Юрий Иванович - Мария-Изабель
– Уже утро!
– Уже скоро обед! – поправила она. – Или ты намерен меня кормить только любовью?
– Дорогая! Я тебя так люблю, что никогда бы тебе не позволил умереть в моих объятьях от голода! Поэтому один поцелуй и вперёд, на поиски корма!
– Ну ладно, один можно! – согласилась Мария. – Но только один! Не увлекайся!
Они увлеклись обое. И вышли в обнимку из сарая лишь через два часа, голодные и шатающиеся от усталости, но довольные и счастливые.
Через несколько месяцев, уже после свадьбы, Хоссе опять вернулся к своей фантастической сказке.
Они сидели в салоне новой шикарной квартиры купленной на собственные средства накануне бракосочетания. Мария листала журналы последних мод и профессионально делала небольшие зарисовки на огромном листке ватмана, лежавшего тут же, на столе. Хоссе сидел через стол и, на таком же листе, уверенными штрихами рисовал портрет Марии, изредка вскидывая на неё голову.
Мария отбросила последний журнал, и устало потянулась, откинувшись на спинку стула. Потом вытянула шею, пытаясь разглядеть рисунок на расположенном к ней ребром ватмане. Поинтересовалась:
– Что рисуешь? – Хоссе с готовностью тут же повернул портрет к ней лицом. – Опять я?
– Ты себе не представляешь, как это прекрасно: уметь рисовать! – с воодушевлением начал Хоссе.
– Но нельзя же рисовать одно и то же! – возразила она.
– А ты никогда не бываешь одна и та же, ты всегда разная! Это просто фантастически интересно!
Мария, довольно заулыбавшись, встала и пересела к мужу на колени, обняла за шею:
– С тех пор как мы познакомились, ты рисуешь только меня или, в крайнем случае, какой-нибудь вид, на переднем плане которого – всё та же я! А ведь ты можешь загубить свой талант. У тебя раньше получались чудеснейшие картины и, будет жаль, если ты перестанешь творить подобное.
– Ну, может я и вернусь ещё к подобным картинам, но сейчас для меня мой талант ещё нов и я просто балдею, когда у меня под рукой появляется твоё изображение.
– Ага, твой талант тебе нов? – она спрашивала с явной издевкой.
– Ты ведь не забыла, что раньше я не был художником, а был просто Знайкой?
– Да, да, да, да! Как же это я забыла? – решила подыграть Мария. – Значит, я сейчас сижу на коленях у аморфного бестелесного Духа?
– В некотором смысле…. Да! – согласился он.
– И это он меня сейчас гладит по попке и засовывает руку под трусики?
– А как же! Конечно, конечно! – Хоссе сказал это, сильнее прижимая к себе жену, а потом начал целовать её в раскрытый вырез блузочки, постепенно опускаясь губами всё ниже и ниже. Мария истомно вздохнула и согласилась:
– Как хочешь, так и буду тебя называть!
Он с явным трудом оторвался от её прелестей и попросил:
– Мне очень надо дорассказать тебе все детали и больше к этой сказке я постараюсь не возвращаться. Хорошо?
– Дорогой! Ты ведь прекрасно знаешь, какая я реалистка? Но в то же время я готова слушать тебя днём и ночью с большим удовольствием. И это ты тоже знаешь?
– Знаю, родная. Но то что, я хочу тебе рассказать не совсем уж весёлое и радостное. Но ты должна это знать и помнить.
– Да что угодно! – заверила его Мария. – Только скажи, от чьего имени ты будешь говорить: Знайки или Хоссе?
– А давай от имени Знайки? – он оживился. – Так даже будет проще и понятнее.
– Давай! – согласилась она, ероша его волосы. – Уж кто-кто, но ты меня всегда уговоришь на что угодно!
– Значит так! – он прикрыл на короткое время глаза, как бы вспоминая что-то. – Изъяли меня, как ты помнишь из мира номер два, но я тут же бросился к миру номер три, единственному, где мог бы встретиться со своей возлюбленной Марией-Изабель. Но уже не спешил, делал всё обдуманно и взвешенно.
Прежде всего, мне надо было опробовать одну гениальную идею, возникшую у меня в момент, когда меня «изымали» из мира номер два. Оказывается, в ту секунду, когда теряешь контакт с окружающим миром, но ещё не вынырнул в межмирское пространство, есть возможность резко метнуться в сторону и фактически исчезнуть бесследно для вездесущих Знаек. При этом мой разум, совершенно автоматически, подыскивает любую близлежащую оболочку, лишь бы сошлись параметры и интродуцируется в мозг будущего «носителя». И тогда меня уже невозможно выследить – нет входной инверсии из межмирского пространства.
– Насколько я помню, – вставила Мария. – При подобном интродуцировании можно попасть под влияние более сильного разума?
– Можно! – весело согласился Хоссе. – У тебя прекрасная память, дорогая! Но подобные попадания настолько редки, что не стоит принимать их во внимание.
– Хорошо, не будем! Но я всё никак не пойму, что ты мне пытаешься рассказать и что я должна запомнить?
– Вот тут то я и хочу сказать о самом главном и важном. Уходя из межмирского пространства, я оповестил всех, что отправляюсь исследовать совершенно иной мир, в одну из его параллелей. То есть меня здесь искать вроде бы не должны. Но, увы! Если мне не повезёт, меня могут найти случайно. И тогда станут «изымать», И вот тут то я уйду в другое тело. От тебя только требуется одно – не расстраиваться, если вдруг с этим телом что-нибудь случиться…. – он постучал себя по груди. Мария при этом вся почему-то похолодела, хотя внешне продолжала улыбаться. – …И ни о чём не переживать. Я постараюсь тут же к тебе вернуться. Всё расскажу, о чём говорю сейчас и ты меня узнаешь. И тогда мы будем жить до конца дней наших счастливо и без забот.
Мария вскочила с его колен и встала по другую сторону стола:
– Если для вас, «Знаек» – она произнесла последнее слово с особенным сарказмом. – И всё равно – в каком теле вы находитесь, то для меня это первостепенно!
В ответ Хоссе весело рассмеялся:
– И ты это говоришь? Любимая моя! Ты ведь имеешь самые реалистичные взгляды на всё и вся из всех, кого я знаю лично или о ком наслышан. Не ты ли всегда твердишь, что внутренний мир любого человека намного важней, чем прикрывающая его телесная оболочка? Которая, в свою очередь, покрыта бессмысленной, ничего не значащей, одеждой. Если я не ошибаюсь, то цитирую дословно твои же изречения! А теперь ты хочешь сказать, что моя сущность совершенно тебе безразлична? И что первостепенную роль для тебя имеет моё тело?
Мария, виновато опустив глаза, подошла к Хоссе и обняла его за голову:
– Извини, я что-то не так сказала. Просто ты сам говоришь, что я реалистка. Так как же я могу поверить во всё то, что ты мне пытаешься навязать?
– А ты и не верь, дорогая! – он смотрел снизу ей прямо в глаза, в которых были непонимание и растерянность. – Может так случиться, что я на старость лет ещё и пожалею о рассказанном. Но самое главное, что бы ты это знала и помнила: я никогда тебя не покину и всегда к тебе вернусь. И ты должна будешь это вспомнить всё, только в единственном случае – когда со мной что-то случишься.
