Джена Шоуолтер - Потаенное наслаждение
Кто-то хлопнул его по спине, отрывая от размышлений.
— Спокойно, друг мой, — сказала женщина.
Рейес обернулся и увидел Камео, хранительницу Несчастья, и единственную женщину среди Повелителей. Быстро отвел взгляд. Со своими длинными черными локонами, серебристыми глазами и кожей, точно персик, она была истинным воплощением красоты. Невзирая на свое хрупкое телосложение, она также была сильным яростным бойцом. Однако смотреть на нее Рейесу было тяжело, потому что создавалось впечатление, что все беды мира сочатся из ее пор и проникают в его сердце.
— Мы без проблем вызволим ее, — сказала Камео, намереваясь успокоить его, но добившись лишь того, что в груди его заныло. — Не переживай.
Боги, этот ее голос. Он постарался не содрогнуться, в то время как демон внутри него вздохнул, радуясь боли, которую она невольно причиняла. Почему Рейеса не влекло к ней? Это бык так облегчило его существование.
Тебе больно сейчас только потому, что вы обсуждаете Данику. Так же, как его демон упивался физической болью, Камео вмещала в себе лавину эмоциональных терзаний и расстройств. Потому хотеть ее вряд ли было бы проще. Ее трагический голос мог довести любого до самоубийства, а Рейес уже достаточно много раз пытался убить себя.
— Некогда Ловцы захватили в плен моего возлюбленного, — призналась женщина.
Рейес потер грудную клетку. Неужели кто-то спал с ней?
— И ты смогла спасти его?
— О, нет. Он умер ужасной смертью. Они вырезали его сердце и прислали мне.
Рейс сморгнул, подавляя приступ паники, но не посмотрел на нее. Этого с Даникой не случится. Он осмотрел здание, выравнивая дыхание, успокаивая бешеное биение сердце, приходя в себя. Люциен уже ушел, а остальные сидели вдоль стен, прилежно полируя свое оружие.
Наконец-то он решился заговорить, не опасаясь, что сорвется на крик.
— И эта маленькая история должна была успокоить меня?
— Да. Один раз они перехитрили нас подобным образом. Мы не позволим им сделать это снова.
Плохое утешение. В эту минуту чей-то кулак мог быть нацелен в лицо Даники, или нога — в живот. Кнут мог хлестать ее спину, нож — впиваться в тело. Она могла, рыдая, просить его спасти ее. А он был здесь, так близко, но вынужден ждать, оставляя ее без помощи.
Мысль была невыносимой.
Он отошел от Камео. Бродил туда-сюда. Стоит ли проигнорировать приказ Люциена и напасть сейчас? Пусть он делает, как задумал. Он знает, что делает. Он придет за тобой, если она окажется в малейшей опасности.
Хотя он прекрасно все понимал, время тянулось мучительно медленно, каждое движение стрелки часов приносило боль. Лишь, когда солнце начало садиться, переходя от ярко-золотистого к бледно-розовому, от бледно-розового к насыщенному багрянцу и наконец-то оставляя после себя благословенные сумерки, он смог расслабиться.
— Я никогда не видел тебя таким, — заметил Парис. — Суетливым, беспокойным.
— Надеюсь, больше таким ты меня и не увидишь.
— Возношу мольбы небесам, что самому никогда так не выглядеть, — пробормотал Сабин. — Не то что бы от этого не было никакой пользы. Но все же.
Страйдер расплылся в улыбке.
— Но ты так прекрасен, когда влюблен.
Сабин стукнул его.
Влюблен? Был ли Рейес способен на такое чувство?
— Наступила ночь. Пошли.
Он ринулся к входной двери.
Анья вцепилась в его руку, глубоко впиваясь ногтями в незащищенную рукавом кожу.
— Стой на месте, сладость моя. Ты не знаешь, куда идти.
Он с трудом заставил себя замереть.
— А ты знаешь?
— Конечно, — ее ноготки впились глубже, раня кожу, и он почти застонал от пьянящего чувства боли. — Люциен мне все рассказывает.
— Тогда веди нас и немедленно. Я не проведу ни секунды в этом здании, и ворвусь в каждый дом, магазин и любое другое попавшееся на пути заведение, если понадобиться.
— Такой нетерпеливый, — она цокнула язычком и отпустила его. — Обожаю это в мужчинах. Просто… держись рядом со мной. Если можешь.
С этими словами она двинулась вперед. Остальные пошли на ней. Нагретый пыльный воздух стал прохладным и прозрачным, наполненным приятными и не очень ароматами: свежие цветы, автомобильные выхлопы, горячая выпечка и приторные духи. Разноцветные огни пульсировали на вывесках — «У нас обнаженные танцовщицы» — и рога трубили в громыхающих мелодиях. Шаги раздавались со всех сторон, но ничто не могло заглушить беспорядочного биения Рейесового сердца.
Когда-то он мечтал о путешествиях, о познании этого нового мира, от которого прятался сотни лет, но он был привязан к Будапешту проклятием Мэддокса. Сейчас же ему было плевать на окружающий мир. Он просто хотел добраться до Даники.
Хотя они изо всех сил старались оставаться в тени, смертные заметили их. Некоторые отпрыгивали с их пути, некоторые таращились во все глаза. Большинство улыбалось, казалось, восхищаясь ними. Нетипичная реакция: даже жители Будапешта вели себя скорее почтительно, чем дружелюбно. Голливуд, как сказал Сабин. Рейес понял, что люди решили, будто участвуют в съемках фильма.
Пару раз Парис останавливался, чтоб сорвать поцелуй с губ податливых женщин. Он так же, как и Рейес, не мог устоять перед своим демоном, поэтому, когда Разврат желал развлечься, Парису приходилось находить для этого время. В противном случае он ужасно слабел. Но, впервые за все проведенные вместе тысячи лет, Парис, казалось, не наслаждался поцелуями.
Рейес не замедлял шаг, не ждал друга и не спрашивал, что случилось. Он весь дрожал от нетерпения, нараставшего с каждым новым шагом. Анья завернула за угол, ее длинные светлые волосы напоминали маяк в темноте ночи. Она провела их вдоль грязного переулка, где запах мочи пропитал воздух.
Заворачивая за следующий угол, девушка подбадривающе улыбнулась им через плечо.
— Мы почти пришли.
Рейес вытащил кинжал и пистолет. Они были так знакомы ему, почти часть его, практически являясь естественным продолжением его рук. Еще совсем немного и ты увидишь ее. Скоро, очень скоро, начнется схватка.
Он никого не оставит в живых.
Рейс чувствовал, как струится адреналин в жилах его друзей. Война была их частью, жила в каждой клетке их тел. В конце концов, они были для этого и созданы.
Олимпийцы, их творцы, знали с какой легкостью можно победить любого небожителя, ведь сами они воевали и пленили Титанов. Пытаясь защититься от подобной участи, Олимпийцы воспользовались кровью бога войны, чтоб породить бессмертных воинов и создать для себя армию защитников.
После трагедии со смертью Пандоры и пропажей ларца демоны были заключении внутри ответственных за это воинов, и боги изгнали их на землю. Были созданы новые воины. «Хотя они мало помогли Олимпийцам в конечном итоге», — подумал Рейес, довольно улыбаясь.
