Самая яркая звезда на небе (ЛП) - "Tippilo"

Она хотела его. Она хотела того, что у них было. Когда она была с ним, она чувствовала себя живой. Может, она и не принадлежала этому миру, но с ним она наконец почувствовала себя целой. Он заполнил пустоту внутри неё. Они никогда не смогут вернуться назад. Больше никогда.

— Я ненавижу это. Ненавижу. Ты… я думала… ты не можешь быть таким человеком. Ты не такой. И всё же я не могу перешагнуть через это, — шмыгнула она. На её лице застыли слёзы.

Время остановилось, пока они оставались в объятиях. Том крепко держал её. Оба они свернулись калачиком на белом мраморе Ванной старост. Русалка напевала под нос. Кран капал. Грудь Гермионы поднималась и опускалась на его, и время от времени он касался губами её макушки.

Через некоторое время он нарушил тишину:

— Ты ошибаешься, — прижал он её к себе ещё крепче. Его голос упал до шёпота, даже русалка не слышала их. — Ты мне небезразлична, Гермиона… Такое чувство, что ты единственное, что мне теперь дорого… — Том провёл пальцами по ее позвоночнику, нежно поглаживая.

— Зачем, Том? — зачем он открыл Комнату? Зачем ему власть? Зачем он запер её в ванной с ним? Она сомневалась во всём, что знала о нём.

— Я хочу тебя, — сказал он. — Ты мне нужна.

Её глаза закрылись, чувствуя его возле себя. Это будет последний раз. Она больше не могла этого делать. Её потихоньку разрывало. Но прямо сейчас она хотела почувствовать «сейчас» всеми своими органами чувств. Ощутить его тело, почуять запах кожи, слушать его голос.

Никто не двигался. Гермиона некоторое время собиралась с мыслями. С неё довольно плакать из-за него. У неё больше не осталось слёз на него. Ей неважно, было или не было Тому всё равно на неё — у них нет будущего.

Осталось последнее, что ей нужно узнать.

— Как я должна была пройти твою проверку, Том? — спросила она.

Он насмешливо улыбнулся и притянул её невероятно близко к себе:

— Как ты могла поверить, что я когда-нибудь причиню тебе боль? Я обещал тебе, что буду оберегать тебя. Что я буду защищать тебя, — сказал он это так, будто само её заявление было совершенно нелепым. Он прижал её к груди, положив сверху подбородок.

Она вспомнила, как он говорил что-то подобное. Это было все те месяцы назад, на диване в гостиной Гриффиндора, в ту ночь, когда он обнаружил её шрам. Он сказал ей, что важно, чтобы она поняла, что значит быть с ним. Она поверила ему.

— Это уже неважно, — она запечатлела в памяти его тепло, а затем отпрянула назад, чтобы взглянуть на его лицо. Он выглядел растерянным.

— Что ты имеешь в виду?

Она покачала головой и оттолкнулась от него, вставая и проверяя, прикрывает ли её рубашка:

— Ты уже сделал мне больно, Том.

Она собрала свою одежду и оделась, направляясь к бассейну. Том сидел и наблюдал за ней со своего места на другом конце просторной ванной комнаты.

— Гермиона, — позвал Том. Она посмотрела на него, поднимая свою палочку со дна пустого бассейна, где он бросил её рядом с открытой Комнатой. — Как ты узнала о Комнате… о василиске?

Она долго смотрела на него, прежде чем закрыть глаза и глубоко вздохнуть. Её рука сжалась вокруг палочки, и, не говоря ни слова, она направилась к двери. К выходу отсюда. Она уйдёт от него, и между ними всё будет кончено.

— Алохомора, — пробормотала она, и замок со щелчком открылся. Он не сделал ни единого движения, чтобы остановить её. Она замерла, положив руку на ручку.

Он уже знал всё остальное. Возможно, ему стоит понять, насколько это личное для неё. Насколько глубоки её шрамы.

— Тайная комната была открыта, когда я училась в Хогвартсе, — сказала она. Она не могла заставить себя посмотреть на него, когда говорила. — Я три недели пролежала в окаменении.

Дверь закрылась за ней со щелчком.

========== 35: Искупительная жертва ==========

Той ночью Гермиона проснулась от собственного крика. Что-то сжимало её сознание, выворачивало её в пучину тьмы. Её бок горел, тело извивалось, зрение помутнело. По её лицу стекали слёзы. Она чувствовала их соль на своих губах. Ей было тяжело дышать. Вся реальность вокруг неё расширялась и растворялась.

Такое уже случалось. По правде, в эти дни это происходило по меньшей мере дважды в неделю.

Гермионе нужно принять её зелье. Она попыталась пошевелиться, но агония заполнила всё её естество. Она засасывала её. Из неё не было выхода. Ей нужно зелье!

Она была не в состоянии двигаться. Кружилась. Мир вращался перед глазами, а она застыла на месте. Ничто больше не имело смысла. Невозможно было втянуть воздух в лёгкие.

Ты бросила их, ведьма. Ты оставила своих друзей позади.

— Гермиона? — Гасси отодвинула штору её балдахина, но Гермиона не могла разглядеть её лица. Она ничего не видела. Галлюцинации. Кошмары. Голоса в голове. Она заплакала. Было больно.

Её позвоночник напрягся от болезненного спазма. Это чересчур. Она пыталась закричать, но голосовые связки отказывали, лишь позволив ей испустить высокий пищащий звук.

— Что происходит? — спросил кто-то. Гермиона узнала голос Сони, их соседки.

— Соня, беги за Дамблдором! — послышался звук движения и закрывшейся двери.

Они будут презирать тебя за жизнь.

Они никогда не станут ненавидеть её за то, что она выжила. Они будут счастливы за неё. Она была бы вне себя от радости от того, что они живы, даже если бы она не была. Несмотря на вероятность больше никогда их не увидеть, верить в их выживание утешало её. Ей нужно было верить, что они противостояли войне.

Пот покрывал кожу Гермионы, пропитывая одежду, пока она дрожала в кровати. Гасси стянула её одеяла и наложила охлаждающее заклинание, но это не помогло. Её дрожь лишь усилилась, пока вода вытекала из её тела. От потери жидкости у неё начались судороги. Она простонала.

Гермиона слышала, как Гасси подготавливает зелье. Она пыталась сосредоточиться на дыхании, но ей с трудом удавалось не закричать. Бесполезно. Она рыдала. Скручивалась калачиком. Её тело горело.

Тебе здесь не место. Ты никому не нужна.

Это неправда. Не могло быть правдой. Потому что она нашла здесь друзей. Она создала для себя место. Теперь это её жизнь. Ей больше некуда идти.

— Держись, Гермиона! Выпей это! — Гасси помогла Гермионе сесть прямо. От движения она громко вскрикнула, но это было несравнимо с ощущением зелья, стекающего в горло. Оно жгло, как кислота, будто что-то пронзило её изнутри, отчего она скрючилась в агонии. Каждый нерв в её теле горел огнём. Она попала в ловушку этой муки.

Её крики стали громче. Пытка усиливалась. Гасси заговорила, но Гермиона больше не могла разобрать слов. Её внутренний диалог перекрывал их.

Тебе больно? Ты это заслужила.

Её рот наполнил привкус железа. Содрогнувшись, она полностью опустошила свой желудок.

Кровь. Как много крови. Никто такое не переживёт. Какая-то её часть не хотела переживать этого. Она больше не могла так жить.

Ты это заслужила.

Может, голос прав. С облегчением она потеряла сознание.

···· ★ ·* ﾟ⁂ ﾟ* · ★ ····

Когда Гермиона покинула Ванную старост, Том остался лежать на полу, пытаясь собраться с мыслями. Вход в Комнату закрылся сам по себе. Он наблюдал, как колонны исчезают в дне бассейна.

Окаменевшая на три недели… Это значит, что она маглорождённая. Абраксас изойдётся на говно, когда узнает. Никому не нужно знать. Умная, целеустремлённая ведьма. Она сияла ярче любой чистокровной волшебницы. Это усиливало его тоску по ней.

Она — сокровище. Его ценное имущество.

А ещё он не мог отделаться от мысли, что в её реальности, пятьдесят лет спустя, кто-то говорящий на парселтанге учился в Хогвартсе. Это значит, у него были дети? Какая ведьма привлекла его внимание без Гермионы поблизости? Или он придумал что-то ещё? Какой-то способ контролировать школу? Возможно, стал профессором или нашёл другую возможность навсегда пустить здесь корни. Это было более вероятно, чем его размножение как обычного семейного человека.

Сама мысль была ему тошнотворна.