Вера Чиркова - Проклятый эксперимент. Магиня
Как вскоре оказалось, почти бесполезный. Если маги уходили туманным путём на соседний склон или к подножию горы, стрелка неуверенно показывала прямо на их временный лагерь, но стоило приблизиться к нему, как она замирала, словно в раздумье, или начинала медленно вращаться по кругу.
— Не стоит портить хорошую вещь, — не выдержал, наконец, Дзерн, — все ясно, через каменную толщу он не может определить точнее. Все равно уже ясно, что они где-то здесь, и остаётся только подождать очередного сигнала Лиарены. Уж теперь мы его не упустим.
Экард хмуро кивнул и пошёл в сторону зарослей, он и сам знал, как много сделали маги для того, чтобы не пропустить сигнал Лиарены, если она сможет его подать. Построили дозорную вышку и дежурят на ней по двое, раскинули по всему склону сигнальную сеть, и отогнали в сторону надвигавшиеся с запада облака, опасаясь, как бы они не помешали рассмотреть светящихся букв, о которых говорили разведчики. И даже сами не разжигали костра, подогревая на бездымной жаровне принесённые из обители пироги.
Не могли они только одного, выяснить наверняка, хватит ли у Лиарены сил, чтобы подать сигнал еще раз.
— Экард…
— Чего тебе? — круто обернулся магистр, сделав вид, будто только сейчас заметил прыгнувшего к нему туманным путём мага.
— Прости… я, наверное, и в самом деле виноват. Ты все правильно сказал… я думаю все эти дни.
— Я всегда говорю правильно… — тяжело вздохнул Экард, рассматривая осунувшегося за последние дни путника, — жизнь научила хорошенько думать, прежде чем сказать. А вот действую иногда сгоряча… врождённый норов трудно держать в узде. Но если ты мне веришь… выбрось ее из головы. Оглянись вокруг… сколько вокруг достойных девиц. Вон, хоть сестрёнка ее младшая, яркий цветочек.
— Говоришь ты и в самом деле всё верно, — не сдержался, горько съязвил Барент, — а сам двадцать лет ходишь возле болота… и никаких цветочков не видишь.
— У меня другое… — Стиснул зубы отшельник, — мне половину души и сердца оторвало… законную, проросшую во мне кровью и помыслами. Но и я не ходил бы, если знал точно…
Он резко развернулся и попрыгал дальше по камням, но и сам не видел, куда бежит. Гнала внезапно вспыхнувшая в сердце старая боль, в последние дни притаившаяся, отошедшая в тень перед злобным ликом новой беды.
Потому и не сразу заметил взвившийся над склоном тонкий столб жгуче чёрного дыма, и остановился, лишь когда услыхал звон и свист потревоженных сторожек.
А оглянувшись и рассмотрев чёрную нить, не сразу сообразил, что это и есть долгожданный знак, и сначала вспыхнул неистовым возмущением, кто посмел разжечь костёр? Свои или какой охотник одиночка, возвращающийся с добычи икры?
Но через несколько секунд рассмотрел расцветающие возле шатра тёмные цветы открывающихся проходов и спешно схватился за свой жезл, торопясь попасть туда первым.
И все же опоздал, первым оказался Барент. Путник стоял, рассматривая тонкую и плотную воздушную плеть густого чёрного цвета, и по его измученному лицу катились скупые слезинки.
— Никогда такой не видел… — невпопад буркнул он, отворачиваясь, и закаменел скулами, когда плеча коснулась тяжёлая ладонь отшельника.
Однако Экард ничего говорить не стал, ободряюще тиснул худое плечо и шагнул ближе к плети, рассматривая, откуда она появилась. Сначала показалось, будто прямо из огромного валуна, так тонка была трещина, но обойдя камень вокруг, магистр рассмотрел под ним еле заметную дыру, похожую на звериный лаз. Вот из неё и исходила плеть Лиарены, чтобы потом, проскользнув под камнем, выйти с противоположной стороны.
Магистр присел и осторожно коснулся плети рукой, прекрасно представляя себе, как безрассудно поступает. Но интуитивно верил, что дочь не станет вплетать в свой знак никаких колющих или обжигающих ловушек, какие непременно добавил бы опытный маг.
Плеть мгновенно напряглась и стала упругой, как змея, а потом вдруг стремительно шмыгнула к Экарду и обвилась вокруг него, словно живая.
— Осторожнее! — укоризненно выкрикнул кто-то из магов, толпой выходивших из туманного прохода, но отшельник поспешил поднять руку и успокаивающе помахать.
Примчавшийся следом Барент не сводил с чёрной плети ожидающего взгляда, и хрипло вздохнул, когда она, еле заметно покачиваясь, как готовая к нападению гадюка, замерла возле лица Экарда. А плеть осторожно, как бы пробуя на вкус, скользнула кончиком по щекам, губам, потрогала рассыпавшиеся волосы и, наконец, застыла, словно в задумчивости. А потом внезапно исчезла, растворившись в утреннем свете клочком тумана.
Из толпы обступивших отшельника магов донеслись разочарованные вздохи, кто-то тихонько присвистнул, но все сразу засуетились, задвигались, пропуская вперёд воздушников, готовых начать поиски и расширение прохода.
И вдруг плеть появилась снова, но теперь она была полупрозрачная и зеленоватая, а в свёрнутом, как кулачок кончике несла скрученный трубочкой листок бумаги.
Экард выхватил его стремительно, словно ястреб — зазевавшуюся мышку, но разворачивал бережно, хотя окружившие его маги видели, как дрожат руки отшельника. И предпочитали думать, что от нетерпения. А через мгновенье и сами замерли в томительном ожидании, следя за напряжённым взглядом магистра, торопливо бегающим по строчкам.
И лишь когда Экард, с трудом проглотив непонятно когда вставший в горле комок, словно обмяк, и, отвернувшись, на миг закрыл глаза, справляясь с внезапно накатившей слабостью, зашевелились, зашумели, скрывая облегчённые вздохи.
— Отвар будешь? — сунул кружку в руку отшельника Ильтар, а взамен деликатно потянул из его рук листок, — можно посмотреть?
— Читай вслух, — разрешил магистр, нашёл взглядом в толпе Барента и еле заметно, одними губами, успокаивающе ему улыбнулся.
Глава 6
— Выспись хоть денёк… — огорчённо глядя на осунувшееся личико любимой, предложил дорин, но магиня лишь виновато улыбнулась.
— Не могу… снятся родители. И Экард, и матушка с дорином. Я всё время представляю, как им скажут… матушка ведь свалится. Она и так последнюю зиму часто болела… да и невесёлая какая-то стала, разве я могла подумать… И про Дили тоже думаю, она знаешь, какая мнительная? Будет думать, будто я из-за неё попала в ловушку. Иди, я буду вставать.
Дорин нежно ей улыбнулся и послушно вышел из комнаты. Не стоит спорить из-за мелочей, если он хочет сохранить ее доверие. Он и так получил несказанно много, а ведь всего несколько дней назад даже надеяться на такой поворот судьбы не мог. Думал, придётся много дней, а может, и лет, доказывать жене свою любовь в надежде на ответные чувства, и когда понял, что давно и преданно любим, даже не сразу постиг ценность свалившегося на него дара. И только ночью, рассматривая доверчиво прижавшуюся к его плечу девичью головку, вдруг со всей полнотой осознал, насколько счастлив.
