Счастье в декларацию не вносим (СИ) - Снежинская Катерина

– Ну что ты вздыхаешь? – разозлилась начальница. – Знаешь, как паршиво? Чего-то хочется, вот прямо до жути, аж чешусь вся, а чего – непонятно! Бесит!

Эль ударила кулаком с зажатой в нём селёдкой по воде, подняв столб брызг.

– Да-а, – протянул из-за двери Рарнег, – ненаправленная любовь ещё хуже, чем неразделённая.

– Чего ты там бормочешь? – проворчала Эль.

– Говорю, влюбиться вам надо, – повысил голос оборотень, – а то измучаетесь. И нас замучаете, – добавил почти тихо.

– В кого мне влюбиться? В тебя?

– Упаси луна! – пробормотал секретарь испуганно и притих.

– И что, мне теперь всю жизнь вот так?..

Таможенница запустила в стену надкусанным бутербродом, подумала, и разревелась. Мелко прихихикивая. Ну правда же, смешно: попасть под выстрел купидона-террориста, да ещё под одиночный, поразивший лишь одно сердце – это умудриться надо! Хотя, конечно, положение и впрямь трагичное, есть отчего слезу пустить.

– Ну тише, тише, – вампирша сползла со своей табуреточки, встала на колени, с истинно материнской нежностью наглаживая начальницу по голове, – не навсегда. Лекарь сказал, что дня через три само пройдёт. И станешь ты у нас прежней дохлой рыбиной. Потерпи.

– Три дня? Да я за три дня повешусь! Джастин! Принеси мне солёных огурцов! И сливок! А ещё жёсткую мочалку и крем увлажняющий.

– А говорят, у беременных причуды, – буркнул за дверью Рернег.

– Лучше уйди! – почти взвизгнула Эль. – Будешь действовать на нервы, в тебя влюблюсь! Всё равно больше не в кого.

И зарыдала ещё горше: влюбляться-то ведь действительно не в кого!

– Пойдём-ка я тебя уложу, – решила Аниэра, вытаскивая сопротивляющуюся таможенницу из воды. Справедливости ради, сопротивления её вампирша вроде бы и не заметила. – Лекарь капельки прописал, уснёшь спокойно, хоть отоспишься. Купидонов увели, оборотней приструнили. Дома тихо, хорошо.

– Не надо мне никаких капелек, сами гадость пейте, – Эль, длинно всхлипнув, размазала полотенцем сопли. – А почему оборотней не прогнали?

– Они уходить отказались. Требуют возвращения полной стоимости путёвки плюс проценты за моральный ущерб. С ними там агент от турфирмы.

– «Там» – это где? – уточнила таможенница, безропотно позволяя себе вытереть.

– А в окошечко разговаривает, – пояснила вампирша. – Сам он у нас, в приёмнике, а переговоры ведёт через окно. «Безопасники» позволили. В связи с чрезвычайной ситуацией. Может, тебе чего-нибудь хочется?

– Ты издеваешься? – взвыла Эль.

– Прости, прости, – зачастила вампирша, – не подумала. Сейчас ляжем, я тебе книжечку почитаю.

– Какую? – хлюпнула таможенница, успокаиваясь.

– Найдём! Эй, Рарнег, тащи сюда свою волосатую задницу! – рявкнула нежная Аниэра. – И книжку прихвати!

– Какую книжку? – оторопел оборотень.

– Художественную! Бе-гом! – приказала техник. – Иначе сам утешать будешь.

Судя по истеричным скрипам половиц, от дверей ванной комнаты Рернег действительно метнулся «бегом».

Эль, не протестуя, дала себя уложить, завернулась в одеяло с головой, как в кокон – стало уютно, тепло, мягко. И совсем-совсем не так, как хотелось бы!

– Ну, посмотрим, – Аниэра, взяв у вернувшегося секретаря книгу, почему-то обёрнутую газетой, улеглась рядом, потеснив начальницу. – Слушай. «Дейм… Даэйм…» Лысые обортни! Да-эй-мер-гер, – прочитала по слогам. – Ну и имечко! Ладно, будет Даем, – вампирша поёрзала, устраиваясь поудобнее, закинула руку за голову. – «Дай обнял тонкий стан Лучии и припал к припухлым розоватым приоткрытым губам. Красавица счастливо вздохнула, обмякая в мужественных объятьях. «Ты станешь моей!» – прошептал дракон в раковину нежного ушка, беря её…» Рернег, ты чего притащил?!

– Книгу, – глухо донеслось из-за стены.

– Совсем озверел?

– Могу предложить справочник товаров, запрещённых к ввозу.

– Ты такое читаешь?

– Естественно, это моя работа.

– Да я про любовный роман!

Ответом ей послужила полная, но очень гордая тишина. Аниэра снова повозилась, покосилась на Эль.

– Может, лучше капелек? – спросила осторожно.

– Не надо. Читай, – горько попросила девушка. – Может, хоть пойму, как это должно быть.

– Давай я тебе лучше расскажу, – щедро предложила вампирша.

– Как у тебя, мне не нужно, – поморщилась таможенница. – Ты читай.

– Ну, как знаешь. На чём мы там остановились? «Он овладел её трепещущим естеством…» Нет, я так не могу! – на пустом месте вызверилась техник. – Это ж уму непостижимо!

– Не знал, что ты у нас такая стеснительная, – хмыкнул оборотень уже не из-за стены, а гораздо ближе.

За неплотно прикрытой дверью спрятался, что ли?

– Да при чём тут моя стеснительность? Ну вот что это такое, а? «Овладел»? Она что, своего мнения не имеет? Этот берёт, что прихотнулось?

– «Она отдалась» лучше? – не без здоровой доли ехидства поинтересовался Рернег.

– Хуже! Равенство должно быть во всём. И в постели тоже! Равное партнёрство – только так!

– Как ты себе это представляешь? Для совершения фрикций необходим импульс, а если будет два импульса, да ещё одинаковой силы, направленных по вектору…

Эль застонала, плюхнув на голову подушку, потянула за углы, прижимая их к ушам.

Ну что такое? Даже теория влюблённости провалилось с треском! На самом деле её кто-то проклял, что ли? Дождалась, заработала ту самую любовь, правда, безадресную и без всякой надежды этот адресат отыскать.

– Эль, – протянула Аниэра виновато, – тут «безопасник» твоё персональное Око оставил. Сказал, что его уже проверили. Может, ты того… Хоть новости посмотришь? – таможенница рыкнула и отвернулась к стене. – Ну ладно, я пойду тогда? Если что, ты зови. Капелек там…

Вампирша, так и не дождавшись ответа, вздохнула, вставая – кровать тихо скрипнула, а потом и дверь закрылась. Эль приподняла подушку, потрогала пальцем рядом лежащее Око. Никаких новостей ей, конечно, не хотелось. Но, честно говоря, в своих «хотениях» она сейчас не очень-то разбиралась.

Правда, у техники, впрочем, как и всегда, имелось собственное мнение.

Зеркало без всяких посторонних просьб затянулось туманом, выдав подтекающую кровавым надпись: «Работаю». И сообщило идиотски-значительным тоном:

– Я и Алек а’Дагд. Совместимость двадцать семь целых три десятых процентов, для брака не пригоден. А в Карбелле нынче дожди. Соответственно, хорошего урожая винограда ждать не приходится. Поэтому к весне цены на карбеллийское золотистое подлетят до…

А Аниэра ещё удивлялась, как это Эль умудряется технику ломать. Как-как! С размаха и об стену.

***

Вампирша тихонько, видимо, боясь начальницу разбудить, приоткрыла дверь, заглянула боязливо, бочком. И распахнула створку так, что она в стену долбанулась.

– Ты чего делаешь? – скорее не спросила, а потребовала ответа, да ещё руки в боки упёрла с решимостью крестьянки, встречающей загулявшего супруга.

– Пишу, – честно призналась Эль, наматывая волосы на палец.

– Это-то я вижу. Мне интересно, что ты пишешь и почему не спишь? Лекарь сказал, тебе нужно отдыхать побольше.

Таможенница Аниэру проигнорировала, вычеркнула один пункт, но тут же добавила другой.

– Чего ты там корябаешь? – возмутилась техник, спокойно переносящая всё, что угодно, кроме проявлений какого бы то ни было неравенства и пренебрежения к собственной персоне.

– Список, – пояснила Эль. – Эй! – Последнее восклицание относилось к подруге, бесцеремонно выдернувшей листок из-под локтя. – А как на счёт права сохранения тайны личной жизни?

– Личная жизнь – это жизнь личности, – глубокомысленно заметила Аниэра, по-змеиному ускользнув вместе с бумагой на другой конец стола.

– Хочешь сказать, я не личность? – вяло возмутилась таможенница, забираясь на стул с ногами.

Девушка натянула ночную рубашку до пяток, пристроила подбородок на колени, сощурившись на свечное пламечко – на душе, раздираемой противоречивыми и неопределёнными желаниями, было муторно.