Отбор для принцессы (СИ)

— Значит, в инциденте все-таки был виновный, — протянул я, оглядывая комнату.

В ее углах лежали примятые подстилки из сена и тряпья, в центре стоял огромный стол, возле которого, привязанный за руки и ноги к широким ножкам, лежал Раймон — тот самый солдат, который «из благих намерений» сдал нам свою возлюбленную.

Парень тяжело дышал, в его растрепанных волосах и на форме виднелись комья травы и грязи, из носа текла кровь, а подбитый глаз заплыл так сильно, что почти не открывался. Крепко же напугались немилости Ее Высочества ловчие, раз так разукрасили виновного.

— Почему вы решили, что он виновен? — спросил я, пытаясь заглянуть в глаза Раймону, но тот постоянно отводил взгляд.

— Видали, как он — зараза такая — перерезал веревки, которыми держали второго зверя! Нашу — славьте имя Ее Боги — принцессу едва не убил, напугал, а потом еще и смыться хотел, стервь, но мы его поймали. При нем вот, — ловчий ринулся куда-то к куче сена и, покопавшись в ней, выудил кинжал в простых ножнах. — Извольте видеть, кинжальчик, а в ножнах — остатки пеньки с веревки.

Я аккуратно взял оружие, вытянул из ножен. Кинжал показался мне туповатым, и если ловчий говорит правду, то веревку парень пилил дольше, чем рассчитывал, на том и попался. А в ножнах, на самом дне, действительно виднелись тонкие волокна, наверное, попавшие туда, когда парень вернул в них оружие.

— А сам ты где был, когда кабан вырвался? — уточнил я, пристально взглянув на вояку. Вообще-то его я не подозревал, но спросить стоило.

— Помилуйте, Ваша Светлость! — то ли возмутился, то ли испугался бывший гвардеец. — Неужто думаете на меня? Я тварь привел, как только выстрел услышал, чтобы выпустить по приказу Ее Высочества. Связал крепко — ни за что бы не сбежала, если бы не этот.

Ловчий замахнулся, чтобы снова ударить Раймона, но я жестом остановил его.

— Пока господа друг друга с удачной охотой поздравляли, я отошел на минутку… в кустики, а как вернулся — увидел его. Побежал на помощь, да не успел — вы со зверем уже разделались. Да ловко так, никто и моргнуть не успел!

Старика я запомнил еще с тех пор, как изучал досье лучших гвардейцев. Он почти всю жизнь прослужил в личной охране Его Величества, не выделившись ни особыми заслугами, ни большим умом, зато отличался отменной дисциплиной. Единственный в жизни выговор он получил за то, что ушел с поста. Правда, ушел не пить или по бабам, а для того, чтобы снять с дерева котенка, которого изволила завести принцесса.

Публично гвардейца пожурили, а потом, в приватной беседе, Король ему лично руку жал. А котенок с тех пор вырос в огромную черную когтистую тварь, которую все придворные стороной обходят. В общем, этот простоватый вояка предать принцессу не мог. По крайней мере, умышленно.

— Кого-нибудь еще видел? Или, может, он говорил что-нибудь, пока ты бил его? — я кивнул на Раймона, и тот съежился.

— Нет, Ваша Светлость. Я его спрашивал, зачем ему такое злодеяние сделать понадобилось, да он молчит, ни слова не вытянуть, — пожал плечами ловчий.

— Ладно, оставь-ка нас ненадолго, — я указал старику на дверь, и он прытко выскочил наружу. — А ты…

Раймон съежился еще сильнее, но, найдя в себе остатки достоинства, вскоре выпрямился и попытался сесть. Я помог ему: дернул за шкирку так, что он едва не стукнулся головой о столешницу. Хотелось приложить мерзавца лбом об пол раз десять, но я пока сдерживал кровожадные порывы.

— Ты хоть понимаешь, что натворил? — прошипел я. — Ты совершил покушение на жизнь Ее Высочества! Даже не надейся, что ты отделаешься так же легко, как твоя подружка.

Раймон молча отвел взгляд.

— Героя не изображай! — я дернул гвардейца за волосы, заставляя поднять взгляд.

Впрочем, по его совершенно пустым глазам ни о чем не смог догадаться.

— Ничего не скажу, — упрямо пробубнил Раймон распухшими губами.

— Да неужели?

Я совсем не по-аристократически присел перед побитым преступником на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— И под пытками не сознаешься? Если ты думаешь, что иглы под ногти и дыба остались в прошлом столетии, то глубоко ошибаешься. Мои друзья из тайного сыска наглядно покажут тебе, какой разной бывает боль, — я говорил тихо и медленно, позволяя дураку в полной мере осознать последствия своей глупости.

Раймон сжал губы, на его лбу выступила испарина. Я молча наблюдал, как его уверенность тает с каждой секундой, как бледнеет кожа, а тело начинает конвульсивно подрагивать.

— Он обещал, что принцесса не пострадает! — выкрикнул, наконец, гвардеец, да так громко, что я отпрянул.

— Кто обещал? — тут же спросил я.

— Н-не знаю. Но наверное, это тот же человек, который отдавал распоряжения Лауре. Я не видел на нем никаких меток — он с ног до головы кутался в черный плащ, и голос у него хриплый. Он… — Раймон задохнулся от избытка чувств, хлюпнул носом, и на его грязную рубашку упали несколько кровавых капель, — он сказал, что устроит побег Лауре, если я выпущу кабана. Я… я…

Губы мальчишки перестали его слушаться, и он разрыдался. Попытался утереть лицо о рукав рубашки, но только размазал по коже слезы вперемешку с кровью.

— Что теперь с нами будет? — едва слышно прошептал Раймон, когда я поднялся на ноги и отряхнул штаны от соломы.

— Если нам удастся найти этого меченого, то девку твою Ее Высочество, может, и помилует. А вот тебя в самом лучшем случае ждет ссылка на каменоломни, — честно сказал я, не желая попусту обнадеживать идиота.

— Тот человек… он пришел ко мне сразу после того, как я рассказал вам про Лауру. Я возвращался в казарму, и в коридоре мы с ним столкнулись. Когда он сказал, что может спасти мою любовь, я больше ни о чем думать не мог, — прошептал парень, опустив голову.

Я не придумал, что ответить, и молча вышел. На сердце отчего-то давила незнакомая прежде тяжесть, как будто та боль и то беспокойство, которое Раймон испытывал за Лауру, передалось и мне. Правда, волновался я, конечно, вовсе не о глупой рыжей горничной.

Глава 8

Лучиана

Чтобы не возвращаться в замок затемно, после охоты мы разместились в одном из отцовских «домиков». Деревянный двухэтажный коттедж с двумя десятками просторных комнат радушно принял и меня, и всех моих гостей.

За день я устала от шума ружейных залпов и гомона голосов, так что, оставив принцев в просторном холле первого этажа, поднялась в свое временное обиталище. Вышла на террасу, прихватив альбом с набросками, и уселась в плетеное кресло, в котором раньше так любил отдыхать отец.

На лес опускалась вечерняя прохлада, закатное солнце золотило кроны деревьев. Тонкая сетка, искусно сплетенная из молодых ветвей неизвестным мастером, заменяла здесь перила и балкон. Снизу доносился веселых смех — вина в здешних подвалах оказалось в избытке, чем я и воспользовалась, решив продлить гостям и без того затянувшийся праздник, а заодно отвлечь принцев от моей персоны.

Как только волнения прошедшего дня немного отступили, рука сама потянулась к грифелю, и я начала неосознанно выводить грубые штрихи на чистом листе. Лишь когда почти завершила рисунок, поняла, что изобразила один из моментов сегодняшней охоты: мужчина с копьем, в чертах которого легко угадывался герцог Наварро, направлял острие оружия на ощетинившегося кабана, который вот-вот был готов броситься на противника.

И тут герцог!

Я разозлилась, хоть сама не до конца понимала, отчего, и захлопнула альбом. Перед этим случайно махнула рукой, в которой сжимала грифель, и прямо по лицу моего спасителя прошла грязная черная линия. Но поделом ему: сам не уследил за порядком при подготовке.

Стоило только подумать о герцоге, как его голос раздался откуда-то слева.

— Ваше Высочество!

Я подняла голову и заметила в сумерках высокий силуэт Армандо. Террасу разделяла на две половины деревянная сетка высотой мне до пояса, но она не слишком мешала рассмотреть его встревоженное лицо.