Приют(СИ) - Лаас Татьяна

Грей первым показал пример, выходя из разрушенного круга. За ним потянулись остальные.

Глава 44 Домой

Кейт напоследок обернулась, жалея, что круг так пострадал. Археологический памятник все же. Грей оглянулся на неё, дернул плечом, и все менгиры тут же встали на свои места. Кровь на земле исчезла, впрочем, странные приборы тоже.

— Пижон, — пробормотала Эйч. — Все бы тебе красоваться…

— О да, я голубь мира! — согласился Грей и тут же предложил руку Эйч. — Хелен?

Та критически осмотрела его, и грязь с его одежды моментально исчезла. Эйч все еще сомневалась, и парни неожиданно оказались полностью одеты. Сразу в чистое. Даже своего размера. А на голову замерзшей Кейт приземлилась сверху, почти закрывая ей глаза и вызывая возмущенное сопение, теплая шапка.

— Хелен?

— Тоже мне… Голубь мира…

Грей рассмеялся:

— Точно, дремучее Перу. Так ты идешь или остаешься мерзнуть тут?

— Иду. Без твоей помощи. Сама справлюсь.

Он пожал плечами и пошел вслед за ней, всего на шаг позади.

Лия, чуть ушедшая вперед, восхищенно вскрикнула, указывая рукой в сторону океана — тот переливался всеми цветами радуги, и Кейт это уже видела однажды. В мире Анжа. Стало теплее на душе — он своего мира не лишился.

Лия обернулась к Грею:

— Небеса, что это? До чего же красиво…

Анж мимоходом заметил, махая рукой в сторону юга:

— А вон там, чуть дальше, ярдах так в десяти на глубине, мой дом. Точнее, дом моих родителей, но мои комнаты там еще есть.

Лия повернулась к нему:

— Это твой мир?

— Часть моего, — кивнул Анж. — Жители моего мира почти не совпадают по ДНК ни с кем — мы экзоты, давно смешавшие животную, растительную и человеческую ДНК. Так что… Океан теперь сильно населен. Холодный только, но это решаемо. Перестроить метаболизм, только и всего. Хочешь… Покажу тебе дом?

Кейт прикрыла глаза, ей было жаль дома на холме Танцоров, но, кажется, Анжа это мало волновало.

— Сперва я найду свой! — Лия бросилась по дорожке вниз, почти бегом — словно догоняла кого-то или боялась не успеть.

Когда они почти спустились к станции смотрителей, холм Танцоров еле заметно задрожал, а потом откуда-то снизу полыхнуло светом — ярче, чем днем. И разлилась радостная песня — на незнакомом языке. Лия, приплясывая на месте, рассмеялась:

— Грей, ты проспорил. Я же говорила — в этом холме живут ши! И не бойтесь, это часть моего мира. Он хороший, вам понравится…

— Красивый, — согласился Анж, когда из-под Холма вылетели сияющие в ночи слишком человекообразные бабочки. — А ты возьмешь меня к себе, покажешь свой мир?

Лия прильнула к нему, обнимая за руку:

— Скорее, осколок мира, но так и быть — покажу. Куда тебе от меня теперь деваться?

— Мне? — сглотнул Анж. — Я думал — тебе.

Она фыркнула и помчалась дальше по дороге в город, светясь, как маленькое солнышко и согревая все вокруг.

Из-под холма выезжали нарядные всадники в старинных, длинных одеждах, с венками из свежих цветов на головах. Сияли ярче ночи их плещущиеся золотом и изумрудами глаза. Кто-то кланялся, проезжая мимо, кто-то смеялся, на голову Кайла приземлился венок — смешливая девушка-ши, проезжая мимо, не поленилась, спрыгнула с коня, обнимая Кайла и целуя в щеку. Люка тоже “короновали”, смеясь и что-то напевая — пара ши, то ли девушки, то ли парни, так неопределенно они выглядели.

Лия пояснила недоумевающему парню:

— Ты им понравился.

— Кому?

Лия подалась вперед, поднимаясь на носочках и выдыхая ему прямо в лицо:

— Обеим!

На небе периодически вспыхивали яркие вспышки, где-то совсем высоко, чтобы быть фейерверками или волшебством, но ответственность за это никто не взял. Оставалось только гадать — что происходит в небесах?

Эйч сосредоточенно шагала в одиночестве, пытаясь осмыслить, как же теперь жить? Выходило, что без Грея никак — убьется же, упертый баран…

Грей догнал её, осторожно хватая за локоть:

— Эйч, не злись…

— Я не злюсь. Я пытаюсь найти хорошее в наших отношениях, хотя это… Сложно.

— Хочешь, я буду искупать вину всю свою жизнь?

Эйч бросила на него косой взгляд:

— Это как же?

Он серьезно сказал:

— Если у Шерон все получится… Если я буду не опасен…

— О, прекращай свою любимую песню — каждый из нас опасен! Хотя я даже не солдат, я гражданский персонал, между прочим.

Он пытливо заглянул в её глаза и серьезно сказал:

— Выходи за меня замуж, Хелен.

— Зачем? — испытующе сказала Эйч.

Даже если он иногда, по привычке, будет включать своего лорда — это пережить можно, не настолько он ужасен, как думает. Даже если навсегда останется вампиром — это можно перенести, он уже не раз за время, которое она его знала, доказал, что у него совершенный самоконтроль. Даже в день прорыва, когда все были в крови с головы до ног, он не набросился ни на кого. Никто и не понял, что ему может быть чертовски трудно не сойти с ума от аромата крови.

…Главное, бутылки с вином держать от него подальше! Потому что он тогда начинает нести чушь…

— Зачем? — задумчиво повторил он… — Говорить, чтобы контролировать меня, не буду. Просто чтобы жить вместе. Любить друг друга. Делать счастливыми. Воспитывать детей…

Эйч побелела и вырвала свою руку из его пальцев:

— Иди ты… — Она быстро зашагала прочь. — Я уж лучше с Крисом…

— Хелен!

Его остановила Кейт — поймала за руку. Тут же боязливо отпустила, но Грей не собирался оскорбляться. Лишь медленно обернулся.

Пояснил идущий рядом Кайл (он уже снял венок и просто нес его в руках) — еле слышно он сказал:

— У Эйч была химиотерапия. Она не может иметь детей.

— О… Забыл предупредить…

Эйч яростно шагала по ночной дороге в сторону “Приюта”, ругаясь себе под нос. На Грея, на себя, на жизнь, на вообще все… Ведь решилась уже на все, но нет, этому детей подавай!

Грей догнал её и остановил, предусмотрительно фиксируя её руку, вцепившуюся в рукоять плазмомета:

— Не ко времени. И у меня для тебя крайне плохие новости. Очень плохие… У тебя всего девять месяцев, чтобы смириться.

Эйч резво обернулась:

— Козел! Самодовольный, горный козел!

Лия закачала головой, догоняя их:

— Эйч, он не смерть твою имел в виду… И, Кайл, ты же обещал, что больше никогда не будешь заносчивым и вредным. Что ж ты творишь-то…

— Это не я. Это она обзывается! — с апломбом возразил Грей. — И, между прочим, ты!

Лия тряхнула рыжими волосами:

— Я не обзываюсь.

Грей холодно сказал:

— Ты знаешь, о чем я. Это все ты. Твоя дурацкая месть…

Лия все же созналась:

— Ну я, и что? Я хотела, чтобы ты жил хотя бы в потомках. Это разве плохо? И я обещала тебе жестко остановить тебя от твоих планов по самоубийству.

— Это отвратительно — вмешиваться в чужие и так запутанные отношения. Тем более, что Эйч ни в чем не виновата была…

— Ты мне не чужой, — фыркнула Лия и подошла ближе, обнимая ничего не понимающую Эйч за плечи:

— Прости, Эйч, моя любимая буква алфавита, но Грей был неосмотрителен. Чем я и воспользовалась. У тебя есть с полчаса, чтобы выбрать пол ребенка. Иначе я решу сама, и это будет девочка. Я не только разрушение. Я Клинок. А у клинка всегда два лезвия — смерть и жизнь. Я забираю. Я и даю.

Грей выдохнул обреченно:

— Не верь ей, она врет, как дышит. Ребенок, девочка, уже есть, я вижу её ауру. Родится через девять месяцев абсолютно здоровой… Скажешь про мальчика — осчастливит и мальчиком, эта может.

Эйч простонала:

— И почему я просто не пристрелила тебя, а?

— Я, между прочим, предупреждал. Я даже умолял тебя! Ты не воспользовалась шансом.

— Я тебя сейчас пристрелю, хочешь?

Грей возмущенно сказал:

— Беременна меньше суток, а перепады настроения уже вовсю. И нет, сейчас я сам не хочу — у меня появился шанс. Шерон. Не справится она — тогда поговорим.