Ольга Куно - Золушка
- Она не может быть самозванкой, - грустно усмехнулся он. – Потому что она никак не назвалась.
- Совсем никак? – осторожно спросила я.
- Ну, если быть точным, она назвала дворецкому одно имя – Синдерелла, - отозвался он. – Дураку ясно, что это не настоящее имя, просто шутка.
- В том-то всё и дело, - подхватила я. - В сущности, вы ведь совсем её не знаете. Всё, что вы тогда видели, - это красивое пышное платье, белая вуаль, серебристые туфельки, замысловатые серьги и много-много белил. За всем этим мог скрываться кто угодно.
- Сдалось вам всем это платье! – возразил он. – Я, между прочим, с ней ещё и разговаривал. И вполне в состоянии разобраться, с кем говорю. – Он нахмурился и перевёл на меня удивлённый взгляд. – А откуда ты знаешь такие подробности? Белила, серебристые туфельки, серьги… Ты же видела её не более нескольких секунд, а в парке было темно?
- Я…слышала от слуг.
- А-а-а, - протянул он, сразу же теряя к этому вопросу интерес. – Дело не в этом хотя бы уже потому, что роскошные платья и украшения есть у всех девушек. Это не то, что отличает их друг от друга.
Наверное, ироническая ухмылка на моём лице была очень уж откровенной, потому что он сразу всё понял. Рассмеялся, откинув голову назад, и выставил руки ладонями вперёд в знак извинения. Впрочем, ситуация его, конечно, нисколько не смутила, скорее так, позабавила. Тем не менее, он посмотрел на меня с неожиданным интересом.
- Расскажи мне о себе, - вдруг предложил он.
- Я?
- Ну да. Разве ты видишь здесь ещё кого-то?
Я хмыкнула. Зная особые способности фей, ни в чём нельзя было быть до конца уверенной.
- Скажите честно, а вам оно надо? – поморщилась я.
- Почему бы и нет? В конце концов, я ведь уже второй раз прихожу сюда изливать тебе душу, как священнику.
- А что, вы у священника тоже просите после исповеди, чтобы он рассказал вам о своих проблемах?
- Я это обдумаю перед тем, как в следующий раз пойти на исповедь, - заверил он.
- Ну, как знаете.
И я рассказала. Рассказала о мачехе, волевой амбициозной женщине, которая сильно невзлюбила меня с нашей самой первой встречи (что, впрочем, было абсолютно взаимно), но была вынуждена держать себя в руках, пока отец был жив; о двух её дочерях, Белле и Стеле, ленивых самовлюблённых девицах, не умеющих делать ничего путного и только и мечтающих, как бы удачно выйти замуж; о лавке, которую отец оставил мачехе в наследство, не слишком большой, но приносящей постоянный доход, во многом благодаря тому, что она очень удачно расположена – на углу прямо напротив рыночной площади. О том, как отец умер, когда мне было двенадцать лет, после чего моя жизнь стала совсем уж невыносимой, поскольку ни мачеха, ни сводные сёстры не считали более нужным мало-мальски со мной церемониться. Как я в течение нескольких лет подряд пахала на них и их лавку, стирая, готовя, убирая, таская и раскладывая товар, пока, наконец, не решила, что с меня хватит. Как мне повезло, и я получила работу во дворце, где и работала до сих пор, а также оставалась ночевать пять раз в неделю, лишь дважды возвращаясь домой. Возвращаясь просто потому, что другого дома у меня не было, и окончательно сжигать мосты было страшно.
Поначалу я была совершенно уверена, что ему вот-вот надоест слушать, и после каждого слова поднимала глаза, дабы проверить, не пора ли остановиться. Но ему как будто не надоедало, и постепенно я полностью погрузилась в рассказ, почти забыв о том, где нахожусь и кем в действительности является мой собеседник. А он, как это ни странно, слушал, и даже задавал какие-то вопросы, и время летело незаметно.
Портняжка, разумеется, заглянул за обещанным куском пирога. Однако его лицо, едва появившись в дверном проёме, тут же исчезло и больше в тот день не появлялось. Позднее я немного забеспокоилась (лишние разговоры были вовсе ни к чему), но вскоре рассудила, что Портняжка – не ветреная девица и сплетничать не станет. Я оказалась права. Во всяком случае, о таком из ряда вон выходящем событии как визит на кухню лица королевской крови не было сказано ни слова – даже наедине.
Глава 3
Раз в два месяца, исключая зимнюю пору, в королевском парке устраивался большой пикник. Негласной целью этого мероприятия было дать представителям высшего света возможность почувствовать себя ближе к природе и хоть ненадолго ощутить солидарность со своими (а вернее сказать, нашими общими) далёкими предками. Получалось у них, признаться, не слишком хорошо. По той простой причине, что сходство между ходом подобных пикников и теми условиями, в которых жили древние люди, было весьма относительным. Начать хотя бы с того, что для удобства отдыхающих по всей территории парка была расставлена мягкая мебель. Диваны с роскошной тёмно-красной обивкой, зелёные кресла, более простые стулья с длинными спинками; дополняли картину разноцветные подушки. Всё это беззастенчиво затмевало многообразие красок, обеспечиваемое обычно садовыми цветами, ныне поникшими головой от такой несправедливости. На деревьях были развешены разнообразные гирлянды, поддерживающие атмосферу праздника. Одеяние дам и кавалеров, и даже беззаботно играющих в мяч детей, лишь слегка отличалось от тех нарядов, которые можно было увидеть на балу. Основные отличия касались именно дам: юбки были чуть менее пышными, макияж более умеренным, а элегантные полупрозрачные шали прикрывали оголённые плечи от ветра и солнца, но не от горячих мужских взглядов. Трава была заблаговременно аккуратно подстрижена, так, чтобы по ней было максимально удобно ходить даже на каблуках. Костёр, непременный атрибут дикого образа жизни, был разведён, и на нём даже жарилось мясо, однако занимались приготовлением пищи вовсе не гости, а исключительно слуги вроде меня, специально направленные в этот день из дворца в парк. Надо сказать, было нас немало. Почти через каждый десяток шагов можно было увидеть застывшего до поры до времени лакея, держащего в руках поднос с напитками, сладостями или же холодными закусками. Большая часть еды, как и обычно, приготавливалась на кухне и поспешно приносилась в парк уже оттуда, однако кое-что мы делали и прямо на природе, как уже было сказано выше, отдавая дань древней традиции. Впрочем, даже используемые здесь, снаружи, специи и соусы, размягчающие мясо, навряд ли были знакомы нашим менее разборчивым предкам.
Заправлял приготовлением пищи на свежем воздухе человек, которому в силу его плохо контролируемого характера ни в коем случае нельзя поручать столь ответственные дела, то есть я. Такое странное решение было принято Дамой, безапелляционно заявившей что-то насчёт бледности, дохлости и зелёного цвета лица одной знакомой ей девушки. Я, конечно, в долгу не осталась, но повиноваться всё-таки пришлось, тем более что понаблюдать за предстоящим праздником всё же было интересно. А если даже наломаю дров, моё дело маленькое: меня отправили – я и пошла.
