Дэйра Джой - Мой единственный
Тристану было очень приятно, что Единственная полагается на него уже сейчас, пусть даже и не осознает этого. Нет, он никогда не разочарует ни Лоис, ни их ребенка. Возвращение домой надо отложить.
Парочка проходила мимо цветочной лавки, когда мужчина вдруг остановился.
— Как называются эти цветы?
Лоис взглянула, куда он показывал:
— Это розы. Тебе они нравятся?
Несколько минут Тристан разглядывал нежно-розовые цветы. С ними что-то было связано…
— Я хочу, чтобы у тебя они были, Лоис.
Он выглядел очень серьезным.
— Ладно. Давай купим несколько штучек. Они милые, мы можем поставить их на кухонный стол.
Мужчина остановился, глядя на свою спутницу с любовью. Его сильная ладонь сжимала ее.
— Еще, Единственная, мы поставим цветы рядом с кроватью, чтобы видеть их, когда проснемся утром.
— Очень романтично! А как насчет компьютерного столика или бюро в кабинете?
— Непременно. — Он от души улыбнулся. — Давай заполним весь дом ими. Чтобы каждый взгляд напоминал о… — Его бровь недоуменно изогнулась.
— Напоминал о чем, Тристан?
— Я… не помню. — Он на мгновение смутился.
— Не важно, мы так и поступим. — Девушка за руку затянула любимого в магазинчик, где они приобрели все розовые розы, какие только были у хозяйки.
Глава 21
Кофеварка цедила по капле темный напиток в контейнер. Тристан не был ярым поклонником кофе, но при случае мог и выпить его. Лоис, напротив, была кофеманкой. По крайней мере, до беременности.
Девушка с завистью уставилась на кофе, гадая, сможет ли пережить этим утром недостаток кофеина в организме. За спиной открылась кухонная дверь, и она услышала, как Тристан босыми ногами ступает по кафельному полу. Лоис повернулась, намереваясь спросить, не желает ли он чашечку, но слова так и не слетели с ее губ.
Что-то было не так. Это было видно по его лицу.
Одетый в одни только джинсы, мужчина упал на колени перед ней, уткнувшись лицом ей в подол. Он крепко обнял девушку, а когда снова выпрямился, то на длинных ресницах блестели слезы.
О Боже, только не сейчас. Ведь все так хорошо. Пожалуйста, не дай ему сказать, что он должен уйти.
Положив ладонь на макушку Тристана, Лоис погрузила пальцы в его густую шевелюру, раздумывая, как же она будет без этого ощущения мягкого шелка под руками, если им придется расстаться.
— Что случилось? — едва смогла произнести девушка.
Ладони Тристана сжали ее локти. Лицо мужчины выражало безысходную печаль.
— Мой корабль улетел. Я никогда не вернусь домой.
На мгновение Лоис прикрыла глаза. Она понимала, что это очень эгоистично, но не могла не почувствовать облегчения от этой новости: теперь он не улетит.
— Почему?
Тристан не мог говорить; он снова прижал возлюбленную к себе, пряча от нее свое лицо. Лоис стало мучительно жаль его. Он пришел к ней, и теперь потерял все, что имел.
Она внезапно поняла, почему исчез его корабль.
— Это из-за того, что мы сделали. — Голос прозвучал безжизненно.
— Да. Я был первым за две тысячи лет… — он поднял руку в предостерегающем жесте. — Ты пробудила во мне центр наслаждения, который был подавлен моим народом на тысячелетия, Лоис. Существует опасность, что если мне позволять вернуться, то я заражу остальных самим своим присутствием. Ты ведь понимаешь, я чрезвычайно активен.
Это она знала очень хорошо.
— Теперь меня рассматривают, как угрозу и никогда не разрешат приблизиться ни к одному из двадцати семи миров, управляемых Объединенными Консулами. Чтобы быть уверенными в том, что я не ослушаюсь, мой корабль отозвали.
— Тристан, милый, мне так жаль, но я бы солгала, если бы не сказала тебе, что также я очень рада. Теперь ты не оставишь меня.
— Оставлю тебя? — Он казался озадаченным. — Я никогда не расстанусь с тобой, моя Единственная, никогда. Как ты могла даже подумать об этом?
— Я предполагала, что ты должен будешь вернуться к себе домой — ведь ты сам говорил.
— Это так, но я собирался взять тебя с собой. Единственная причина, по которой я медлил, — это то, что мы еще не соединились. К тому же я не знал, как перелет повлияет на тебя и ребенка, и счел за лучшее подождать, пока вы не окрепнете. Но чтобы я улетел без тебя? — Мужчина обнял ее за талию, прижимая еще ближе к себе. — Как бы я смог оставить часть самого себя?
- Ах Тристан! — Девушка обняла его за шею и, наклонившись, потерлась подбородком о его макушку.
Тристан погладил щекой живот любимой.
— Наверное, это самый лучший выход. Объединенные Консулы были правы. Я никогда не отказался бы от того физического наслаждения, которое познал с тобой, Единственная.
— Я тоже не смогла бы, — Лоис попыталась улыбнуться сквозь слезы.
Чистый взгляд его глаз встретился с ее.
— Как мне передать тебе, что я чувствую? Когда я прикасаюсь тебе с упоением, ты это знаешь. Когда мои губы ласкают твои, ты понимаешь меня. Когда мое тело жарко прижимается к тебе, ты осознаешь мои чувства. Когда я глажу тебя там внутри — при этом воспоминании глаза мужчины затуманились от страсти, — ты знаешь, о чем я говорю тебе без слов. Не так ли, Единственная?
— Конечно, Тристан.
Сжимая девушку в объятиях, он встал с пола.
— Тогда позволь мне сейчас, в эту самую минуту, когда ты так нужна мне, разделить с тобой мое сердце. В этом телесном ритуале, в осуществлении Единства я покажу тебе свою душу. — Мужчина поднялся со своей драгоценной ношей вверх по лестнице, в спальню.
Там он бережно опустил Лоис на кровать. Развязал пояс ее халатика, помог высвободиться из рукавов, затем расстегнул молнию на джинсах и вновь заключил девушку в объятия. Они лежали бок о бок поверх вязаного покрывала.
Лоис сомневалась, чтобы ее прапрабабушка могла предположить, когда с любовью соединяла фрагменты этого пледа, что однажды ее праправнучка и космический гость Тристан станут одушевленной часть узора на ее изделии. Забавная была мысль.
Тыльной стороной ладоней Тристан слегка очертил форму ее ключиц, провел пальцами ниже, чтобы обхватить снизу ее груди и слегка покачать их.
— Твои груди теперь полнее. А эти штучки — один палец лениво кружил вокруг соска, отчего тот немедленно затвердел, — они стали ярче. — Его глаза потемнели, когда вершинки грудей Лоис превратились в горошины. — Ты будешь кормить нашего ребенка сама, Лоис? — Его голос напоминал мурлыкание.
— Да, — выдохнула она, пробегая руками по его сильным плечам.
Серебристо-голубые глаза медленно посмотрели на нее.
— А мне ты дашь вкусить из этих чаш, когда я буду жаждать.
