Юлия Фирсанова - Загадка Либастьяна, или Поиски богов
Элия телепортировалась вместе со Златом в гардеробную, рывком раздвинула во всю ширину дверцы шкафа и принялась рыться в его глубинах, быстро перебирая один наряд за другим, потом обнаружила длиннополый жакет, в котором прогуливалась по Эйдингу. Сорвав его с вешалки и бросив на диван, принцесса лихорадочно зашарила по карманам. Наконец ее рука нащупала что-то твердое и вытянула из кармана… карту! Сомнений не было, принцесса смотрела именно на карту из Колоды Безумного Либастьяна. Никакой другой предмет не раскрашивали с оборота узором из роз, игральных костей и шутовских колпаков. Сила карты, заблокированная длительным пребыванием в разрушающемся урбанизированной мире, пока чуть теплилась, поэтому никто, кроме Злата, не смог уловить ее присутствия.
«Наверное, к счастью», – решила богиня, припомнив Двух из Двадцати и Одной, посетивших Грот Источника совсем недавно. Внутреннее чутье настоятельно советовало Элии не посвящать никакие, даже самые доверенные Силы в тайну Колоды.
«Пока не время!» – так говорила интуиция богини, а своей интуиции принцесса доверяла столь же безоговорочно, как и логике.
– Вот! Ты был прав, – улыбнулась Элия, стряхнула с карты кусочки дерева и соскребла ноготком пятна вещества, более всего похожего на густой самодельный клей. – Я мельком увидела ее, когда обнаружила расплетателя. Не глядя, выломала из пролома окна в трущобах и сунула в карман.
– Так ты перевернешь ее? – с вежливым ехидством намекнул Повелитель Межуровнья. – Или продолжим любоваться рубашкой?
Вместо ответа Элия повернула карту и, изумленно поперхнувшись воздухом, села прямо на пол:
– Нет! Не может быть!
– Знаешь, моя дорогая, – задумчиво разглядывая портрет, промолвил Злат, запросто присев рядом с богиней. – Теперь я уверен, что у Творца есть чувство юмора. Раньше я был склонен в этом сомневаться.
– Это, по-твоему, юмор? – нервно хихикнула Элия, дернув себя за прядь волос. – На мой взгляд, скорее уж ярко выраженные суицидальные наклонности вселенских масштабов.
– Пожалуй, не без того, – согласился мужчина, вынув из пальцев богини карту, чтобы рассмотреть ее получше. – Но признайся, разве это не забавно?
– Безумно, сумасбродно, странно, чудно, невероятно, немыслимо, – констатировала Элия, – но да, ты прав, отчаянно весело!
И, запрокинув голову, принцесса от души расхохоталась, привалившись спиной к диванчику, ей вторил Повелитель Межуровнья.
– Я гадала, кого Творец может выбрать, но никогда бы не подумала, что его, хотя если их называют Потрясателями Устоев, то кандидатура, надо признать, вполне подходящая. Его энергии, если приложить к ней соответствующую силу, хватит на то, чтобы перевернуть вверх дном всю Вселенную. Только, боюсь, сами миры такую истину воспринять еще не готовы. Да что миры, я бы пока не стала показывать портрет даже родственникам, – созналась богиня после некоторых размышлений.
– Мы промолчим? – предложил Злат.
– Да, спрячь пока карту как можно дальше в Межуровнье, – попросила Элия, потирая подбородок.
– Хорошо, – согласился Повелитель Путей и Перекрестков, убирая карту во внутренний карман своего камзола.
– Кто бы мог подумать, – покачала головой Элия. Странная улыбка блуждала на ее лице. – Элегор Лиенский – Джокер Творца! Вселенная, я тебе сочувствую!
Ма-а-аленький эпилог
Семейный Совет подходил к концу, представление нового брата – рыжего и ослепительно-звонко-сверкающего Клайда состоялось. Появление «новорожденного» омыли таким количеством спиртных напитков, которое вместило бы средних размеров озеро, а потом под закуску были явлены, внимательно рассмотрены и обсуждены все раздобытые родственниками карты. Злат дал богам возможность полюбоваться коллекцией, но сам не счел нужным явиться. Лоулендцам следовало малость свыкнуться с мыслью, что Повелитель Межуровнья – Ферзь Джокеров, отныне не далекий страшный знакомец, а, можно сказать, потенциальный коллега и соучастник поисков. Элегора, однако, как отличившегося и добывшего карту в ужасном Мэссленде, на Совет пригласили, проигнорировав брезгливые гримасы, фырканье и закатывающиеся глаза парочки эстетов: Мелиора и Энтиора. Им оставалось только отвернуться от безумно счастливого безумного герцога и сделать вид, что его тут нет.
Сумасшедшая скорость, с какой оказались у лоулендцев работы Либастьяна, озадачила самих добытчиков. Бывшие тайной веками, сейчас картинки словно сами просились в руки богов.
– Дорогая, ты думаешь, мы сможем собрать всю колоду? – прозвучал тихий вопрос из тени.
– Не знаю и еще раз не знаю, насколько важно отыскать все картинки, – задумчиво отозвалась Элия, разглядывая из-под полуопущенных век тех братьев, чьи изображения красовались на картах. – Мне кажется, первый веер нам буквально бросили в лицо как доказательство реальности происходящего и стимул к дальнейшему поиску, возможно… – богиня сделала паузу.
– Договаривай, – похоронным тоном, будто только что расставил в склепе сосуды с прахом семейства, попросил Нрэн.
– Возможно, их послали для проверки на прочность и готовность к изменениям будущих членов Колоды, изменениям, под влиянием истинного личного изображения абсолютно неизбежным. Однако слишком быстрые перемены не только опасны для большинства душ, они привлекают нежелательное внимание наблюдателей. Поэтому я полагаю, что в дальнейшем карты станут собираться в Колоду более умеренными темпами, а того заряда, который получен сейчас, достанет для продолжения изменений, предсказанных Либастьяном по Воле Творца. Мне кажется, в какой-то момент времени вопрос – все ли изображения будут найдены – станет неважным. Колода, проявившись физически (я не о присутствии ее членов в одной точке пространства, а об осознании предназначения), будет собираться сама, а потом, вызванные и призванные силой Колоды, придут они, и…
– И? – выдохнуло сразу несколько братьев.
– Если бы я могла ответить на ваш вопрос, то стала бы величайшим пророком за всю историю Мироздания, к счастью, я лишь богиня логики и любви, – отрезала принцесса.
– И все встанет с ног на голову, – задумчиво продолжил вместо сестры чуток захмелевший Кэлер.
– Ты пророчествуешь или шутишь? – подколол брата счастливый от клайдирования семейства Джей. Гордо, как посаженый отец, он восседал между рыжими разногабаритными «двойняшками».
– Какие уж шутки, стоило найтись одной карте, и у нас брат забеременел братом, – под громовой хохот родичей, пришедших в восторг от формулировки, объяснил свою великую мысль бард и закончил философски: – То ли еще будет…
