, подумал, что я помешалась от испуга.

Но я была в своем уме. Просто заметила, как на крыше одного из домов рядом сверкнула сталь. Не просто добрый знак — сигнал, что все идет, как задумано.

— Какая неслыханная щедрость! — едко заметила я. — Ты убьешь меня не средь бела дня прямо на городской улице, а подсыплешь мне яд, когда я буду полностью в твоих руках. Меньше свидетелей, меньше вопросов у стражи. Ну и в чем моя выгода?

К его чести, он не стал юлить и врать.

— Ты успеешь попрощаться с теми, кто тебе дорог, — честно ответил ублюдок, погладив гриву нервно переступающего с ноги на ногу коня. — Закончишь дела. Неужели тебе так неймется расстаться с жизнью на пыльной улице со стрелой в шее? По-твоему, это хорошая смерть для женщины?

Я тяжело вздохнула.

Почему, ну почему все так упирают именно на то, что я женщина?

Я посмотрела на Ястреба. Тот прищуренно наблюдал за чем-то вдалеке и, заметив мой взгляд, кивнул.

Пора.

— Если ты переживешь сегодняшний день, Фатих, — улыбнулась я ему, — ты удивишься тому, сколько сюрпризов могут преподносить женщины.

И опустила занавеску.

— В бой! — рявкнул Ястреб.

Глава 11.3

Тетивы зазвенели в тот же миг, но ни одна стрела не достигла цели. По улице прошелся штормовой порыв ветра, расшвыряв древки по мостовой и сорвав навес над лавкой булочника. Занавеси паланкина всколыхнулись. Я задернула их вновь и вжалась в пол паланкина, чтобы целиться в меня было сложнее. Что происходило снаружи, мне и так было хорошо видно через ажурную ткань.

На улице водоворотами кружила пыль. Застучал град — вновь посыпались стрелы. На сей раз — сверху вниз, и уже ничто не мешало им разить врагов, в глаза которым летела грязь.

Маг ветра из команды Ястреба, спрятавшийся на крыше здания, знал свое дело. Как и несколько его товарищей-стрелков, которые сейчас собирали кровавый урожай.

Воздушные потоки то сплетались в кнут, подстегивающий лошадей, то уплотнялись в преграду, не давая им ускакать. Трое вражеских всадников уже пали. Еще троим оставалось немного — они бились против четырех человек, которые в один миг из носильщиков перевоплотились в опытных воинов, не раз проливавших кровь на суше и на корабельной палубе.

Ржали лошади. Звенела сталь.

И кричал ун-Фатих.

Его жеребец был красив, но не натренирован для боя. Он встал на дыбы во время первого же порыва ветра, испугавшись и попытавшись сбросить всадника. А Ястреб помог — схватил растерявшегося ун-Фатиха и рванул на себя, вытаскивая из седла.

Тот рухнул на булыжники мешком. Тяжелая кольчуга и длинный халат помешали ему сразу подняться. Шлем, обмотанный тюрбаном, свалился с головы и укатился под копыта коню, которого больше ничто не сдерживало. Заржав и чуть не проскакав по своему же хозяину, он кинулся прочь от схватки.

Ястреб замахнулся саблей над лежащим на мостовой мужчиной…

— Не убивай! — вскрикнула я.

Мной руководила вовсе не жалость. Ун-Фатих должен был предстать перед судом. Расправимся с ним сейчас — и сами станем убийцами в глазах эмира. Одно дело — наемники из черни, которым никто не ведет счет и которые продают жизнь за горсть монет. И совсем другое — убить аристократа, пусть он и напал первым. Как это отразится на судьбе Ястреба, который уже запятнан расправой на постоялом дворе, не важно, подставной или нет?

Ястреб понял. В последний миг опускающийся клинок изменил направление, чиркнув по воздуху на волоске от ун-Фатиха. Тот оттолкнулся, пытаясь увернуться, и со стоном подлетел вверх, подброшенный пинком.

Может, убивать подонка и не стоило. Но ничто не мешало как следует ему наподдать.

Ун-Фатих схватился за кинжал на поясе — и снова не успел ничего сделать. Мощным ударом Ястреб выбил оружие у него из рук и присовокупил пинок в пах. Ун-Фатих со стоном согнулся. Новый удар пришелся ему в лицо. Ублюдок заорал от боли и выплюнул сгусток крови.