Его строптивая любовь (СИ) - Коняева Ирина

Открыла глаза. С удивлением увидела окровавленный платок в папиных руках. Он прижал его к моему носу и кивком головы велел придержать.

— Для первого раза очень хорошо. Не зря я выбрал для тебя немагический мир, где есть компьютеры и всеобщая сеть, ты легко удерживаешь в голове разноплановую информацию и интуитивно понимаешь, как использовать поступающие данные. Луцан во много раз крупнее Као–сар–Ди, но пока слабенький, ты справишься с ним с совсем небольшой помощью, мы с Маро присмотрим и поможем в случае необходимости. Очень хорошо. Очень. Я доволен.

У меня глаза на лоб полезли. Он выбрал для меня Землю, то есть…

Видимо, мозг был ещё в рабочем настрое, потому молниеносно сложил два плюс два, подтвердив самые смелые догадки. Но и активировав самые жуткие страхи.

— Папа, я хочу точно знать наши семейные цели и задачи. Свяжи меня клятвой, чтобы я не могла выдать их другим под принуждением или по неосторожности. Я просто не в состоянии и дальше жить во мраке.

— Я присоединяюсь к просьбе, — сказал Рагнар, поднимаясь. — От нас будет меньше пользы, останься мы слепыми котятами. Мы молоды, далеко не так опытны, как ваши соратники, но мы семья и будем стоять друг за друга горой в любых обстоятельствах.

Отец подал мне руку, помог встать и обрести равновесие, затем прижал к себе одной рукой и посмотрел на моего дракона.

— Ты, Рагнар, уже знаешь практически всё.

— Да. Но считаю, что вы должны объяснить всё это дочери. Ваша система разрозненных данных отлично сработала со мной, поскольку я вырос в Эрмиде и изначально владел большим массивом данных, но ей она не подходит. Слишком много новых сведений. Вы же видите, как она устаёт.

Последняя фраза прозвучала с откровенным наездом, как сказали бы на Земле. Дракон выказывал своё недовольство, не отводя взгляда и не сомневаясь в своей правоте. Я же с интересом смотрела за общением дорогих моему сердцу мужчин и с ещё большим интересом прислушивалась к собственным ощущениям. Отец прижимал меня к себе уже не так, как прежде. Пальцы его впивались в моё плечо куда сильнее, будто он боялся потерять меня. Но меня–дочь или меня–эксперимент?

— Миа! — возмущённо воскликнул отец. — Ты моё дитя!

— Ты готов доверить мне колыбель новой цивилизации — Луцан, но не желаешь отвечать на самые простые вопросы, заставляя сомневаться и в тебе, и в себе, и вообще во всём! — твёрдо произнесла я, подавив желание топнуть на месте, выказывая гнев.

— Потому что я хочу хотя бы казаться идеальным отцом, Миа. Но я не такой. Я совершил множество страшных поступков, от которых тебе станет не по себе, — отодвинув меня и удерживая за плечи, сказал отец, внимательно отслеживая и мысли и реакции. — И это мягко говоря.

— На ошибках учатся. Или ты хочешь, чтобы я их повторила? — спросила, ещё не подозревая, на что подписалась.

— Хорошо, прогуляемся по мирам, побеседуем. Но если ты меня не простишь, я сотру тебе память и мы начнём заново, — предупредил отец, сверкнув глазами.

— Насколько заново? — севшим голосом уточнила я.

— Как получится.

Глава 49

— Это… это мы где? — мой голос шелестит едва слышно, потому что даже в присутствии двух самых сильных мужчин в обжитой Вселенной я испытываю суеверный ужас.

Мы стоим на расколотой планете, которая каким–то чудом не развалилась и не стала строительным материалом для других миров. Я, словно в учебнике по географии, вижу её строение — насколько хватает взгляда, конечно. И несмотря на защищающую нас магическую, наполненную чистейшим воздухом сферу, задыхаюсь.

Вместо ответа отец перемещает нас на следующую мёртвую планету, а следом на ещё одну… и ещё.

Затем мы переходим к живым планетам, но выглядят они так, словно находятся на последнем издыхании, и видеть их ещё болезненнее, чем прежние. И находиться… физически тяжело.

Я так думаю, пока не попадаю в мир, магическая энергия которого разорвана в клочья, ветер безжалостно швыряет её на деревья, то воспламеняя их, то замораживая, то превращая в камень. То же творится с ближайшим озером — часть шипит, испаряясь, часть покрывается ледяными корками… Неконтролируемое безумие! В мире нет ни одной безопасной зоны, вся планета — сплошная катастрофа.

Я покрыта гусиной кожей с ног до головы, волосы дыбом, глаза навыкате, сердце колотится в горле, вызывая тошноту, но меня не щадят. Следом идёт десяток миров, в которых бушуют стихии, уничтожая остатки цивилизации. И я не прошу их спасти — понимаю, что это урок и на жест доброй воли от отца рассчитывать не приходится.

Стоит об этом подумать, как отец перемещает нас в маленький тёплый мирок, от которого так и тянет спокойствием, радушием и уютом. Мы находимся в небольшом городке у моря, с красивыми двухэтажными, увитыми цветущей зеленью розово–рыжими домами, мощёными улочками и морем деревьев с густыми кронами, в которых прячутся певчие птицы.

Перепад ощущений настолько внезапный и сильный, что я хватаюсь за руку Рагнара и закрываю глаза, пытаясь восстановить равновесие. Сила бунтует, искрит на кончиках пальцев, неприятно покалывая кожу дракона, но даже эта мысль не помогает быстро взять себя в руки.

Отец как ни в чём не бывало устраивается за столиком под деревом, подзывает официанта, делая заказ на всех, и обращает лицо к морю, наслаждаясь видами.

— Ты в безопасности, всё хорошо, я рядом, — шепчет Рагнар, поглаживая меня по спине. — Выныривай из защитного кокона. Нужно восстановить силы, поесть и…

— Не хочу, — шепчу едва слышно.

— Надо. Пойдём.

Его рука крепко сжимает мою ладонь, я машинально переставляю ноги, сажусь за стол, но мыслями нахожусь не здесь, а на одной из умирающих планет, которая зацепила сильнее остальных.

Только когда приносят еду я выныриваю из своего отстранённо–шокированного состояния. Слышу шум прибоя, крик чаек, пение птиц, шелест листвы. Прислушиваюсь к миру, Он ласково шепчет, приветствуя. Тёплый ветер поглаживает плечи и волосы, щекочет щёки.

— Как здесь хорошо, — блаженно произношу сама себе. А затем смотрю на отца уже вполне трезвым взглядом и добавляю: — Ненадолго, да?

Он смеётся, но мои чувства настолько оголены, что улавливаю отголоски его эмоций, скрытых за толщей многослойной брони. Он совсем не равнодушен, как может показаться, а напротив, тоже испытывает сильную боль при посещении подобных миров. И разочарование, и печаль, и сожаление, и вину. Много чувств и все глубокие.

Именно мысль о человечности древнего и сильного мага окончательно примиряет меня с действительностью.

— Вот теперь мы видим, что ты вернулась, — произнёс Рагнар с улыбкой. — Сделай пару глотков горячего чая и несколько неспешных двойных вздохов, как я тебя учил.

Избавилась от остатков стресса и улыбнулась вполне искренне, коснулась отцовской руки.

— Пап, что это были за планеты? Почему они в таком состоянии и почему ты молчал всё это время?

— Игрушки, — не отводя взгляда от моря проговорил отец, голос его звучал глухо. — Маленькие дети не понимают ценности купленных или созданных для них игрушек, они ломают их, теряют, выбрасывают, издеваются. Они делают это не со зла, а исследуя мир доступным им образом, постигая границы дозволенного. Маги — те же дети, дочь. Если над ними нет строгого, но справедливого учителя, они заигрываются, теряют связь с реальностью, чувствуют себя всемогущими, бесконечно правыми в каждом вопросе. Я неспроста показал тебе уничтоженные и сломанные магами миры. Хочу, чтобы ты помнила о них в каждый момент нашего последующего разговора.

— То есть мою силу нарочно ограничили? По согласованию с тобой! Или даже по твоему приказу! — моментально сообразила я, к чему ведёт отец.

— Не забегай вперёд. Ты хотела всю историю, слушай с начала, — холодно прервал мою возмущённую речь повелитель огненных тёмных.

Неосознанно выпрямилась, приподняв подбородок. Когда он проявляет власть, подчиняешься инстинктивно.

Рагнар положил руку на моё колено, легонько сжал, поддерживая, и я выдохнула, позволяя телу расслабиться. Мы вместе, всё хорошо, мы справимся.