Эй, дьяволица (ЛП) - Мигаллон Хулия Де Ла Фуэнте

— Ну что, займёшься делом или ты из тех, кто только угрожает, охотник? У меня к утру полно других дел.

Её слова отдают вызовом, который я не могу игнорировать. Она знает, что я не из тех, кто останется в стороне после слов: «Не сможешь». Но дело даже не в этом. Это потому, что я так сильно ее хочу, что мой член оторвется от тела и отправится на ее поиски, если я не займусь этим прямо сейчас.

Я перехватываю деревянный кол другой рукой которой удерживаю её за шею, прижимая к стене. Я не настолько безрассуден, чтобы полностью отпустить её.

Свободной ногой приподнимаю ее под задницу так, чтобы она окружила мою талию своими ногами. Пользуюсь возможностью, чтобы немного поиграть и насладиться своими пальцами внутри нее, прежде чем вытащить член из трусов и сдвинуть ее трусики в сторону. Я рычу от удовольствия проникая в нее. Медленно, чувствуя, как погружаюсь в нее теплую, мягкую, мокрую, пока не вхожу полностью. Когда я заканчиваю входить, я на секунду закрываю глаза и остаюсь там. Клянусь Девой Божественного Провидения, святой покровительницей Пуэрто-Рико, я сейчас кончу. На самом деле я чувствую, как несколько капель пытаются выбраться наружу.

Она напрягает мышцы, чтобы сжать мой член, и напоминает мне, что она здесь и что она наверняка ожидает от меня чего-то большего. Я открываю глаза и встречаюсь с ней взглядом. Чёрные. Черные как бездна. Ее клыки все еще обнажены. Смертельный враг. Угроза моей семье. Кошмар наших ночей.

Я притягиваю ее задницу к себе, впиваюсь в нее пальцами и делаю толчки внутрь. Я вхожу и выхожу. С силой, с отчаянием, с яростью. За то, что ты — всё, что я ненавижу, и единственное, чего я желаю. Мы смотрим друг другу в глаза сквозь стиснутые зубы, обещая друг другу смерть, пока наши тела выгибаются, тяжело дыша друг для друга.

Я отпускаю ее задницу, чтобы снять с нее бюстгальтер и обнажить грудь, которую я мял ранее, и с наслаждением сжимаю ее. Она жалуется на мою грубость, а я в ответ вхожу в нее со всей силы. Он стонет и раздвигает ноги еще немного, прося меня повторять это снова и снова.

Не отрывая взгляда от ее зрачков, которые следят за моими движениями, я наклоняюсь, чтобы лизнуть ее грудь и укусить сосок, одновременно лаская круговыми движениями ее набухший клитор. Она тихонько фыркает и откидывается назад, сдаваясь мне. Как мне нравится видеть ее такой. Она отказывается закрывать глаза, наблюдая за мной. Я самодовольно улыбаюсь ей, чувствуя себя победителем.

— Ты вся моя, дьяволица, — шепчу, вдыхая аромат ее кожи.

Затем я играю языком с ее соском и, не отрывая от нее глаз, посасываю его как раз в тот момент, когда она достигает оргазма, издавая стон и сжимая зубы, сопротивляясь тому, чтобы отдать мне эту победу. Затем я резко вхожу, а ее влагалище прижимается ко мне, как будто она не хочет меня отпускать и кончаю.

Издав стон, я отпускаю её, делаю шаг назад, поправляя одежду. Мы оба молчим, разглядывая друг друга, как противники после тяжёлой схватки. Всё, что произошло, — нечто большее, чем ошибка. Это могло закончиться трагедией.

Взяв кол в руку, я крепче сжимаю его. Она замечает мою решимость, и её взгляд снова становится настороженным.

— Не приближайся к нам, — говорю я с угрозой в голосе, не сводя с неё глаз.

Я выхожу из комнаты, не поворачиваясь спиной, но ощущая её взгляд, который будто сжигает меня изнутри.

Глава 17. Поцелуй воскресения

Я забираю Постре у дверей, быстро прощаюсь с приветливой дамой и иду к машине, чувствуя себя так, будто меня сковал бронежилет из вины и нервов. Мысли метались вихрем.

«Чёрт, чёрт, чёрт!»

В любом руководстве для охотников должно быть первым пунктом записано: «Никогда не спи с тем, кого собираешься убить». Но, видимо, составители решили, что это и так очевидно — называется здравый смысл. Которого, как выясняется, мне явно не досталось. Ну и ещё штука под названием «верность своей семье», которую я никогда не считал способной пошатнуться.

Подождите… А если её жидкости ядовиты? Ведь я только что сунул своего лучшего солдата в место, откуда мертвецы поднимаются на этот свет. А вдруг он теперь сгниёт и отвалится, как гнилая сосиска?

Охренеть…

Я мчусь к своему Jeepito, как будто на пятки мне наступает сам Сатана. Открываю дверь, чтобы посадить Постре на переднее сиденье, запрыгиваю в машину и сразу стаскиваю джинсы.

Из соседнего магазина выходит старушка, медленно опираясь на трость, но, судя по её взгляду, зрение у неё отлично. Она бросает на меня такой осуждающий взгляд, будто я только что нарушил какой-то вселенский моральный закон.

Ладно, ну правда, мне не до вас, бабушка.

Я не обращаю на неё внимания и внимательно осматриваю то, что у меня в руках. Герой дня выглядит измученным, но в целом в порядке. Никаких признаков разложения. Вроде.

— Не умирай, пожалуйста. — Я почти шёпотом обращаюсь к нему, нежно проводя большим пальцем по головке. — Ты мне как брат.

Ещё раз ощупываю его, и, не найдя ничего подозрительного, с облегчением выдыхаю.

— Клянусь, я буду ценить тебя больше. Больше никаких «пещер смерти».

Целую пальцы и аккуратно прикладываю их ко лбу своего выжившего. Поцелуй воскресения.

Справившись с первым шоком, я отправляю сообщение семье, что всё в порядке — если, конечно, мой герой не начнёт разваливаться в ближайшие 24 часа. Затем направляюсь в приют для животных. Записываюсь на утреннюю смену, и меня вводят в курс дела. Как всегда, я влюбляюсь в каждого пса, которого вижу, в душе проклинаю тех ублюдков, которые довели их до такого состояния, и только терпимо отношусь к кошкам.

Среди волонтёров я встречаю ту самую барменшу, которая, к счастью, не в курсе, как бурно прошла моя ночь. Она напоминает, что я всё ещё обязан ей танец. Я улыбаюсь, делая вид, будто её имя никуда не улетучивалось из моей памяти, и она улыбается в ответ. Общение с ней и возня с животными помогают отвлечься. Я возвращаюсь домой спустя пару часов в прекрасном настроении.

И да, я прекрасно понимаю, что отчасти это потому, что накануне у меня был отличный секс. Пока чувство вины не овладело мной полностью, я позволяю себе наслаждаться этим приятным ощущением.

Но всё меняется, как только я вижу их лица. Мою семью.

Доме удалось взломать базу данных полиции. Они нашли тело подростка в лесу. Девушка. Убита той же ночью, когда мы позволили сбежать вампирше.

Точнее, когда я позволил ей сбежать.

«Я хочу пить…»

Чувство вины обрушивается на меня, как тяжёлый железный плащ. Холодный, давящий. Я задыхаюсь.

А потом меня начинает тошнить. Потому что я трахался с ней, пока горячая кровь этой девочки ещё бежала по её венам. И я ничего не сделал. Ничего. Только выдал пару пустых угроз.

Это был её жар, который я чувствовал под кожей?

Конечно. Конечно, именно так она нагревает эту оболочку, этот лживый обман, который сбивает меня с толку.

А затем приходит злость. И я клянусь себе: я убью её.

Глава 18. Убей или умри

Подростки — это ходячая катастрофа. И если это говорю я, то вы понимаете, насколько всё плохо. Они настолько глупы, что удивительно, как человечество до сих пор не вымерло, не успев дорасти до совершеннолетия.

Доме занялся тем, что подписался на всех жителей нашего города в соцсетях, а заодно следит за официальными аккаунтами местных организаций и СМИ. Информация о найденном теле пока не просочилась в прессу, поэтому девочки из Мэйтауна только знают, что их подруга — имя которой я, конечно, забыл — не выходит на связь уже два дня. Но так как они считают себя взрослыми, ведь им целых пятнадцать-шестнадцать лет, то решили, что лучшим решением будет отправиться искать её в лесу.