Екатерина Оленева - Призрачная любовь
На крик вбежала мать:
— Что случилось?! Почему ты так орешь?!
— Мне приснился кошмар, — ответила Лена, зарываясь в простыню, будто в надежде отыскать у той понимание и защиту.
— Ты кричала так, что я думала, у меня остановится сердце, — недовольно буркнула Марина. — Побыть с тобой?
— Да. Как все-таки хорошо, что я не осталась ночевать в том чертовом доме! — Лена поежилась. — У меня бы, наверное, к утру случился инфаркт.
Утром Лена мужественно выдержала пристальный изучающий материнский взгляд:
— Хорошо себя чувствуешь? — интересовалась Марина, наблюдая, как дочь вяло ковыряет вилкой в тарелке с яичницей. — У тебя блёклый вид.
— Перед экзаменом нервничаю, — нетерпеливо отмахнулась девушка.
Лена опаздывала.
Когда она, наконец, явилась на остановку, Серега нервно докуривал четвертую сигарету. И был злой, как черт:
— Ты хотя бы раз в жизни, ну, скажем, в порядке исключения, просто для разнообразия, — можешь прийти вовремя? — Недовольно буркнул парень, когда Лена брала его под руку.
— Прости, зая, я проспала. Вчера до полночи анатомию учила, — оправдывалась Лена.
Спустя полтора часа она называла номер по кону доставшегося билета. Усевшись за парту, пробежала глазами оба вопроса. Первый касался кровеносной системы, второй — строения клеток. И тот, и другой Лена знала, что говорится, на зубок. За Серегу она тоже не волновалась. У него были заготовлены "бомбы". Стащив пару дней назад в секретариате проштампованные листы, Серега заранее заготовил ответы на все билеты. Теперь осталось только воспользоваться случаем и поменять местами пустой лист на исписанный. Зная Серегу, в успехе предприятия никто не сомневался.
А вот подружка-Танюшка сидевшая на соседнем ряду, то и дело делала большие глаза и гневно посматривала на сосредоточенно готовящихся к ответу друзей. Готовить "шпоры" ей всегда было лень, учить что-то — и подавно. В результате такой политики для Танюшки даже три балла были вожделенной целью.
"Кровь. Жидкая субстанция организма, состоящая из плазмы, красных и белых телец. И гемиглобина, — записала Лена на проштампованном экзаменационном листе.
Неожиданно девушка ощутила резкую дурноту. Голову сдавило, будто железным обручем. Листок поплыл куда-то из-под рук.
— Лазорева, — склонился над девушкой обеспокоенный преподаватель, — ты хорошо себя чувствуешь?
— Нет, — выдавила из себя Лена, — вернее, не очень хорошо. Можно я пойду отвечать следующей?
— Ну, конечно, иди. Воды тебе не налить?
— Спасибо, не нужно. Мне уже лучше.
С удивлением, окинув взглядом листок, Лена обнаружила, что тот, оказывается, исписан сверху до низу. Когда она все это написала, хоть убей, Лена не помнила. Потерев саднящие виски, девушка обеспокоено подумала о том, что уже не сходит ли она с ума?
— Лазорева, — преподаватель смотрел на неё с подозрением. — Вы отвечать идете, или как?
— Конечно, — устало отозвалась Лена.
Неожиданно для себя, ответила она на "отлично", несмотря на все переживания и странности. Не взирая на нарастающую головную боль, жару и ночные кошмары.
Выйдя из кабинета, Лена забралась на подоконник, поджидая друзей.
У ребят к третьему курсу сложилась традиция после экзаменов отмечать событие маленькой попойкой.
Когда товарищи выбрались из лап экзаменующего препода, Лена предложила ребятам не шататься по низкосортным барам, а поехать к ней на квартиру и отпраздновать сдачу последнего экзамена там. Чинно и благородно.
— А и правда, — поддержала предложение подруги Таня, — любопытно посмотреть на подарок Ленкиного папаши. И повод подходящий есть! Ну, что? Мы едем?
— Едем, — единогласно согласились все.
Прихватив в ближайшем киоске классический молодежный набор: пиво, сухарики, сушеные кальмары и чипсы, друзья направились к Ленке домой.
— Что ни говори, все старые дома выглядят загадочно, — уронил Сашка, Танюшкин парень, пока они проходили под лепными высокими потолками, возвышающимися над широкими лестничными пролетами.
— Не загадочно, а мрачно, — возразила ему Татьяна, настороженно озираясь по сторонам.
Лена неожиданно почувствовала, что подруга её раздражает. Особенно то, как та вышагивала перед Серегой, нарочито вертя аккуратной круглой попкой.
Взгляд Сереги то и дело соскальзывал на аппетитные Татьянины округлости.
На Тане были нежно любимые брюки цвета "белой ночи" и черная коротенькая майка, оставляющие открытым гибкий, поджарый, как у хорошей гончей, живот. В ушах болтались длинные, чуть не до плеч, яркие пластмассовые серьги. Девушка обожала все сверкающее и яркое. Волосы, темные, с неожиданными всполохами алого пламени, свободно развивались за спиной.
Рядом с жизнелюбивой, яркой, как канарейка, Татьяной, Лена чувствовала себя блеклой, серой и скучной забитой церковной мышкой. В тайне она завидовала яркой внешности, легкому характеру, искрометному нраву подруги. И сейчас задалась вопросом: а не привлекает ли Таня Серегу, который, как она это знала, порядком подустал от их вяло текущих отношений?
Поднявшись на пятый этаж, все посмотрели в сторону лестницы, что уходила вверх ещё на один пролет.
— Я думал, в доме пять этажей? — Серега вопросительно посмотрел на Лену.
— Правильно думал. Лестница ведет на чердак, — ответила она.
Ей было жутко.
В черном провале над лестницей свет таял, как сахар в кипятке. Из темноты кто-то наблюдал за ними, затаившись. Кто-то злобный поджидал благоприятного момента для нападения.
Ребята, судя по напряженным взглядам, направленным на лестницу, тоже чувствовали нечто подобное.
— Ты дверь-то открывать будешь? Или как? — толкнул её в бок Серега, заставляя выплыть из мира страшных фантазий. — Этот чердак, — прокомментировал Серёга, — от его вида по спине мурашки ползут.
Лена поспешила провернуть ключ в замке. В распахнутую дверь навстречу им повеяло теплым воздухом.
Оказавшись в коридоре, все облегченно вздохнули. Колонка, как Лена и предполагала, оказалась выключена.
Ребята, по непонятым для Лены причинам, решили расположиться в "кровавой спальне". Будь на то Ленина воля, она бы предпочла зал. Там было просторнее и светлее. Да и к входной двери, если что, — поближе.
Подростки уселись прямо на пол, поставив между собой, по середине, тарелку с чипсами и солеными орешками. Во влажной пивной прохладе было что-то успокаивающие. Наверное, именно по этому спиртное быстро убывало. Все исправно на него налегали.
— Здесь так промозгло! — Передёрнула плечами Танюшка. — Просто холодно. Даже странно, — в такую-то жару!