Лорен Кейт - Мучение
— Я могу делать это, и это, — сказала она, указывая на два блока. — Куда ты хочешь меня вписать?
Говорит больше чем на восемнадцати языках или Видит прошлую жизнь.
— Подождика, — прошептала Люси. — Ты… ты можешь видеть прошлые жизни?
Шелби покачала бровями Люси и поставила свою подпись в блоке, добавляя имя в блок "Восемнадцать языков". Люси уставилась на бумажку, думая обо всех своих прошлых жизнях, и о том, насколько разочаровывающе запретны они для нее были. Она недооценила Шелби.
Но ее соседка по комнате уже ушла. На месте Шелби стоял мальчик, рядом с которым она сидела в центре класса. Он был на хорошие пол фута выше Люси, с яркой дружественной улыбкой, россыпью веснушек на носу, и ясными голубыми глазами. Что-то в нем, даже то, как он жевал свою ручку, выглядело… крепким. Люси поняла, что это было довольно странным словом для описания кого-то, с кем она еще никогда не разговаривала, однако она ничего не могла с этим поделать.
— О, слава Богу. — Он рассмеялся, шлепая себя по лбу. — Одна вещь, которую я могу делать, это то, для чего тебе нужно куда-нибудь выйти.
— Может отражать зеркальное изображение себя самого или других? — Медленно прочитала Люси.
Он наклонил голову из стороны в сторону и написал свое имя в блоке. Майлс Фишер. — Очень впечатляюще для таких как ты, я уверен.
— Гм. Ага. — Люси отвернулась. Такие как она, которая даже не знала то, что это означало.
— Подожди, эй, куда ты идешь? — Он потянул ее за рукав. — А-ох. Ты не уловила скромную шутку? — Когда она покачала головой, лицо Майлса вытянулось. — Я только имел ввиду, что по сравнению со всеми остальными в классе, я едва держусь. Единственным человеком, которого я когда-либо был в состоянии отразить кроме себя самого, была моя мама. Колеблющееся изображение моего отца появлялось в течение приблизительно десяти секунд, но потом оно всегда исчезало.
— Подожди —. Люси заморгала, уставившись на Майлса. — Ты сделал зеркальное отражение своей матери?
— Случайно. Они говорят, что это легко делать с теми людьми, кто тебе нравится, кого ты любишь. — Он покраснел, слабый бледно-розовый цвет окрасил его скулы. — Теперь ты будешь думать, что я маменькин сыночек. Я только имею ввиду, что на 'легко', мои способности заканчиваются. Теперь переключаем внимание на тебя — ты же известная Люсинда Прайс. — Он замахал руками в очень мужской версии духовных пальцев.
— Я хочу, чтобы все прекратили так говорить, — подхватила она. Потом, почувствовав себя грубой, она вздохнула и прислонилась к перилам площадки, смотря на воду. Было настолько трудно принять все эти намеки, что здесь люди знали о ней больше, чем она сама. Она не хотела срываться на парне. — Прости, это просто, я думала, что была единственной еле-еле держащейся. А какая у тебя история?
— О, таких как я называют 'разбавленными'," сказал он, показывая воздушные кавычки. — У мамы часть ангельской крови несколько поколений назад, но все мои другие родственники — смертные. Мои способности смущающе низкосортные. Но я здесь, потому что мои родители обеспечили школу, гм, этой площадкой, на которой ты стоишь.
— Ого.
— На самом деле это не столь внушительно. Моя семья была зациклена на том, что я должен быть в Береговой Линии. Ты должна была слышать то давление, которое я получал дома до настоящего времени, 'найди хорошую девочку Нефилима на этот раз'. — Люси рассмеялась — первый ее настоящий смех за последние дни. Майлс добродушно закатил глаза. — Так, я видел, что ты завтракала с Шелби этим утром. Она твоя соседка по комнате?
Люси кивнула. — Говоря о хороших девочках Нефилимах, — пошутила она.
— Ну, я знаю, что она отчасти, гм… — Майлс зашипел и сделал захватывающее движение, снова заставляя Люси развеселиться. — Так или иначе, я здесь не звездный студент, но я здесь был долгое время, и половину времени я все еще думаю, что это место сумасшедшее. Так что, если ты хочешь самый нормальный завтрак или что-то еще…
Люси слегка качнула головой. Нормальный. Музыка для ее смертных ушей.
— Как на счет…завтра? — спросил Майлс.
— Это звучит здорово.
Майлс усмехнулся и помахал на прощание и Люси поняла, что другие студенты уже вернулись внутрь. Впервые одна за все утро, она посмотрела вниз на листок бумаги в руке, неуверенная, как относиться к другим детям Береговой Линии. Она скучала по Даниэлю, который, возможно, объяснил ей хоть что-то из всего этого, если бы он только не был… а где он вообще был? Она даже не знала.
Слишком далеко.
Она прижала палец к губам, вспоминая его последний поцелуй. Невероятное объятие его крыльев. Без него она чувствовала холод, даже под Калифорнийским солнцем. Но она была здесь из-за него, принята в этот класс ангелов, или кем они там еще были, имела новую причудливую репутацию — все благодаря ему. Каким-то странным способом, быть связанной с Даниэлем настолько неразрывно, было хорошо.
Пока он не придет за ней, это было все, за что она могла держаться.
3
Шестнадцать дней
— Итак, порази меня, что самое странное для тебя в Береговой линии до сих пор?
Это было в среду утром, до занятий, Люси и Майлз сидели за столом с завтраком на солнечной террасе и пили чай. Он был одет в винтажную желтую тенниску с эмблемой "Санкист", бейсболку, сдвинутую на глаза, сандалии и потертые джинсы. Проникнувшись духом свободы и отсутствием дресс-кода в Береговой линии, Люси забросила подальше свои темные вещи. Она была одета в красный сарафан и короткий белый жакет и чуствовала себя как в первый солнечный день после долгих проливных дождей.
Она положила ложечку сахара в чай и улыбнулась. — Я даже не знаю, с чего начать. Возможно, моя соседка по комнате, которая прокралась этим утром в комнату после рассвета и снова исчезла до того, как я успела проснуться. Хотя нет, подожди, наверное это урок, ктотрый ведут парочка Демон-Ангел. Или — она сделала глоток — то, как другие студенты смотрят на меня, как будто я известная сумасшедшая. Не известная сумасшедшая, я хотела сказать, а печально известная сумасшедшая-
— Ты не печально известная. — Майлс отломил огромный кусок круассана. — Я скоро займусь этим — сказал он, жуя.
Когда он промокнул уголки губ своей салфеткой, Люси частично удивили, частично насмешили его неожиданно безупречной манере поведения за столом. Она не смогла представить себе его, обучающегося правилам этикета в каком-нибудь модном загородном гольф-клубе.
— Грубость Шелби переходит все границы, — сказал Майлз, — но она может быть и милой. Когда ей того хочется. Не то чтобы я был свидетелем этого когда-нибудь. — Он засмеялся. — Но ходят такие слухи. И это все о Фрэнки/Стивене тоже удивляло меня поначалу, но они как-то сработались. Это как божественный акт достижения равновесия. По какой-то причине присутствие обеих сторон представляет студентам большую свободу развития.
