Дарья Кузнецова - Родные миры (СИ)
Фамилии у них разные, но стиль общения, некоторые выражения, да и внешность говорили о наличии близкородственной связи; скорее всего, сводные братья с разными отцами. Не просто же так Кварг мать вспоминал!
Сходство мужчин, стоило увидеть их рядом, бросалось в глаза. Похожие черты лиц, похожие глаза, примерно одинаковое сложение. Только Таракан представлял собой доработанную и улучшенную версию старшего: более симпатичный, обаятельный, гармоничный, живой. Черты лица Кварга были грубее, жёстче, глаза — тусклее, будто слегка выгоревшие, да и сам он был заметно тяжелее, массивней. Решительно невозможно было представить его в роли промышленника, управленца или какого-нибудь другого гражданского лица.
Разговор на повышенных тонах я слушала с интересом. Во-первых, из него мною были почерпнуты определённые сведения о прошлом этих людей, и на их основании сделаны некоторые выводы. Во-вторых, оба откровенно злились, что было весьма познавательно: ни от первого, ни от второго я подобного шквала эмоций не ожидала. Ну, и, в-третьих, как-то глупо лезть в семейный скандал; не моё дело.
Вмешаться я рискнула только тогда, когда общение перешло в стадию примирения. Уж очень было любопытно, что это за «Путь К Трону» такой. Я слышала о нём лишь краем уха; вроде бы это было какое-то наказание исключительно из среды Неспящих. Меня и тогда подобная таинственность заинтриговала, но повода копать не было: Неспящие на тот момент интересовали меня только в той мере, что позволяла держаться от них подальше.
Встреча с Арьеном была исключением; я поддалась искушению мелькнуть перед носом этой службы только потому, что данный конкретный офицер был в глубокой опале. Даже по случаю выяснила, что Разум у Неспящих — звание пожизненное, и либо он в этом звании выходит в отставку в положенный срок, либо умирает. Ну, или, когда повода для казни нет, а избавиться надо, вот так отстраняется от службы, и со временем такое состояние либо перетекает в помилование, либо повод всё-таки находится.
Меня совсем не обрадовала перспектива идти «на дело» в компании этого человека, а потом, возможно, отправляться в этой же компании в далёкий трудный путь. Но спорить, особенно после его замечаний о защите здания, я не стала. В конце концов, большую часть пути мы проведём в анабиозе, так что вполне переживу. При всех своих недостатках, он умён, обладает большим опытом, думает исключительно головой и будет весьма полезен, особенно — в деле «угона столетия».
На поверхность мы, к моему огромному удовольствию, выбрались гораздо более традиционным путём, по вполне удобному и относительно чистому лазу с лестницей. Наличие подобного прохода не удивляло: должны же на эту станцию как-то попадать работники, проверяющие и ремонтирующие автоматику, и вряд ли они делают это по трубам коллектора.
К месту встречи со второй половиной нашего «отряда» (от которой я уже вовсе не ждала ничего хорошего) мы двигались цепочкой вдоль стены, быстрым шагом, порой переходящим в выжидательные паузы или лёгкий бег. В серой мгле над головами то и дело что-то взрывалось, шипело, ревело и грохотало. Порой виделись алые отблески, порой нам на головы что-то сыпалось и падало. Один раз мы чудом не попали под удар: бомба рухнула где-то в километре за нашими спинами, нас швырнуло на землю и едва не похоронило под обломками.
К моему удивлению, местом встречи оказался не очередной пункт сбора мусора, а какая-то дешёвая забегаловка. Входная дверь, впрочем, была гостеприимно открыта, хотя изнутри не доносилось ни звука, да и вообще место производило впечатление закрытого и заброшенного. Вывески, которым было положено зазывать публику, были погашены и радовали глаз тусклыми серыми в цвет стен потёртыми поверхностями.
— Эй, глюм? — сделав нам знак оставаться позади, спросил у тёмного проёма Кверр.
— Эй, глюм! — ответил проём уже знакомым мне высоким голосом, в котором, как показалось, прозвучало облегчение. — Заходи, и дверь за собой закрой.
Опять же по знаку Таракана сначала Кварг, за ним я нырнули в тёмное нутро помещения, следом шагнул сам «связной», и дверь с противным скрипом встала на место. В тот же момент небольшое грязное помещение озарилось всё тем же неприятным бело-голубым светом, который освещал и жильё Кверра.
— Слушай, ты кого вообще привёл? — не вставая с места, растерянно поинтересовался самого безобидного вида молодой белобрысый мужчина. Он всем своим обликом здорово напоминал какого-нибудь рассеянного учёного: высокий, худой как щепка, в нескладно сидящем на его костях сером комбинезоне, с вежливо-виноватой улыбкой на открытом почти детском лице и любопытным взглядом тёплых голубых глаз.
— А я предупреждала, нечего этого придурка слушать, — проворчала сидевшая рядом с ним девушка. Она была совсем на него не похожа: невысокая, миниатюрная, с длинными огненно-рыжими волосами, собранными в косу до талии. Зелёные большие глаза смотрели на нас с недоверием и неприязнью, но очень внимательно и пристально. Руки девушка скрестила на груди, и общий вид её был крайне недовольным и по-детски надутым.
— Их же должно быть трое? — поинтересовалась я у окружающего пространства, внимательно оглядываясь.
— А Лапка, наверное, на позиции, — рассмеялся Кверр. — Не нервничайте, всё под контролем, всем в этой комнате можно доверять. Лап, выходи!
Та, кого назвали Лапкой, присоединилась к нашей неподвижной скульптурной группе через несколько секунд, вынырнув из какой-то неприметной щели сбоку. Это тоже была миниатюрная рыжая женщина, только пухленькая в отличие от первой; и кажется, она была старше. «Приказ-М»[3], выглядывавший из-за спины своим характерным серебристым стволом с косыми насечками и дульным тормозом, очень не сочетался с её тёплым домашним обликом.
— Таракан неподражаем, — просияла улыбкой она. — Никогда бы не подумала, что ты знаком с Кваргом; рада тебя видеть, — обратилась она к Неспящему.
Данное заявление удивило всех, пожалуй, кроме самого Кварга.
— Взаимно, — со своей обычной невозмутимостью кивнул он. — Малыш, ты всё-таки действительно поумнел, — тонкие бледные губы сложились в снисходительную усмешку. — Не ожидал от тебя такой прыти и таких знакомств.
— Малыш? — хором переспросили обе женщины, почти испуганно переглянувшись.
— Так, если выяснится, что ты — его жена, я точно пойду и убьюсь об стену! — всплеснула руками младшая.
— Кого из них? — невозмутимо уточнила я.
— Кого-нибудь. А что, это принципиально? Правда что ли жена? — вытаращилась на меня она. Я в ответ неопределённо повела плечами.
