Айя Линг - Ужасная сводная сестра (ЛП)
— Мисс Катриона! — выдыхает Элла. — Что вы здесь делаете?
Прежде чем я успеваю ответить, она замечает Вена и хватает меня за руку.
— О, мисс, не позволите ли вы одолжить у вас коляску, только один раз? Пожалуйста, умоляю вас!
— Что?
— Моя мама ужасно больна и мне нужно привезти к ней доктора, — слёзы текут по лицу Эллы. — Будет намного быстрее, если я воспользуюсь двуколкой, чем буду искать омнибус.
Я не вижу причин для отказа и подталкиваю её к коляске.
— Разумеется. Поехали к доктору.
Вен хмурится.
— Но это запрещено. Мадам не понравится, если служанка воспользуется её повозкой.
— Пофиг, — говорю я и у Вена и Эллы на лицах появляется одинаковое недоумевающее выражение; Кашляя, быстро продолжаю. — В смысле, дело же срочное. Мы не можем терять время.
Видя, как он всё ещё колеблется, хватаю за край коляски и бросаю на него уничтожающий взгляд.
— ВЕН! Если с мамой Эллы случится беда из-за того, что мы медлили, то виноват в этом будешь ты.
Плечи Вена поникают. Вдыхая, он сдаётся и забирается в седло спереди коляски.
— Доктор Дженсен?
Элла замирает; её руки белеют на фоне бордовой юбки.
— Да. Я не переживу, если с мамочкой что-нибудь случится.
Вен взмахивает кнутом, и вскоре мы уже мчимся по улице. Дети в грязных лохмотьях, с худыми и измождёнными лицами отпрыгивают с дороги. Я прикусываю губу и опускаю глаза на свои колени.
Пока мы едем, Элла всхлипывает, пряча своё лицо в платке. Не зная, чем могу помочь, имитирую то, что видела по телевизору. Я накрываю её руку своей рукой.
— Держись, всё будет хорошо.
Она медленно поднимает голову.
— Я так боюсь, мисс, — шепчет она. — У мамочки было такое трудное время, с тех пор как папа ушёл. Если, её не станет, не знаю, что буду делать.
Я сжимаю ее руку.
— С ней всё будет в порядке. Моя мама тоже... — я начинаю говорить о маме, но вспоминаю, ведь предполагается, что моя мама — леди Бредшоу. — Твоя мама, должно быть, сильная женщина, если заботится обо всей семье. Она будет также достаточно сильной, чтобы выздороветь.
Элла кивает, но слезы продолжают капать.
— Я говорю себе тоже самое.
Коляска останавливается перед большим городским домом. Элла начинает идти к двери, но останавливается. Она расправляет своё поношенное платье.
— Как вы думаете, доктор не откажется принять меня?
Беру её за руку и подталкиваю вперед. Как будто я могу позволить ей сдаться, когда мы уже так далеко зашли. Ищу звонок, затем вспоминаю, что мы в сказочном мире и стучу по двери костяшками пальцев.
Дверь распахивается. Служанка с самым непроницаемым лицом, которое я когда-либо видела, смотрит на нас.
— Что вы хотите?
— Мы хотим увидеть доктора, — говорю я, так как Элла всё ещё близка к потере самообладания. — У нас больной пациент, который не может ходить.
— Доктора здесь нет, — говорит она, и её лицо всё ещё не выражает никаких эмоций. Наверное, это приходит с опытом служения у врача. Не сомневаюсь, она получает свою долю истерики и спешки членов семей пациентов. — Он уехал к другому пациенту.
Служанка собирается закрыть дверь.
— Эй! — я выставляю ногу и ставлю её между дверью и рамой. К счастью, толстая кожа моего ботинка и шерстяной носок скрывают боль.
— Когда он вернется?
Служанка выглядит раздражённой.
— Не знаю, мы никогда не знаем, когда он на вызове.
Моё сердце падает. Меня это удивлять не должно. В сказочном мире со мной не происходит ничего хорошего.
— Простите, но разве доктор Дженсен сейчас не свободен?
Тёплый, приятный голос, произношение культурное и образованное. Я разворачиваюсь, всё ещё держа ногу в дверном проеме.
Глава 7
Молодой человек, как мне кажется, лет двадцати, стоит позади нас. У него невероятно кудрявые волосы, большие, бестолковые уши, низкий лоб и мягкие карие глаза, как у оленя. Мне он сразу же нравится. Он выглядит как человек, которому можно доверять. Не далеко, позади нашей коляски останавливается карета. Другой молодой человек опирается о дверцу и скрещивает на груди руки. Издалека сложно рассматривать выражение его лица, но он, определённо, смотрит на нас. На ящике кареты сидит ещё один мужчина, настолько огромный, что может самостоятельно поднимать карету.
Дверь внезапно распахивается.
— Его... его сейчас нет, мистер Генри, — говорит служанка, её лицо пылает. Сейчас дверь была широко открыта, — но вы можете пройти и подождать, когда он вернется.
Ого. И что вы теперь скажете о двойных стандартах.
— Мы лучше пойдем, поищем другого доктора, — говорю я Элле. — Никто не говорит нам, когда этот доктор вернётся, а твоей маме нужна помощь.
Она кивает, но колеблется.
— Я не знаю никого другого. Если Мадам подхватывает простуду, к нам всегда приходит доктор Дженсен.
— Может, я смогу вам помочь? — говорит Генри. — Хотя я всего лишь ученик доктора Дженсена, но практикуюсь в медицине уже больше трёх лет. Если вы опишите симптомы пациентки, то я, может быть, смогу что-то сделать.
Элла делает глубокий вдох.
— Ну, её всё время рвёт и она, хм…, часто ходит в отхожее место.
— Диарея, я думаю, — говорит Генри. — Продолжайте, пожалуйста.
— У неё запавшие глаза, губы сухие и потрескавшиеся, а кожа ужасно холодная и липкая.
— А цвет её кожи... имеет голубоватый оттенок, не так ли?
— Пожалуй, да, сэр, — в глазах Эллы мелькает проблеск надежды. — Вы знаете, что это за болезнь?
— Я не могу быть абсолютно уверен, возможно, холера, — поправляя своё пальто, Генри идёт к карете, где всё ещё ждёт другой парень. — Проведите нас к вашей маме. Вон там ваша коляска?
— Пошли, Элла, — я беру её за руку и тащу к двуколке. — Пошли.
Мы быстро возвращаемся к дому Эллы. Я смотрю через плечо, желая убедиться, что карета Генри следует за нами. Слава Богу, он не поворачивает назад, когда мы въезжаем в бедный район.
— Мы приехали, — Элла выпрыгивает из коляски. Следуя за ней, я благодарна за выбор не самого нарядного платья. Господь знает, что может сказать Марта, если оно испачкается.
Девушка рывком открывает дверь.
— Мамочка, я привела к тебе доктора.
Внутри была только одна комната. Одна тёмная, закопчённая, грязная комната. В окнах видны трещины, стены прогнили, а пол грязный и скользкий. В углу размещается печка и несколько почерневших кастрюль. В другом углу — два соломенных матраса. Рядом с ними находится ещё одни матрас, на котором лежит женщина средних лет. Её лицо было угловатым, болезненно бледным, а волосы путанные, с седыми прядями.
