Любимая, останься (СИ) - Обская Ольга

Но нашлась она не в театральной труппе. Нет. Все гораздо прозаичнее. Анюта работала кассиром в магазине бытовой техники. Все как описывал Вениамин. Озорная улыбка, веснушки и серьезные грустные глаза.

– Будете оплачивать картой или наличными?

Родители – алкоголики, нищета. После школы она сразу пошла работать. Какой институт? А тем более театральный.

– Это не про меня, – ответила кассирша Аня, когда Марта и Виктор рассказали, кто ее ищет и для чего.

Она не получила роль в новой романтической комедии режиссера Вениамина Стравицкого. Потому что чудес не бывает. Кассирши не становятся звездами экрана. Главную героиню в фильме сыграла великолепная актриса, на счету которой уже множество удачных ролей. Но у этой истории все-таки был счастливый конец.

Прошло три месяца после того, как заказчик получил координаты искомой персоны и дело о поиске Анюты было закрыто. Обычный день. Марта как всегда появилась в офисе около пяти вечера, когда закончились пары.

– Видела? – вместо того, чтобы поздороваться, Виктор протянул ей какой-то второсортный бульварный журнал.

В глаза сразу бросился один из заголовков «Новая пассия Вениамина Стравицкого» и фото режиссера, который обнимает рыжую девушку, мягко касаясь ее губ губами.

– Узнаешь?

Да, это была Анюта.

– Узнаю, но не знаю, радоваться ли за нее. Не уверена, что у Вениамина это серьезно.

– А ты почитай статью.

– А что тут?

Статья как статья. Самая обычная для бульварной газетенки.

На днях Стравицкий снова был замечен в компании своей новой пассии Анны Зотовой, студентки театрального института...

Марта бежала глазами дальше и дальше, пока вдруг не поняла, что самое важное она уже прочла – студентки!!!

– Анюта поступила в театральный?

– Да.

Вот теперь радость реально затопила Марту с головой. Как ей было обидно за талантливую девушку, которой судьба не позволила развить свой талант. И как же ликовало сердце, что у Анюты появился шанс. Что она нашла в себе силы кардинально поменять жизнь. Наверняка не обошлось без серьезной поддержки Вениамина.

– А знаешь, я думаю, Аня обязательно сыграет в каком-нибудь фильме Стравицкого. Это только вопрос времени, – Виктор подошел, аккуратно забрал из рук Марты журнал и отложил в сторону. – И думаю, у него с ней все серьезно.

Его руки легли на плечи Марты, притянули.

– Это все благодаря тебе, – долгий взгляд глаза в глаза и... поцелуй. Да, в тот день Виктор впервые ее поцеловал...

– ...Вайерд, почему остановились? – голос конвоира разрезал тишину, и Марту сразу же выкинуло из воспоминаний в реальность.

Она заметила, что карета действительно стоит. Дверца открылась, потянуло влагой и болотной тиной. Внутрь просунулась голова второго конвоира.

– Тут местные говорят, что вольники мост повредили. Надо бы убедиться, выдержит ли он вес кареты.

– А это смотря сколько народу в карете, – раздался снаружи скрипучий старушечий голос. – Ежели один, то может и выдержит, а ежели больше уже вряд ли.

Марта от радости чуть на сиденье не подпрыгнула. Она узнала этот вредненький голосок, который в эту минуту показался таким родным – Бадди. Напарница не подвела. Примчалась на помощь! Вот только как она собирается отбить Марту у конвоиров? Их как минимум пятеро. Один внутри кареты, второй снаружи и еще, насколько Марта поняла, как минимум трое сопровождают процессию верхом. Что Бадди собралась делать одна против пятерых?

Глава 13. Избавление

Уловка Бадди сработала. Старший конвоир распорядился сделать остановку на время, пока не будет проверено, насколько серьезно поврежден мост. Однако, что толку? Сам он из кареты не вышел. Продолжал сидеть рядом с Мартой. Она догадывалась, что на самом деле мост цел. Не могла же атильда успеть его повредить? Откуда у нее на это силы и время? Тут непонятно, как ей удалось хотя бы нагнать ищеек, а что уж говорить о работах по разрушению инженерных сооружений. А раз так, значит, через несколько минут конвоиры убедятся, что можно спокойно продолжать путь, и Марта так и останется их пленницей.

Надо было как-то подыграть Бадди. Только вот как? Что та задумала? В голову не приходило ни одной идеи, но Марта понимала – для начала неплохо бы выбраться из кареты.

– Господин офицер, раз уж у нас вынужденная остановка, позвольте мне выйти... э-э-э... освежиться. Мы уже несколько часов в пути, а у меня еще не было такой возможности.

Во всех фильмах именно с этого и начинаются побеги – арестанты просят выпустить их по нужде.

– Очень надо, – добавила Марта, страдальчески изогнув брови, на что пошло все ее актерское мастерство.

Конвоир посмотрел на нее снисходительно. Думал не долго – пару секунд. Потом подхватил как тряпичную куклу и вынес из кареты. Марта опять была бесцеремонно перекинута через плечо. Но возмущаться пока не стала. У нее статус арестантки, обвиняемой в госизмене – сложно ожидать, что тебя будут носить на руках.

Она попыталась быстро оценить обстановку. Но трудно сориентироваться, когда тебя держат вниз головой. К тому же, уже начинало смеркаться, а от реки поднимался густой туман. Очертания моста терялись в густой пелене. Двое конных конвоиров двинулись проверять исправность сооружения, один остался дежурить возле кареты. А вот Бадди уже нигде не было видно.

Марту отнесли недалеко – всего метров на пять от дороги. Поставили на ноги возле небольших кустиков. Конвоир небрежно помахал кистью руки – мол, можешь делать свои дела, но при этом даже отвернуться не потрудился.

Чертовы Путы мешали ужасно – Марта с огромным усилием сделала несколько шагов, чтобы зайти за кусты. Но чем ей поможет эта жиденькая невысокая растительность, отделявшая ее от конвоира? В фильмах у арестантов, которые пытались сбежать во время вылазки по нужде, всегда был план. Но у Марты его не было. Надеяться оставалось только на Бадди. У нее-то должна быть какая-то задумка. Не зря же она все это затеяла.

Марта напряженно вглядывалась в полумрак сумерек, пытаясь заметить малейшее движение. Ей казалось, что кто-то там, в прибрежном тумане, есть...

Но вдруг ее внимание привлекло громкое лошадиное ржание. Оно казалось каким-то неестественным – раздраженным, нетерпеливым, зловещим. Причем звуки издавала не одна лошадь – это был целый конский хор. Тут же послышались и зычные окрики конвоиров.

Марта смотрела во все глаза, что происходит на дороге, и не могла понять. Кони будто ополоумели. Не слушаясь людских команд, вставали на дыбы, неистово брыкались, а потом вдруг бешено понесли в противоположную от реки сторону. Это случилось одновременно со всеми лошадьми. И теми, что были запряжены в карету, и теми, на чьих спинах сидели стражники.

Неразбериха и переполох забрали все внимание конвоира, стоявшего по ту сторону кустов. Выкрикивая ругательства, он бросился к дороге. В этот момент кто-то бесшумно подкрался сзади.

– Ни звука, – шепнули Марте в самое ухо и подхватили на руки.

От неожиданности чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Но страха не было. Другая мысль радостно билась в висок – спасение! Однако это точно была не Бадди. А кто? Генрих. Марта узнала эту мощную грудную клетку, к которой ее прижали. Эту ауру силы и уверенности. А он-то откуда здесь взялся? Они что, с атильдой заодно? Это их совместная операция по спасению Марты? Радость растекалась по жилам. В общем-то, Генрих ничем хорошим по отношению к ней пока не отличился, но откуда-то взялась уверенность, что если уж он лично участвует в операции, то Марта точно будет спасена.

Да, это-то хорошо. Но куда он ее тащит? Где-то должна быть его лошадь. Сейчас он посадит Марту на своего заговоренного Грома, на которого старец Вилхерт наложил заклинание неутомимости, и отвезет в безопасное место. Интересно, а что, все-таки случилось со скакунами конвоиров? Это Бадди постаралась?

Все эти мысли пронеслись в голове буквально за несколько секунд. И этих нескольких секунд хватило, чтобы Генрих гигантскими прыжками спустился к берегу реки. Но, вопреки ожиданиям Марты, там не было никакого скакуна – а только заросли высокого камыша. Герцог ловко пробрался через них к воде, и Марта увидела лодку, в которой сидели Бадди и двое людей Генриха.