Лиза Смит - Дневники вампира: Ярость
— Погоди. А она знает?
— Нет. А, ты хочешь, чтобы я ей аккуратно сообщила?
Мередит нерешительно оглянулась, а Елена зажгла ночник.
— Выключи верхний свет, у меня глаза от него болят, — тихо пояснила она.
Когда Мередит выключила свет, в комнате сразу стало настолько темно, что слиться с тенью можно было без особых проблем.
Ожидая, когда Мередит вернется с Бонни, она встала в углу комнаты, обнимая собственные плечи. Может быть, идея вовлечь во все это подруг была дурацкой. Если уж непробиваемая Мередит не смогла спокойно воспринять ситуацию, то чего ждать от Бонни?
Мередит все повторяла: «Только не кричи, только не кричи», — и тащила Бонни внутрь дома.
— Да что с тобой случилось? — не унималась Бонни. — Ты вообще знаешь, каких трудов мне стоило убедить маму меня отпустить? Она хотела отправить меня в больницу в Роанок!
Мередит открыла ногой дверь.
— Ну вот. Теперь ты увидишь кое-что, что может тебя шокировать. Но кричать — нельзя. Поняла? Я тебя впущу, если пообещаешь не кричать.
— У тебя слишком темно и ничего не видно. И, кстати, зачем ты меня пугаешь? И вообще, Мередит, что с тобой происходит? Ну, хорошо, хорошо, я обещаю, только что все это значит?
— Елена! — позвала Мередит. Елена сделала шаг вперед.
Реакция Бонни была неожиданной. Она нахмурилась и подалась вперед, пытаясь что-то разглядеть в темноте. Но потом, увидев Еленино лицо, она радостно захлопала в ладоши.
— Я знала! Я знала, что они ошибались! Вы со Стефаном кричали, что знаете все об утопленниках, и все такое, а я знала! Елена, как же я по тебе соскучилась! Все будут так…
— Тихо, Бонни. Тихо! — оборвала ее Мередит. — Я же просила не кричать. Пошевели мозгами, балда, неужели, если бы Елена была в порядке, она бы пряталась здесь посреди ночи?
— Но с ней все в порядке, посмотри на нее! Вот она. Это же ты, Елена? — Бонни обернулась к ней, но Мередит опять ее одернула.
— Конечно, я, — у Елены было странное чувство, как будто она участвует в какой-то постановке по сценарию, написанному Францем Кафкой, только не знает своей роли. Она не представляла, что говорить восторженной Бонни.
— Это, конечно, я, но… со мной не все в порядке, — аккуратно начала она. Мередит усадила Бонни на кровать.
— Что за тайны? Что значит, не в порядке?
— Бонни, ну я даже не знаю, как тебе сказать, — Елена не знала, плакать ей или смеяться. — Я не представляю, как тебе об этом рассказать. Твоя бабушка тебе когда-нибудь рассказывала о вампирах?
Повисла тяжелая пауза. Тикали часы. Бонни широко вытаращила глаза и уставилась на Мередит. Потом она как будто нацелилась в сторону двери.
— Девчонки… не нравится мне это все. Ну совсем-совсем не нравится…
— Я догадалась, — сказала Мередит, и по голосу было слышно, что догадка ее не повеселила. — Смотри, Бонни.
Та сразу погрустнела и теперь выглядела очень жалко.
— Я не хочу.
— А придется. Тебе придется поверить, или мы не сдвинемся с мертвой точки.
Мередит потащила Бонни вперед.
— Разуй глаза, тормоз. Ты же любишь всякие сверхъестественные штуки!
— Уже не люблю, — всхлипнула Бонни, и в голосе звучали истеричные нотки. — Отстань от меня, Мередит, я не хочу смотреть! — Вырывалась девушка.
— А тебе и не надо, — прошептала Елена, у которой на глаза навернулись слезы отчаяния. — Дурацкая была идея, Мередит. Я пойду.
— Не надо, — Бонни быстро обернулась и бросилась Елене на шею. — Прости, прости, милая! Мне все равно, какая ты. Я так рада, что ты вернулась. Без тебя было так плохо! — теперь она по-настоящему ревела.
Елена сделала то, что не решалась сделать при Стефане — она тоже разревелась. Она плакала в обнимку с Бонни и чувствовала, что Мередит обнимает их обеих.
Они плакали втроем: Мередит — тихонько, Бонни — громко, Елена — в полную силу. Она оплакивала все, что с ней случилось, все потери, одиночество, страх и боль.
Наконец они втроем оказались сидящими на полу, коленка к коленке, как сидели в детстве.
— Ты такая смелая, — восхитилась Бонни Еленой, шмыгая носом. — Я поражаюсь твоему мужеству.
— Ты не представляешь, что у меня внутри творится. Я отчаянно трушу. Но с этим надо как-то справляться, потому что другого выхода нет!
— Но у тебя же не холодные руки! — Мередит сжала пальцы Елены. — Только чуть-чуть прохладные. Я думала, они должны быть холоднее…
— У Стефана тоже не холодные руки… — она хотела продолжить, но Бонни выдохнула:
— Стефан?!
Мередит и Елена изумленно на нее посмотрели.
— Бонни, пораскинь мозгами. Вампирами сами собой не становятся. Кто-то должен обратить.
— Вы хотите сказать, что Стефан… В смысле он… — Бонни не смогла договорить.
— Я думаю, — сказала Мередит, — что Елене пришло время рассказать нам все от начала до конца. Все то, что ты от нас утаила, когда мы просили тебя рассказать все в прошлый раз.
Елена кивнула.
— Вы правы. Это сложно объяснить, но я постараюсь. Бонни, ты помнишь первый день занятий? Тогда ты первый раз пророчествовала на моих глазах. Ты посмотрела на мою ладонь и сказала, что я встречу черноволосого парня, чужака. И что он не высокий, но когда-то он был высоким. Так вот, — она окинула подруг взглядом, — Стефан не очень высокий. Но раньше он считался очень высоким… в сравнении с людьми пятнадцатого века.
Мередит кивнула, а Бонни тихо застонала, откинувшись на спинку дивана.
— Ты хочешь сказать, что…
— Я хочу сказать, что он жил в Италии эпохи Возрождения, и средний рост у мужчин был тогда ниже, поэтому он выглядел высоким. И, пока ты не грохнулась в обморок, я хочу тебе еще кое-что сказать. Дамон — его брат.
Мередит опять кивнула.
— Я кое о чем таком догадывалась. Но почему тогда Дамон всем говорил, что он студент?
— У них плохие отношения. Стефан долгое время просто не знал, что Дамон в Феллс-Черч.
Елена запнулась. Она чувствовала, что начинает раскрывать чужие секреты и влезать в чужую жизнь. Но Мередит была права: пришло время рассказать все.
— Дело было так. Стефан и Дамон были влюблены в одну и ту же девушку еще тогда, во времена Возрождения. Она была из Германии, ее звали Катрина. Стефан избегал меня вначале, потому что я очень напоминала ему ее — она тоже была блондинкой с голубыми глазами. Да, и это кольцо принадлежало ей.
Елена высвободила ладонь из руки Мередит и показала им золотой ободок, украшенный единственным камнем — ляпис-лазурью.
— Катрина была вампиром. Ее обратил мужчина по имени Клаус, еще там, в Германии. Он это сделал для того, чтобы спасти ее от смертельной болезни. И Стефан, и Дамон знали это, но им было все равно. Они попросили ее выбрать одного из них и выйти за него замуж, — Елена улыбнулась про себя, думая о том, что мистер Таннер все-таки был прав — история повторялась. Оставалось надеяться, что финал будет несколько менее трагичным. — Она выбрала обоих. Она обменялась с ними кровью и сказала, что они вечно будут вместе.
