Валентина Герман - Ведомые светом
— Нежные?.. — вздрогнула Диадра, лишь спустя мгновение досадливо сознавая, что это слово было лишь фигурой речи, наполненной изрядной долей сарказма. — Ох, брось, Илли. Тебе показалось.
— В самом деле?..
— Конечно, — Диадра явственно ощущала, как вспыхивают ее щеки. Не зная, что еще сказать, она уничижительно изогнула губы: — Илли, это ведь Терлизан.
Но Иллиандра, казалось, не была убеждена ее напускной пренебрежительностью.
— Вот именно, — произнесла она, внимательно изучая смятенное лицо подруги.
Диадра была благодарна Богам, когда в этот миг раздался последний звонок и свет в зале погас, приглушая одновременно краски и звуки.
— Поговорим позже, — прошептала Иллиандра, и Диадра кивнула в темноте.
— Разумеется.
Нежеланной беседы Диадре удалось избежать, главным образом, благодаря нескончаемым церемониям и ритуалам, занявшим Иллиандру на весь вечер. Встречи, прощания, представления, холодные взгляды, завистливо поджатые губы… Диадра могла лишь искренне сочувствовать подруге, теперь постоянно оказывавшейся в самом центре этой нескончаемой круговерти.
Домой она вернулась, когда время уже близилось к полуночи. Позволив горничной расшнуровать платье и вынуть заколки из прически, Диадра отослала ее, устало опустилась на пуф перед зеркалом и принялась сама медленно расчесывать струившиеся по плечам волосы.
Из зеркала на нее смотрели большие, задумчивые и тоскливые серые глаза.
Она думала об Иллиандре, которая сейчас наверняка укрывалась от усталости и всеобщего лицемерия в крепких объятиях Плоидиса; и о той жеманной блондинке, что теперь, без сомнений, дарила свои страстные поцелуи Терлизану. Одиночество терзало Диадру особенно жестоко, когда она была вынуждена сознавать, что не принадлежит ни этому обществу, ни кому-то, кто мог бы согреть и укрыть ее в своих надежных объятиях.
Она была одна, сломанная, потерянная и ненужная…
Удар и звон бьющегося стекла, раздавшиеся совсем рядом, заставили ее вскричать и взметнуться на ноги. Она сжала расческу, словно оружие, будто надеялась, что сможет совладать с чем бы то ни было, ворвавшимся в ее спальню.
Но это был не черный призрак, которого ожидала увидеть Диадра.
Терлизан, смертельно бледный, едва державшийся на ногах, покачнулся, судорожно удерживаясь за комод.
— Диадра… — прошептал он и тотчас рухнул на ковер без сознания.
Какое-то время Диадра просто ошарашенно смотрела на его недвижимое тело. Из ступора ее вывел стук в дверь: на шум прибежала горничная.
— Ваша Светлость… о, милостивые Боги!.. — в ужасе женщина так и застыла на пороге.
Диадра бросила на нее смятенный взгляд, потом пересекла комнату и опустилась возле Терлизана.
— Он жив, — заключила она, нащупав пульс на его шее. — Но у него сильный жар. Позовите лакеев, нужно поднять его на постель. Принесите салфеток, полотенце и бутылку рома. И пошлите в деревню за лекарем.
— Лекаря нет в деревне, Ваша Светлость, — суетливо откликнулась горничная. — Мы посылали за ним вчера, когда Лана вдруг…
Диадра оборвала ее встревоженным жестом.
— Тогда все остальное и побыстрее!
Горничная торопливо скрылась в дверях. Спустя несколько минут на пороге комнаты появились двое — садовник и парнишка, прислуживавший на кухне. Диадра мысленно поблагодарила горничную за правильный выбор. Среди немногочисленной прислуги едва ли нашелся бы еще кто-то, способный поднять на постель крепкого мускулистого мужчину.
За прошедшие минуты Диадра успела кое-как перевернуть Терлизана на спину и плеснуть ему в лицо воды в надежде, что тот очнется. Надежды ее не оправдались, и Диадра принялась стягивать с него рубашку, чтобы растереть тело спиртом — вернее, ромом за неимением оного. За этим занятием ее и застали лакеи, теперь смущенно перетаптывавшиеся на месте.
— Ваша Светлость?..
Диадра подняла голову. Под их неловкими взглядами она вдруг подумала о том, сколь двусмысленно выглядела вся картина: она в нижнем платье и спешно накинутом поверх шелковом халате стягивает рубашку с постороннего мужчины в своей спальне — и эта мысль на миг заставила ее щеки загореться. Но Диадра тотчас постаралась придать лицу невозмутимый вид.
— Помогите мне поднять его на постель. У него жар, и ему нужна помощь.
Объяснять прислуге, кто такой Терлизан и как он здесь оказался, Диадра, разумеется, не собиралась. Пока мужчины как могли осторожно переносили Терлизана, в дверях возникла горничная со всем необходимым.
— Благодарю, — сказала Диадра, когда дело было сделано. — Теперь возвращайтесь в свои комнаты. Я позвоню, если мне что-то понадобится.
Прислужники скептически переглянулись, но перечить не посмели.
«Сплетни пойдут, — подумала Диадра и тут же мотнула головой, возражая сама себе. — Ох, ну и пусть».
Она опустилась рядом с Терлизаном, проводя ладонью по его влажному лбу. Его кожа была невероятно бледна, но при этом горела огнем. Диадра нахмурилась: она не была уверена, что ее нехитрое средство было способно помочь ему, учитывая, что жар его едва ли был вызван обычной человеческой простудой. Впрочем, другого варианта у нее все равно не было.
Вылив на белоснежную салфетку щедрую порцию спиртного, она принялась растирать его грудь и, несмотря на неуместность, вновь невольно залюбовалась его превосходным телом, ощущая под своими пальцами рельефные мышцы. Медленно и почти бережно, она омывала его грудь, плечи, шею, живот и, закончив, начинала снова. Спустя четверть часа она наконец остановилась, изведя почти две бутылки пахучего рома. Грудь Терлизана ровно вздымалась, но лицо его по-прежнему было недвижимо, хотя щеки оттенились легким бронзовым румянцем.
В отсутствие лекаря она едва ли могла сделать еще что-нибудь для него.
Лишь теперь, бессильно ожидая, когда спадет жар, Диадра наконец смогла осознать всю странность произошедшего. Она не знала, что случилось с ним, — но его жизнь была в опасности, и он почему-то пришел за помощью именно к ней. И ни на мгновение с тех пор, как он рухнул на пол в ее комнате, Диадра не задумывалась о том, правильно ли поступает, стараясь спасти его жизнь.
Разумеется, это было верно.
Он спас ее от цепких уз Книги Тени, он остановил этого жуткого призрака, когда тот высасывал жизнь из нее… и мысль о том, что его беззащитность сейчас была такой превосходной возможностью навечно освободить мир от его существования, наполнила губы Диадры мерзким привкусом железа.
Нет, она не могла поступить так.
Сделай она это — и она оказалась бы ничем не лучше него самого в его самых жутких проявлениях.
