Королева разрушенных империй (ЛП) - Уивер Бринн

Elu lo zaqru

Nadna lo sagzal

Mitusitum

Снова и снова. Громче и громче. Тик, тик, тик.

Все решает время.

Я хватаю ленту, когда она устремляется к просвету вокруг камня. Обматываю ее вокруг руки, повторяя слова, которые все еще наполняют пространство, и скручиваю ее по руке, как прохладный шелк. Кольца сдвигаются ближе к выравниванию.

Три.

Elu lo zaqru.

Два.

Nadna lo sagzal.

Один.

Mitusitum.

Я протягиваю руку, хватаю камень и вырываю его из света.

Меня сбивает с ног силой удара. Я падаю на спину, но камень у меня. Он прижат к груди, и я не отпущу.

Я сажусь, пока кольца сдвигаются, наслаиваясь одно на другое от центра к краям. Ноги дрожат, когда я встаю и подхожу ближе. Завеса света становится прозрачнее, пока не мерцает, как легкая занавеска.

По ту сторону — бесчисленные нити разной длины, каждая мерцает переливающимися огнями. Некоторые из них черные, синие, серые, фиолетовые или золотые, но большинство разноцветные и сверкающие. Раздается постоянный звук разрезания. Время от времени конец одной из разноцветных нитей вспыхивает и исчезает.

Последние кольца на стене щелкают на месте, и легкий ветерок колышет нити света, отодвигая некоторые из них, чтобы я разглядела фигуру вдалеке. Кто-то сидит. Я не вижу лица, одежды или того, что он делает. Но слышу женский голос.

Леукосия Анфемоэссатум.

Rakbu mitusitum.

Eteru sut.

Металлический звон наполняет пещеру, когда кольца возвращаются на место, скрывая женщину и нити от глаз. Шепот ленты исчезает с моей руки. Тиканье прекратилось, кольца на стене не двигаются, но символы все еще светятся тускло. В ладонях у меня остается лишь легкое гудение турмалиновой сферы и больше вопросов, чем ответов.

Я прижимаю пальцы к метке и закрываю глаза, пытаясь почувствовать Ашена, но там ничего нет. Ни его эмоций под кожей, ни присутствия в жилах. Я сглатываю ком тревоги о том, что это может значить, перебирая мысли, мучившие меня все эти дни в заточении. Если бы он умер, я бы тоже умерла, да? А если он в другом мире? Ранен? Без сознания? В коме? А что если, а что если, а что если...

Я тяжело вздыхаю, открываю глаза и, перебирая кулон Эдии, смотрю на безмолвную стену.

— Ninmen Eslal, — шепчу.

Долго сижу совершенно неподвижно, вслушиваясь. Но ничего. Ни потрескивания силы Эдии. Ни мерцающего черного шара. Только легкое плескание черной воды у входа в пещеру, которое кажется утешением после бесконечного тиканья колец.

Я поворачиваюсь ко входу с турмалиновой сферой в руке. Похоже, придется плыть. Не знаю, как удержу эту штуку, если Крюконог решит прокатить меня еще раз. Чувствую, что должна держаться за этот камень, чего бы это ни стоило. Так что постараюсь. Или умру, пытаясь.

Я уже готова шагнуть в завесу воды, когда поднимается ветер, унося с собой биение сердца. Позади раздается звук, похожий на потрескивание огня. Я кладу сферу к ногам и медленно поворачиваюсь, отчаянно надеясь, что это не галлюцинация невыспавшегося мозга.

Это шар из звезд, сверкающих и падающих в черном пространстве.

— Белла, где, черт возьми, ты была, лока?¹ — говорит Эдия, выходя из черной сферы. Ее широкая улыбка ослепительно бела на фоне темной кожи. Глаза блестят от непролитых слез.

Я хрипло смеюсь, и слезы жгут мои глаза.

— О, заткнись нахер, — бросаю я и бегу в ее объятия.

Я врезаюсь в лучшую подругу, и меня накрывает облегчение, как никогда. Мы обнимаем друг друга, смеемся и плачем. Задаем вопросы, не дожидаясь ответов. Где ты была? Что случилось? И выплескиваем душу в пустую пещеру. Я так скучала. Я так волновалась. Я люблю тебя.

Мы не отпускаем друг друга, пока теплый аромат шалфея от Эдии не начинает жечь горло. Кажется, она чувствует жгучую боль вампирского голода. Она слегка отстраняется, снимает рюкзак с плеча и достает пакет с кровью из нескольких, сложенных внутри.

— Обожаю тебя, — говорю я, когда яд заполняет рот. И я знаю, чья это кровь, еще не попробовав. Волна облегчения становится морем. Я знаю, что он жив. — Кровь Ашена, — шепчу.

— Он копил ее на всякий случай, — отвечает Эдия, пока я жадно глотаю содержимое пакета, вздыхая от щекочущего ощущения в горле. — Я как раз уходила из Bit Akalum, когда почувствовала твой зов. Вернулась на кухню и схватила, что смогла, из холодильника. Подумала, тебе может понадобиться. Ну как, я знаю свою вампиршу или знаю свою вампиршу?

— Еще как знаешь, — благодарно говорю я, вытирая слезы. Я опустошаю пакет, отдаю его Эдии, затем кладу турмалиновый камень в ее рюкзак для сохранности и снова обнимаю ее. Когда мы наконец разъединяемся, она оглядывает пещеру.

— Где мы?

Я потираю руки, хлопаю в ладоши, прочищаю горло.

Эдия стонет и закатывает глаза.

— О господи.

— Я ждала этого момента.

— Вижу, — говорит она, смотря на меня хмурым взглядом, но уголок губ все равно поднимается от улыбки.

— Эдия, послушай меня...

— Боже, нет.

— Ведь мир людей не для нас²...

— Не надо.

— А жизнь под водой намного лучше, чем там, наверху...

Эдия фыркает.

— В мире морском, в мире морском… Каждый добрее, каждый мокрее, каждый знаком...

— Только не говори, что Ашен поет тебе песни из «Русалочки» в постели.

— Нет, но я возьму это на заметку. А теперь слушай, сучка, вот оно что. Даже ракушки гремят как хлопушки В МИРЕ МОРСКОМ, — я подчеркиваю последнюю строчку своей сокращенной песни выразительным подмигиванием и театральным взмахом рук.

— Вау.

— Мы под водой.

— Я поняла.

— Но тут нет веселых рыбок. Только тварь по имени Крюконог. Могу подтвердить, что он гораздо менее весел, чем музыкальные моллюски.

— Крюконог?

— Монстр типа осьминога-кальмара с крючковатыми щупальцами, — говорю я, поворачиваясь, чтобы показать ей изорванную спину моей рубашки.

Пальцы Эдии касаются моей прохладной кожи, когда она проводит по разрывам на ткани.

— Боже, Лу. Ты в порядке?

— Да, нормально. Он не хотел снимать аниме-монстр-порно, так что мне повезло.

Эдия громко смеется и сует мне еще один пакет с кровью.

— Крюконогиня. Ты могла бы разбогатеть.

— Еще одна карьера порнозвезды коту под хвост, — мы улыбаемся друг другу, пока я делаю большой глоток. — Кстати, о порнозвездах, где Ашен?

— Он… типа в бешенстве. Какое-то там сжигание миров, пока тебя не вернут. «Верните мне жену, или я испепелю вас всех и сделаю Леукосию Королевой Пепла». И все в таком духе.

— Вау. Круто.

— Ага. Беру назад свои слова в подземелье о том, что он худший из твоих мужчин. Лучше и не придумаешь. Прямо твой тип, детка.

Я фыркаю.

— «Тип». Поняла намек.

— Наверное, хорошо, что ты не дала ему умереть за сырной лавкой.

— Не говори, — говорю я, разглаживая складки на рваной рубашке. Без толку. — Похоже, я многое пропустила. Думаешь, мы можем подкрасться и сделать ему сюрприз? Может, зачаруешь мою метку, чтобы он не почувствовал?

Эдия пожимает плечами с небрежным видом.

— Да, наверное. Он был в разгаре бойни, когда ты позвала меня. Сомневаюсь, что он вообще заметит. У него было что-то вроде демоническо-кроваво-дымной-ярости.

Мои брови поднимаются, а Эдия снова пожимает плечами. Она расстегивает пуговицу на моей рубашке, переводит взгляд с метки на мои глаза и обратно. Она впервые видит ее, и хитрая улыбка на ее лице не внушает мне теплых чувств.

— Скипетр Эрешкигаль? — спрашивает она.

— Похоже на то, — отвечаю я. В глазах Эдии вспыхивает искра. Ее улыбка становится чуть более зловещей. — Есть какие-то теории, о наша волшебница?

— Может, одна-две.

— Например?

— Ну, знаешь... Судьба и все такое. Законная королева Царства Теней, восстанавливающая баланс силы.