Его Величество император (СИ) - Милютина Елена

— Не знаю, спрошу Ива. Я, грешным делом, видя, как они шепчутся, думал чувства у них, а оно вон как!

— Чувства у Ива совсем к другой женщине, оказывается, были и есть. Так что мы с ним скоро кем-то вроде родственников станем, или породнившимися? Благословление свое я им уже дал. Теперь о делах. Начинай готовить доклад для Совета Унии, тайну фридония надо обыграть, пригрозить его уничтожением вместе с планетой, в случае военных действий. А условием скорого начала его добычи, на благо человечества, поставить мир на Эллане, полное прекращение поставок на Циол, решением Совета Унии, всего, включая продукты, вино и баб. Наемникам пора поскучать.

— Не рано ли, сколько еще ты будешь лечиться?

— Не рано, в случае чего, сбегу на неделю. Как только переведут в обычную палату, работать начну. Проверю, что там Лански-Грасс насчет безопасной добычи и переработки фридония придумали, Альберт от задумки без ума. И переговори с Эрвином насчет Фреда, хватит ему в машинном масле возиться. Пусть едет в Арре, к братцу, вместе будут готовиться к поступлению в технический Университет, я думаю, обоих на Терру, или Морион отправить, здесь слишком много желающих записаться в друзья будет.

— Ты решил брата легализовать?

— Конечно, и легализовать и признать. Церемонию проведем, как положено. Родной кровью разбрасываться нельзя.

Остин сидел на койке, смотрел на крошечное окошко под потолком камеры и ругал сам себя. За торопливость, за неосмотрительность. Отсюда, из камеры, вся его авантюра по спасению прекрасной девы выглядела одной большой подлостью и глупостью. К его большому сожалению погибнуть героически не удалось, а при размышлении, не под влиянием негодования, вызванного признанием Вироники, а спокойном анализом фактов вся его эскапада дурно попахивала. Он атаковал совершенно безоружный истребитель в момент исполнения фигур высшего пилотажа, требовавшего все внимание пилотов. Он подставил не только себя, но и своего командира, поручившего ему ответственную миссию, положившегося на него. Он подставил отца и братьев, ставших семьей предателя. И даже не поговорил с бывшим однокашником, не узнал его точку зрения, потому, что такой поступок был для Эльриана совершенно нехарактерен. Для того, которого ты знал — прошептал внутри какой-то тихий голос. Нового ты не знаешь, а теперь и не узнаешь никогда. В коридоре послышались шаги. Конвоиры, опять допрос, все сообщников ищут. Приказали протянуть руки, одели наручники, провели в допросную. Уже знакомого дознавателя там не было, была персона более значимая. Регент. Герцог Вальтрон. Отец Вироники.

Герцог смерил его тяжелым взглядом. Кивнул на стул. Остина подтолкнули, пришлось сесть. С рук сняли наручники, заломили назад, и одели снова. Не встать.

— Капитан, — послышался негромкий голос регента, — по-моему, безопасность соблюдена. Вы можете удалиться. Я на этом настаиваю. На разговоре наедине. Приказ императора! И не подходить к комнате, пока я не позову. Нарушившего ждет увольнение с позором. Все ясно? Конвойный и стоящий в углу дознаватель спешно покинули комнату.

Вальтрон уселся на стул, напротив Остина и устало спросил: — Ну что, поговорим?

— Я вроде все уже сказал, сообщников не имею, сам решил, сам сделал.

— И ни с кем до этого не говорил?

— Ни с кем!

Вальтрон покачал головой. — Вот врать не надо! Тебя видели с Вироникой в коридоре. Перед вылетом.

— Я не собираюсь рессказывать о разговоре с любимой девушкой! И впутывать ее в свое преступление!

— Зато девушка не стесняется, и тебя вовсю впутала! Какую сказку она тебе рассказала? О насильнике — императоре? О своей несчастной доле? О муже-пьянице, который допился до такой степени, что даже жену женщиной сделать не в состоянии? Я, к сожалению, искал ей мужа равного по знатности, а надо было равного по подлости! Вот, смотри, запись с камер наблюдения в спальне императора, что тогда произошло, и почему я был вынужден выдать дочь срочно замуж!

Вальтрон развернул ноутбук, включил запись. Остин ужаснулся. — Это правда?

— Совершеннейшая. Запись сделана после памятного воздушного боя над авиадромом Эстиновы. Расчет был, что Эльриан устал и не заметит прибавления в своей постели, пока Иоанна не поднимет шум. Но он уступил более удобную кровать своему напарнику, раненому в том бою, все закончилось большим шумом. Репутацию Вироники было не спасти ничем, кроме срочного замужества. Вот так. А тебя хитро провели. И ты, дурачок, поверил. Поверил наглой девке, в которую превратилась моя дочь под влиянием бывшей императрицы. Погубил себя, подставил под удар семью, начальника. Понял?

Остин покаянно кивнул. Ощущал он себя ужасно.

— Теперь слушай дальше и запоминай. Виронику не упоминаешь. Тебе назначат психиатрическую зкспертизу, Будешь говорить, что убить императора тебе приказывал внутренний голос, который ты считал голосом Бога. Ясно? Признают невменяемым, а с психа спроса нет. Хоть от семьи удар отведешь. Сам все равно пропащий человек, но жить останешься. Какое- то время полечат, потом отпустят под присмотр семьи. Ясно?

— Зачем? Лучше бы убили, как мне теперь жить?

— Подумай, может, что-то надумаешь! Это приказ императора, хочешь хоть как-то свою вину загладить, подчинишься! Нельзя что бы сейчас правда о Виронике наружу вышла. Мне тогда только в отставку выходить, а я Эльриану нужен. Я уже просился, он сказал «Нет» и предложил эту схему. Кстати, разрешение на развод дал, по причине полной несостоятельности мужа. Жалеет, что Виронику довел, она ему по дороге попалась, вот и получила. Говорил же дуре, не лезть к нему до полета, полезла. А попытаться Эльриана устранить ее Иоанна надоумила. Ей власть заполучить хотелось. Эдгар мал, при нем твори, что хочешь, а что с планетой будет, наплевать. Ничего, теперь получит по полной, только тайно. Она руки Эльриану теперь полностью развязала, последнюю сдержанность уничтожила. Ты все понял? Нам процесс не нужен, у Саарте дознаватели хорошие, накопают много. Так что становись психом.

— А командир наш не пострадает?

— Пострадает. Только не за то, что ты псих, он не врач, не обязан разбираться, а за то, что первогодка необлетанного, непроверенного, поставил императору в охранение. Не имел он права тебя ставить, понял? Все, заканчиваем.

Глава 38

Эллана.

То, что Эльриан болеть не умеет, Валентайна поняла еще в июле, когда он с сотрясением носился по всему дворцу, от морга до тронного зала. Поэтому настаивать на пребывании в послеоперационной палате не стала, и на следующее утро перевела в специальное, закрытое крыло, в «императорскую палату». Собственно говоря, это были четырехкомнатные покои с двумя спальнями, гостиной и кабинетом, это если не считать сестринского поста и процедурной. Посещения разрешили, но ограничили. Эльриан сам понимал, что особую активность развивать еще рано. Голова кружилась при самом небольшом усилии, периодически темнело в глазах, накатывала слабость, поэтому проект доклада Совету Унии они писали вместе с Вальтроном и Ивом. Эльриан лежал на диване в кабинете, Вальтрон ходил по комнате, Ив печатал, изредка вставляя замечания, все-таки опыта у него было побольше. Доклад подготовили за неделю, могли бы и быстрее, мешали постоянные помехи. То Саарте докладывал о ходе расследования, то надо было побеседовать с генералом Сомовым о психиатрии и психиатрах. Иван все понял правильно. Покушение, случайное, не организованное, вызванное психозом было сейчас предпочтительнее всяких заговоров и сведения старых счетов. Поэтому, когда к нему за помощью обратился Саарте, порекомендовал ему врача, с которым предварительно побеседовали и он сам, и регент, и император. Врач проникся и выдал диагноз. Остина направили на лечение, а фактически, в заключение.

Потом появилась делегация из академии, на большом совещании было принято решение, что император достоин диплома досрочно. Ему его торжественно и вручили. Оставалось созвать Большой совет и признать его совершеннолетним и полностью дееспособным. Все условия были соблюдены. После Совета Вальтрон становился канцлером, Эрвин продолжал оставаться министром обороны. Задержка была в императоре. Нельзя было предъявлять еле ползающего правителя. А кровопотеря восстанавливалась, на взгляд Эльриана, слишком медленно. Что совершенно не совпадало с мнением врачей, считающих, что он идет на поправку семимильными шагами. Тем более, прежде, чем идти на совет, следовало снять фиксацию с костей, а не пугать членов Совета железками! Тут возникли проблемы. Эльриан требовал снимать конструкцию под местным обезболиванием, без общей анестезии. Даже демонстративно поел, что бы сделать наркоз невозможным. Доктор Жарден заявил, что он не палач, снимать фиксацию очень болезненно, а если император опасается за голосовые связки, то есть внутривенный наркоз. Договорились, но пришлось все отложить на завтра, так как пациент позавтракал. Предупредили, что бы завтра ждал натощак, поест после.