Злата Линник - Элеонора. Кровные узы
Потом отца поперли с занимаемой должности; не так чтобы сильно понизили, но все же... Карманных денег стало меньше, но не оставлять же этих троглодитов без содержания. Без телохранителей его авторитет резко бы упал, почти до нулевой отметки: учеба так себе, особых интересов тоже не наблюдается. Спорт — тоже не особо: походил немного на дзюдо, но таскаться туда два раза в неделю почти сразу стало лениво.
Да и спокойнее как-то с ними. Уважают, не то что остальные чистоплюи; устроились в приличные фирмы и знать не хотят — типа, лентяй, неудачник... И вот теперь плоды многолетних трудов полностью уничтожены. Что значит в этом мире вожак без стаи? Ноль без палочки, вот что! И все в такой короткий срок: один из близнецов вылетает из парадной, ничего толком не объяснив, а потом отказывается подходить к телефону; у второго ни с того ни с сего сердечный приступ, и это в двадцать пять лет! А теперь и эти два идиота разодрались на пустом месте. Вот и не верь после этого всяким россказням о проклятых местах!
Несколько месяцев они классно проводили здесь время, и все потому, что начальник районного отделения милиции — давний отцовский приятель, а дружбанят они уже не один десяток лет. Вот все художества и сходили с рук... Со стороны все выглядело суперкруто, а с каким восхищением на него смотрели эти гоблины; даже сам начинал себя уважать... И вдруг все рухнуло! Один как... ну, в общем, совершенно один.
Никакого кайфа — сидеть тут и пить одному! И сигарета какая-то невкусная попалась... Может, на стенке что-нибудь написать, чтобы не было так хреново? Так ведь без группы поддержки меня любая бабка облает, а какой-нибудь местный амбал оторвет от продавленного дивана зад в обвисших трениках и выкинет отсюда, как котенка.
Только в жизни и осталось, что квасить одному на пустой лестнице... Вот уроды моральные! Говорил же, смотреть надо, что пьешь. Заладили о какой-то собаке, прямо как сговорились. Ну, чертей гонять — это понятно. Один отцовский приятель, тот чуть из окна не сиганул, орал, что черти пришли его судить за пьянство. Но чтобы собака...
Темно-то как, на электричестве они, что ли, экономят? Нет, все лампочки на месте, только горят еле-еле. В углах темнота, даже не но себе как-то, неуютно... так и ждешь, что из такого угла выскочит какой-нибудь кошмарик вроде того маньяка с ножами на пальцах или акула-людоед высунет зубастую пасть прямо из темноты...
И в магазине обманули: вместо нормального портвейна дрянь подсунули. И полбутылки не выхлебал, а повело как с дрянной бормотухи: голова кружится, пятна вокруг мельтешат, как будто кому-то вздумалось устроить театр теней. Мелкими так прикалывались: складываешь пальцы особенным образом, а на стене собачья морда... И в самом деле собачья морда вон из угла выплывает... Злобная-то какая; возьмет да и укусит. Чего только не померещится. — Нет, не мерещится, она здесь на самом деле! Громадная-то какая, зубы как у акулы. Кто-то из жильцов завел... Как раз в «Желтой газете» недавно было про собак-людоедов: их нарочно на людей натравливают, а щенки стоят бешеных «бабок». Загрызет, сожрет и костей не оставит! Скорее рвать когти отсюда! Спасайся кто может!!!
В тот же день
— Смотрите, куда полез, убьется ведь!
— Эй, мужик, тебе что, делать нечего, кроме как по деревьям лазить?
— Да он не в себе, не соображает, что творит.
— Что водка проклятая с людьми делает! А ведь молодой, вот не живется им по-человечески!
— Слезай, упадешь!
— Не слезу, там собака! Она здесь, она караулит! Нет, собачка, не ешь меня, я буду хорошим, честное слово! Фу, уходи отсюда, не смотри на меня так!!!
— Да куда он полез на самую верхушку, там же ветки тонкие!
— Наконец-то спасатели. А что это за иномарка прямо на народ прется?
— Говорят, отец этого Тарзана доморощенного, в городской прокуратуре какая-то важная шишка. Пусть вот теперь на сыночка полюбуется!
— Леонид, слезай и немедленно домой!
— Не слезу, там собака-людоед!
— Разойдитесь, нечего смотреть. Ну, господа жильцы, тут вам не шоу.
— Наконец-то увезли, умеют же у нас работать, когда хотят. Куда его? В милицию или в психушку?
— Там разберутся!
— Ну, как куда, допился, видать, до зеленых... собак.
Через несколько дней
Последний негритенок посмотрел устало, с дерева он спрыгнул, и никого не стало... Ура, свобода, можно на лестницу выходить когда хочешь, хоть торчать там до посинения. Хотя, если совсем честно, это вряд ли получится — в прошлый раз родители как-то подозрительно принюхивались. Что я, совсем уже, на собственной лестнице курить?!
Это просто праздник какой-то! Бабульки настоящий субботник устроили: мусор по углам собрали, стенки «Пемолюксом» оттерли. А я, когда Ксения взяла выходной, тоже вышла и окно на нашем этаже «Секундой» промыла. Достало уже: скоро через такие стекла и солнца не увидишь, не говоря уже о некоторых личностях... которые меня просто в упор не замечают!
Вчера целых полчаса торчала на лестнице как идиотка, с маминой ракеткой для тенниса. Думала, он из института пойдет, а я ему навстречу, будто только что выскочила. Странно, вроде хулиганы от нас свалили окончательно и бесповоротно, на лестнице чистота, вон даже к перилам самодельную пепельницу присобачили, а все равно какое-то странное ощущение, как будто тебе в спину кто-то смотрит. Или это я из-за Андрея распсиховалась? Правильно девчонки в школе говорят: не влюбляйся, ни к чему хорошему это не приведет.
* * *
Миссия успешно завершена, дом очищен от хулиганов. Задачу номер один тоже можно считать выполненной; я их больше не боюсь. Не могу понять, в чем дело: все вокруг стало каким-то другим, как будто наступили каникулы. А вот на лестнице иногда все нормально, а иногда будто кто-то в спину пялится, так и хочется оглянуться.
Лифт взял да и заработал. Побочные эффекты, что ли?
***
Громадная призрачная собака бродила вверх и вниз по лестнице, поднимаясь до самой решетчатой двери, ведущей в мансарду, и снова спускаясь, останавливаясь у «каморки папы Карло» — бывшей дворницкой, расположенной почти у входной двери. Там давно никто не жил: сначала какая-то фирма сняла ее под склад, потом, когда она прогорела, другая подозрительная контора попыталась открыть там офис, но некоторое время спустя исчезла и она, а помещение так и осталось ничейным, запертым на амбарный замок...
Собака мучилась от сильнейшего голода. Это не был физический голод, который легко удовлетворить куском мяса или косточкой. Это был голод особого рода, и не было здесь больше тех, чьим страхом, гневом или отчаянием могло бы насытиться существо, вызванное из другого мира.
