Ричард Матесон - Где-то во времени
Поэтому у меня нет выбора.
Я должен вернуться назад.
И снова я не удержался от смеха. Произнося эти слова, я смеюсь. Но это не так уж смешно – так обычно смеются над глупостью.
Так, решено, давайте детально рассмотрим эту проблему.
Не важно, чего я хочу, что чувствую или на что считаю себя способным – мой разум и мое тело, каждая моя клеточка знает, что сейчас 1971 год.
Как мне освободиться от этих ограничений?
Не пытайся смутить меня фактами, Кольер. По крайней мере, не такими фактами, которые доказывают невозможность всего этого. Чем мне следует забивать себе голову, так это фактами, доказывающими, что подобное возможно.
Но где мне найти такие факты?
* * *Еще одна краткая поездка в Сан-Диего. На этот раз никаких особых ощущений не возникло. Должно быть, сказалось воздействие отеля – прикрываюсь им, как доспехами.
Снова поехал в магазин Уоренброка. Сразу же повезло. Дж. Б. Пристли собрал материал и написал огромную книгу по теме «Человек и время». Ожидаю многое почерпнуть из нее.
Купил также бутылку красного бордо. И рамку для фотографии. Прелестная вещица. Похоже на состаренное золото с овальным вырезом в паспарту. Я называю это паспарту, но, похоже, оно тоже сделано из золота, с изящными завитками, обрамляющими ее голову наподобие золотой виноградной лозы. Теперь Элиза выглядит подобающим образом. Не запрессована в книгу, словно принадлежит истории. Ее лицо в рамке на прикроватной тумбочке.
Живая. Моя живая любовь.
Единственное, что все еще меня беспокоит, – это мысль о том, что именно я буду виновником этого трагического взгляда на ее лице.
Не стану сейчас об этом думать: еще успею. Приму душ, потом усядусь на постели, и в голове у меня будет звучать ее любимая музыка, а в горло потечет ее любимое вино. Тогда я и начну постигать время, которое собираюсь перехитрить.
И все это здесь. В этой гостинице. Именно в этом месте, как раз в тот момент, когда я произношу эти слова, дышит и движется Элиза Маккенна, отделенная от меня расстоянием в семьдесят пять лет.
* * *(Ричард провел много времени за переписыванием и анализом книги Пристли. Таким образом, именно эту часть его рукописи я подверг наибольшим сокращениям, поскольку эта тема сильно замедляла его повествование, хотя и представлялась ему захватывающей.)
* * *Первая глава посвящена устройствам измерения времени. Не понимаю, каким образом это могло бы мне пригодиться, но все-таки собираюсь изучить материал, делая записи, как привык в колледже.
Вот так надо этим заниматься. Прохожу курс изучения времени.
Глава вторая: «Символы и метафизика времени».
Движущаяся вода, пишет Пристли, всегда являлась для человека излюбленным символом времени. «Время, как неудержимый поток, уносит прочь всех своих детей».
Умом понимаешь неточность этого сравнения, ибо у потока есть берега. Поэтому мы вынуждены рассматривать то, что стоит неподвижно, пока течет время. И где мы находимся? На берегах или в воде?
* * *Глава третья: «Время в понимании ученых».
«Время не существует отдельно от порядка вещей, посредством которого мы его измеряем». Так сказал Эйнштейн.
В этом «загадочном царстве», как называет его Пристли, нет такого места, где можно было бы найти окончательную формулировку пространства и времени.
Густав Штромберг[29] утверждает, что существует пятимерная вселенная, содержащая в себе четырехмерный пространственно-временной мир физики. Он называет ее «областью вечности», лежащей за пределами пространства и времени в их физическом смысле. В этой области настоящее, прошлое и будущее лишены смысла.
Есть только единство существования.
* * *Глава четвертая: «Время в литературе и театре».
Допустим, человек родился в 1900 году, пишет Пристли. Если 1890 год еще где-то существует, значит, человек может туда попасть. Но он сможет сделать это только в качестве наблюдателя, поскольку 1890-й в совокупности с его физическим присутствием не будет уже оставаться тем 1890-м, каким он был.
Если бы он захотел не просто понаблюдать за 1890 годом со стороны, а почувствовать этот год как живой участник событий, то ему пришлось бы воспользоваться вневременной частью своего сознания, чтобы проникнуть в сознание какого-либо человека, живущего в 1890-м.
Пристли утверждает, что усиливает это ограничение не само путешествие, а пункт назначения. Человек, родившийся в 1900-м и умерший в 1970-м, является пленником этих семидесяти лет хронологического времени. Поэтому в физическом смысле он не может быть частью любого другого хронологического времени, будь то 1890-й или 2190-й.
Это меня тревожит. Надо все обдумать.
Нет, ко мне это не относится. Потому что я уже там был.
1896 год без моего физического присутствия не будет больше тем годом, каким был. Поэтому я должен вернуться.
* * *Часть вторая: «Представления о времени».
Я читаю и делаю записи уже несколько часов. Рука ноет, глаза устали, чувствую, что начинается приступ головной боли.
Но остановиться не могу. Я должен изучить все, что в моих силах, чтобы отыскать путь назад, к ней. Необходимое условие – желание. Но должна быть некая техника, некий метод. Мне еще предстоит это найти.
И я найду, Элиза.
* * *Мир древнего человека, пишет Пристли, поддерживался не хронологическим порядком, а «Великим временем», «временем вечного сна», когда прошлое, настоящее и будущее являлись частью «Вечного мгновения».
Похоже на «область вечности» Штромберга. Напоминает также теорию Ньютона об абсолютном времени, которое «течет одинаково безотносительно к любым внешним событиям». Наука развенчала эту теорию, но, возможно, он был прав.
Эта идея о «Великом времени» во многих отношениях не дает нам покоя, продолжает Пристли, направляя наше сознание и наши действия. Человек постоянно думает о том, чтобы «вернуться назад», уйти от бремени мира, укрыться в месте, которое остается неизменным, где вечно играют мальчики-мужчины.
Может быть, в этой «области вечности» существуют наши истинные сущности – наши важнейшие сущности, и осознанию этого мешают наши физические чувства.
Окончательным избавлением от этих ограничений станет смерть – однако избавление возможно и до смерти. Секрет должен состоять в уходе от ограничений окружения. Мы не в состоянии сделать это в физическом смысле, поэтому должны совершить мысленно, посредством того, что Пристли называет «вневременной частью» нашего сознания.
Короче говоря, к этой жизни меня пригвождает осознание настоящего.
