Татьяна Шмидко - Дежавю
Закрыв глаза, стала вспоминать мою жизнь: детство, папу, брата, маму и Прайма. Потом Жанну, служанку Мари, огромного Санчеса, доктора, капитана и Кристофера. Перед моими глазами стояла картинка – мои любимые Кристофер и Прайм спят утром на кровати, которая залита солнечным светом. Мои мальчишки останутся, а я уйду к Прайму, маме и отцу с братом. Мое время кончилось. Мне не страшно. Я не боюсь.
– Смотри, чудная какая! Улыбается, хотя ей должно быть очень больно. У людей такие травмы несовместимы с жизнью, – видишь, как странно лежит, – сказал знакомый голос. – Невеста самого легендарного мастера Прайма! Какое совпадение! Мы охотились на оборотней, а они, оказывается, охотились на нее. Какая удача!
Я открыла глаза и увидела перед собой Мирона Затевахина собственной персоной!
– Я же просил ждать меня, милая барышня, а вы смотались! Да как талантливо! Никто найти не мог! Просто уникум!
– Иди вон! Я не знаю, где Прайм хранил свои сокровища и никогда не знала! – прохрипела я в ответ, отмахиваясь от него, как от ночного кошмара.
Мирон и неизвестный мне вампир рассмеялись в ответ.
– Ну да, наследница Креза, ты думаешь нам от тебя нужны его сокровища? Да что нам с ними делать? Все время дрожать и бояться, что другие нападут, чтобы отобрать их? Ну уж нет. У нас пока что мало сил для этого. Нужно клан создать и все такое.
– Костакис где? – спросила я просто ради интереса, приходя в себя от потрясения.
– Потерял свою кудрявую голову в замке Вианден, как, впрочем, и Миравелл, Нубира и Логус. Славные были ребята, но нас было слишком мало. Я сам чудом ушел, только благодаря рассудительности. Я вовремя рассудил, что пора бежать, – сказал он и рассмеялся своей шутке.
– Я плакать не буду, – сказала я. – Так что тебе от меня нужно?
– Мне? Ничего, только выразить свою благодарность Прайму Ван Пайеру, самому могущественному вампиру на Земле, который сложил свою голову, спасая нас от уничтожения. Вампиры умеют быть благодарными.
– Что? Но я-то тут при чем? – спросила я, практически теряя сознание.
– Ты его бывшая невеста и ты сейчас умираешь. Это наш дар тебе, благодарность покойному Прайму за спасение нашего рода.
Потом я почувствовала укус в шею и все, что я смогла сказать, пока адская боль растекалась по моему телу, перебивая боль от сломанного хребта:
– Я не хочу! Не хочу! Лучше умереть человеком, чем быть такими, как вы! – зашептала я, руками пытаясь оттащить голову Затевахина от своей шеи.
Но мое уплывающее в объятья адского пламени сознание запомнило только издевательский смех двух вампиров и близкий вой еще трех или четырех волков.
«Как глупо и некрасиво я умираю…» – подумала я, глядя в глаза испуганной сойки, которая смотрела на меня с верхушки дерева, под которым я лежала.
– Прайм, я люблю тебя! – прошептала я и погрузилась в немую тьму, в которой один за одним гасли образы моих любимых – маленького сына, Кристофера и Прайма, в глаза которого было смотреть больнее всего.
Эпилог
Поиски Адель, моей любимой жены, а так же двух слуг длились почти месяц. Я не мог поверить, что ее нет, хотя все говорило об этом. Я лично ездил в Калелью, эту жуткую дыру, чтобы своими глазами увидеть место, которое забрало и не отдало назад мою любимую. Мы даже нашли остатки ее плаща – он был пропитан кровью и порван на пару частей. Но ее не нашли – ни мертвую, ни живую.
Я знал, что у нее есть тайны от меня, и думаю, что одна из них ее и настигла. Боль не проходила, разрывая сердце. Я же сделал все, чтобы обезопасить, защитить ее – но не усмотрел, позволил себе расслабиться, и вот результат – моя дорогая птичка упорхнула от меня навсегда. Когда я смотрел на Прайма, то видел ее взгляд, полный вопросов и какого-то внутреннего света и уже не раз думал, что же рассказать ему про мать, которую он вряд ли будет помнить? О ее красоте, жизнелюбивом характере, добром сердце?
Сейчас я держал его на руках и показывал чаек, летавших над нашим кораблем, который навсегда увезет нас в Англию, на мою родину. Прайм улыбался и ловил ручками воздух, будто хотел словить птиц. Он был, наконец-то, здоров, и мы могли спокойно пересечь ЛаМанш. Мы оставили пустую могилу матери на кладбище Барселоны, этих проклятых французов и чуму за бортом корабля. Думаю, что буду ненавидеть Каталонию всю мою жизнь. И всегда помнить мою Адель, моего веселого ангела, которая оставила меня одного на этой грешной земле.
Прайм Вам Пайер, ГрецияБолее трех лет я носился по миру в поисках Адель. Я не мог поверить, что ее нет в живых; я не мог поверить, что она умерла, но и не мог доказать, что жива. Думаю, что эти поиски спасали меня от безумия.
Все свои силы я сосредоточил на восстановлении рода. Вероника и ее брат Мишель были первыми членами моего нового клана. Дети оказались еще лучше, чем я предполагал – они были рады своей новой ипостаси, да еще к тому же обладали редкими ментальными талантами. Вероника могла принуждать к повиновению, а Мишель с легкостью мог распознать в человеке ген оборотня. Мы пережили непростой первый год после их обращения. И в общем и в целом у меня было два верных союзника.
В Болгарии, в глухом селе я обнаружил Аронимуса, Кайсуса и Кунца. Они, словно партизаны в подполье строили планы мести – один другого грандиознее. В их сознании я не прочитал и мысли о предательстве. Они скрывались по двум причинам – спасали свои жизни и не хотели сотрудничать с врагом. Я не общался с ними открыто – ведь по легенде я погиб в Венеции. Пришлось применять гипноз снова и снова. Я просто внушал им определенные идеи и следил, чтобы они их выполняли. А пока они трудились над их выполнением, продолжал поиски Адель.
Я велел им разыскивать оставшихся вампиров, уничтожать остатки оборотней и создавать новую армию. Это было непростым делом – нужно было тщательно отбирать претендентов. Со всеми предосторожностями они перебрались в Италию. Когда наше число перевалило за две сотни, я стал постепенно отходить от дел. Много отсутствовал, переложив свои обязанности на Аронимуса, который успешно заменил меня в мире вампиров.
По моему внушению он проявлял интерес к искусству и культуре – опекал художников, поэтов, писателей в человеческом мире. Кайсус больше интересовался наукой, а Кунц – политикой. Постепенно практически уничтоженный Европейский клан стал невидимым центром покровительства науки и искусства. Они жили в шикарных дворцах, держались с достоинством королей, принимали законы, которые защищали от возможных угроз наш вид.
