Дж. Уорд - Зависть
— Конечно, знаю, но это еще не значит, что ты вскрыл кому-то глотку. — Она наклонилась ближе. — Но именно этого ты боишься, верно? Поэтому продолжаешь играть в адвоката дьявола[34].
Официантка выбрала именно этот момент, чтобы появиться с горячей тарелкой холестерина, и ее приход стал самым удачным спасательным кругом в разговоре из всех возможных.
Он добавил соли. Перца. Насадил на вилку и проглотил.
— Разговор с кем-нибудь поможет? — тихо спросила Рэйли.
— Например, с психиатром?
— Терапевтом. Они могут быть очень полезны.
— Судите по личному опыту, офицер?
— По правде сказать, да.
Он резко рассмеялся.
— Почему-то мне кажется, ты не из той породы, что нуждается в терапевте.
— Проблемы есть у всех.
Век понимал, что ведет себя по-свински, но чувствовал себя голым, и не в хорошем смысле слова.
— И какова же твоя?
— Мы говорим не обо мне.
— Ну, я устал стоять на сцене в одиночестве. — Он умял полтоста за два укуса. — Давайте, офицер. Расскажите что-нибудь о себе.
— Я — открытая книга.
— Кто нуждается в терапевте? — Когда она не ответила, он навел на нее свой взгляд. — Трусиха.
Сузив глаза, она откинулась назад и отодвинула полупустую чашку. Он ожидал остроумную реплику. Или — более вероятно — что она поставит его на место.
Вместо этого, Рэйли запустила руку в карман, достала десятидолларовую купюру и положила между ними.
— Увидимся в офисе сержанта.
Она поднялась с неуловимой грацией, взяла пальто, сумочку и мобильный телефон.
Прежде чем София успела уйти, Век поймал ее запястье:
— Прости. Я перегнул палку.
Она выпуталась из хватки и убрала телефон в сумочку.
— Скоро увидимся.
После ее ухода Век оттолкнул свою собственную тарелку, хотя не съел и половины.
Нет даже девяти утра… а он уже выиграл приз «Придурок дня». Фантасти…
Холодок пробежал по его затылку, задевая волосы, заставляя его повернуть голову в сторону двери.
В ресторан вошла женщина, и она выделялась так же, как ваза династии Мин[35] в отделе домашней утвари в Таргете[36]. Когда донесся запах ее парфюма, и она скинула меховой жакет, звонкая пауза повисла в примерно пятидесяти разговорах в закусочной. Но, с другой стороны, женщина выставила груди Памелы Андерсен половине Колдвеллского отделения полиции.
Когда Век окинул ее взглядом, он решил, что должен был чувствовать влечение, но вместо этого от холодка, спустившегося вдоль позвоночника, хотелось лишь достать пистолет и наставить на нее в порядке самообороны.
И это ли не хреново?
Оставив двадцатку за себя, он забил на оставшийся завтрак и направился к двери. Оказавшись на улице, Век замер. Оглянулся.
Затылок по-прежнему паниковал, инстинкты кричали, особенно когда он оглянулся на круглые окна закусочной. Кто-то следил за ним. Может, та цыпочка со сногсшибательным телом, может, — кто-то еще.
Инстинкты никогда не врали.
Хорошие новости: похоже, этим утром он получит назад свое оружие. А значит, он, по крайней мере, снова сможет законно защищать себя.
***Когда Джим заехал на парковку «Риверсайда» на своем «Харлее», какой-то парень на модном мотоцикле БМВ отчалил с ревом.
Эдриан и Эдди держались позади Джима, и они втроем припарковались в дальнем углу, у берега Гудзона. Он слез с байка и взглянул на место, назначенное Девиной для рандеву, с мыслью, что оно не представляет ничего особенного. Он был в этой забегаловке с душой-номер-один.
Похоже, Колдвелл стал очагом активности проклятых.
Но может, она просто любила здешний кофе и собиралась сказать, что душа, о которой пойдет речь, была где-то в ином месте.
Направляясь ко входу, его парни придерживались бойкота… вовсе не новость, если говорить об Эдди, но чудо со стороны другого ангела. Эд долго не протянет с такой политикой игнора.
Вагончик был забитым, шумным, в нем пахло кофе и расплавленным маслом. Адское место выбрала Девина…
А вот и она, слева, сидела лицом к двери, столб света лился на нее сквозь соседнее окно. Теплые желтые лучи идеально освещали лицо демона, будто ее вот-вот будут фотографировать, и Джим подумал о том, как в первый раз встретил ее в том клубе, где она стояла под потолочной лампой. Тогда она тоже сияла.
Зло никогда не выглядело так сексуально, но в отличие от остальных мужчин, которые смотрели поверх ободков своих кружек, захлебываясь слюной, словно кобели, Джим знал наверняка, чем она была… и он не был так отвлечен оболочкой, чтобы не заметить, что она не отбрасывала тени: несмотря на столь яркую иллюминацию, на обеденном столе или «Наугахайде»[37] позади нее не было темного пятна.
На какое-то мгновение перед глазами встала прошлая ночь вместе с ней. Он попытался трахнуть ее сзади на том столе, но она настояла на «лицом-к-лицу». Честно говоря, он вообще удивился, что член встал, но гнев знает, как заставить его возбудиться. По крайней мере, с Девиной.
Отступив от той потной, жесткой сцены, он оглянулся на стены Девины, представляя Сисси, застрявшую в том клубке проклятых. Он молился, чтобы его девочка не видела этого. Боже, при одной мысли, что она могла…
Достаточно об этом. Подойдя к Девине, он поставил блок на все мысли о Сисси, сексе с врагом или даже самой игре.
— Так, кто это? — спросил он.
Демон посмотрела поверх «Колдвелл Курьер Жорнал», ее черные глаза быстро пробежались по его телу, отчего захотелось снова принять душ… и в этот раз со шлифовальным станком.
— Ну, доброе утро, Джим. Присядешь со мной?
— Ни за что, черт возьми.
Парень на сиденье перед ней оглянулся через плечо. Будто не одобрил тон Джима или нецензурную лексику по отношению к леди.
Приятель, внешность обманчива, подумал Джим.
Девина отложила газету и вернулась к блинам на пахте и кофе.
— У тебя есть ручка?
— Не играй со мной.
— Поздновато для этого. Ручка?
Когда кто-то попытался пройти мимо, Джим и парни отодвинулись, а Эдди достал что-то вроде «Пейпер Мейт»[38] и протянул ее.
Девина сняла крышечку длинной наманикюренной рукой. А потом согнула газету у кроссворда.
— Слово из четырех букв для…
— Мать твою, Девина, прекрати это…
— …антагониста.
— …дерьмо.
— На самом деле, Джим, «дерьмо» из шести букв. Нужное слово применимо ко мне, не так ли? — Девина начала аккуратно заполнять клеточки. — Уверена, «враг» — именно то слово, которое я ищу. А ты либо сядешь со мной — один — либо будешь стоять, пока не отваляться ноги, и ты не рухнешь на проходе.
