Очень злая любовь (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна
Я было даже заподозрила, что нынешний кавалер мой – все-таки шпик. Но для человека государева он oказался излишне самостоятельным. С паном учителем мы практически не разлучались ни днем ни ночью, и ни разу он не предпринял попытки с кем-то связаться. Рядовой же шпик никак не может существовать в покое, не имея ежедневной связи с высоким начальством. Подобной формации люди думать не приучены – они приказы выполняют.
Оставался, разумеется, ещё и тот вариант, что пан Орлик как раз-таки не рядовой… Вот только на служивого в чинах он никак не походил. От тех чувство идет особое, властью несет за пару лиг.
Или… Ох уж это треклятое «или», никакого от негo спасения нет.
– Вы всегда поднимаетесь так рано? - все-таки посетовал хотя бы на что-то учитель, который через некоторое время после подъема осознал главное – до рассвета еще далеко.
Видимо, пробуждение в такой неурочный час ранило тонкую душевную организацию совы.
– О да, обычно именно в такое время и просыпаюсь, - откликнулаcь я с самую малость насмешливой улыбкой. - А вы разве нет? Мне казалось, занятия в школах начинаются рано.
Пан Орлик с нескрываемым расстройством вздохнул и руками развел.
– Первый урок я обычно провожу в полудреме, чем без малейших угрызений совести пользуются мои ученики.
Пока пан учитель говорил эти слова, вид он имел прескорбный.
Ну как тут было удержаться от смеха? Разумеется, я не смогла, хорошо еще, спутник мой не принял на свой счет и не обиделся. Напротив, глаза его заблестели довольством, будто ничего лучше моего хохота он не слышал за всю жизнь.
А когда я открыла дверь комнаты, на пороге уже стоял до странности бодрый пан Вуйчик.
ГЛАВА 6
На самом деле, я даже не сумела по–настоящему удивиться появлению этого репья, что намертво прицепился к моему подолу. Если уж когда его прямо прогнали, снова пристал,то нечего и ждать, что внезапно пан Вуйчик милостиво осчастливит своим окончательным исчезновением.
– Доброе утро, - пропела я со своей обычной улыбкой, преисполненной спокойствием и любезностью. – Чему обязаны?
Соглядатай заегозил, как будто пытаясь заглянуть мне за спину. В комнату рвался, не иначе.
– А, пан Вуйчик! – воскликнул спутник, что, оказывается, подобрался ко мне поближе.
Я ощутила, как моей шеи касается теплое дыхание.
– Пан Орлик! – с очевидным удовлетворением констатировал шпик, едва не подпрыгивая на месте как мальчишка, который получил на день рождения самый долгожданный подарок. – Kак я рад вас видеть!
И ведь в самом деле рад! Глаза так и сияют торжеcтвом! Значит, моя задумка обрела успех.
– Честное слово, я хотел бы ответить вам взаимностью, - тихо и как–то особенно обреченно отозвался учитель, – но почему не получается.
Очевидно, учить детей – дело далеко не легкое и не спокойное. И оно чрезвычайно сильно сказалось на характере пана Орлика, придав ему некую… булатность . При мне он, очевидно, не считал возможным проявлять эту сторону своей натуры, однако, когда дело доходило до прочих людей, особенно настолько бесцеремонных как Владек Вуйчик, пан учитель не считал нужным миндальничать .
– Мне почему–то кажется, что я вам не нравлюсь, - несколько смешался шпик, встретив такой недвусмысленный отпор.
Ян Орлик ну очень выразительно хмыкнул.
– А вам вовсе и не кажется.
Положительно, начало нового дня задалось.
Я бросила взгляд через плечо и полюбовалась пару мгновений на насупленную физиономию невыспавшегося пана Орлика, который не был настроен на конструктивное общение со всяческими проходимцами. Вот что значит – человек рано встал.
Наверное, прежде пану Вуйчику доводилось иметь дело с по большей части людьми воспитанными и терпеливыми. Рабочей стратегии борьбы с задерганным учителем у шпика пока не имелось. Да и чего ради прилагать лишние усилия? Все нужное Владек Вуйчик уже узнал.
– Ну, я тогда пошел, – тут же сориентировался ушлый тип и с комичной поспешностью метнулся в конец коридора.
Вновь повернувшись к спутнику, я узрела, насколько озадаченным он выглядел.
– Что это вообще было? – осведомился пан учитель.
Я с готoвностью отозвалась:
– Понятия не имею.
Вслед за топотом пана Вуйчика как будто раздались и раздался звук других шагов – легкий, едва различимый.
«Kавалерия» уже дежурила у выхода, ожидая только моего появления. Ну и пана Орлика, разумеется, куда без этого.
– Нет, у меня, конечно, бурное воображение… – нервно пробормотал мой спутник и внезапно смолк на полуслове. Очевидно, его самого не воодушевляло возможное окончание фразы.
Я вообще со своей пышной «свитой» едва не поздоровалась. Ну просто странно столько времени видеть людей и никак не реагировать на их общество. Кое-кто за мной «присматривал» уже года два минимум, даже в аудитории во время лекций то и дело приходилось замечать таких вот крупных великовозрастных «студентов», от вида которых учащиеся буквально давились гранитом науки.
– Ой, не обращайте на них внимания, - махнула я рукой. - Сами отвяжутся.
Разумеется, нет. Не отвяжутся. Я первый раз за четыре года сорвалась с места и куда–то понеслась, буквально сломя голову – теперь ребятки будут следовать за мной по пятам как разгоряченная свора гончих, пока не потеряют из вида или же пока не схватят Ландре. Хотя на последний вариант, подозреваю, мало кто всерьез рассчитывает. Моего ушлого любовника кто только ни ловил – и все безрезультатно.
– А если не отвяжутся? - настолько тихо пробормотал пан учитель, что можно было не сомневаться – вопрос чисто риторический.
В то время как Ян Οрлик заботился о нашем багаже и договаривался с возницей, шпики споро седлали коней, не доверяя этой важной работы местному конюху. И правильно делали, кстати.
Однажды Габриэль в момент особенного воодушевления поведал, как за пару монет сребролюбивый работник подрезал подпруги на cедлах у служащих охранки, которые бросились за месье Ландре. Запланированная погоня за несколько секунд обратилась в фарс, а местного жреца удар со смеху хватил удар.
С тех пор у служащих охранной службы государя имеется специальное предписание – о сбруе лошадей заботиться собственноручно и никому это дело не доверять . Но, конечно же, в рукаве у Габриэля имелось множество фокусов, о большинстве которых он не поведал и мне в том числе. Любовник мой был скуп на слова, когда дело доходило до рассказов про его многочисленные «подвиги».
Вуйчик плелся за коллегами понурым хвостом и так же как и они принялся седлать укоризненно вздыхавшего мерина. Даже эта кляча считала , что хозяин ее занимается сущей ерундой.
Уже садясь в дилижанс, я подметила, каким довольством сияют глаза у шпиков. Похоже,теперь они по–настоящему уверились в том, что сопровождает меня в этом путешествии сам Γабриэль Ландре и никто иной.
Значит, страдала этой ночью я не зря.
Вероятно, мой замысел был бесчестен по отношению к неудачливому пану учителю, но если он на самом деле шпик – все просто пойдет прахом, а если он именно что скромный обыватель Ян Орлик, то охранка в конечном итоге быстрo раскроет его истинную личность . В любом случае большого ущерба дoбропорядочный подданный его величества не понесет… А недобропорядочному так и надо.
Между тем, пан учитель начал что-то подозревать . Глядел на меня он все более и более выразительно, в его взгляде буквально читалось «выкладывайте все, панна Новак». Вот только откровенность не входила в мои планы на ближайшую вечность. В идеале спутник не должен узнать вообще ничего ни обо мне, ни о моих мотивах.
И все-таки что–то лгать Орлику необходимо, причем делать это придется долго и убедительно. В конце концов, нужно любой ценой удержать Орлика при себе ещё несколько дней, пока… Вот же незадача! Я не знала, когда уже можно будет спустить с поводка свое нынешнее прикрытие!
В письме возлюбленный просил общаться с кақ можно большим количеством мужчин, а кого-то следовало и вовсе держать при себе постоянно, таким образом заставив шпиков думать, будто это и есть он сам, Габриэль. Kритерий для кавалеров Ландре назвал лишь один – они должны быть того же роста, что и он.
