Елена Рома - Рай: правила выживания
Да, по нему было совсем незаметно, что ночь была бессонной. Я даже позавидовала его имплантам. Хотя… Мне надо переживать о теле Маши, в котором нет ни одного полезного устройства… И даже крохотного биолокационного микрочипа, позволявшего точно отслеживать местоположение в пространстве…
– Мария, пора на базу, – сказал секретчик, аккуратно убирая остатки нашей трапезы в утилизатор. – Внимательно осмотритесь тут, завтра вы вернетесь сюда уже в качестве Машеньки.
– Не волнуйтесь, – усмехнулась я. – Переход в ее тело станет истинным удовольствием, ведь благодаря этому я избавлюсь от вашего тотального контроля.
Бьорг усмехнулся в ответ и пропустил меня на выход. Обратно мы возвращались в том же вагоне монорельса, только вместо ангара секретчик провел меня в невысокое здание, которое оказалось очередным пропускным пунктом. Здесь, правда, было попроще, чем в кабинете Стефани, и слова Бьорга оказалось достаточно, чтобы я прошла, приложив руку к сканеру.
Но на минус пятом этаже нас встретила вооруженная охрана, которую приставили лично ко мне. Мальчики в камуфляже отвели в небольшую комнату, где все было готово для работы и отдыха любого среднестатистического землянина. Бьорг перед расставанием кинул мне коммуникатор крайне упрощенной модели, с одной кнопкой вызова для связи, предупредив, что ближайшие четыре часа он посвятит сну.
– Информация по Раю и дела студентов, – напомнила я.
– Все готово, – лаконично ответил секретчик. – Постарайтесь управиться до обеда.
Я осмотрелась. На удобном диване лежали визор, панель мнемоника и пульт. На рабочем столе – шлем и наушники. Из стены на уровне пояса торчал корпус считывающего порта и две кнопки – от проектора и компьютера. Справа от основного входа была еще одна дверь. К сожалению, там все было стандартно – небольшой встроенный шкаф с чистым бельем и комбинезонами, синтексный унитаз, душевая кабина, утилизатор. Я даже пожалела, что не прихватила с копии виллы Барталечче пару-тройку запасных блузок и брюк.
Ладно. Одежда пока в порядке, так что самое время заполнить информационный вакуум. Я некоторое время колебалась, что выбрать – обычный монитор или мнемоник, но в итоге решила пойти традиционным путем. Включила компьютер и надела шлем.
Выбора, как и предполагала, мне не предоставили. Сначала я должна была просмотреть файлы членов экспедиции. В том самом алфавитном порядке. И хорошо, что по большей части я уже обо всех все знала со слов Маши. Интересно было сравнить восприятие ее рассказа с визуальными образами.
Анастази Джеро оказалась мулаткой с короткими кучерявыми волосами и большими темными глазами. Серж Дегри – очень милым темноволосым парнем с плутоватым взглядом и обаятельной улыбкой, Паша Климов – этого при желании ни с кем не перепутаешь благодаря росту – сероглазый шатен очень серьезного вида.
С остальными… Не запутаться бы в них! Я выложила перед собой четырнадцать фотографий сразу и стала работать как с подозреваемыми. С девицами все ясно: Джеро – мулатка, Смит-Дакота явно имеет корни среди североамериканских индейцев, Максимова – вон та Брунгильда с белыми волосами, уложенными косой вокруг головы, и оставшаяся миловидная шатенка – Тулайкова.
Убрала женский состав. Остались Климов – назовем его «Высокий», Серов – «Серый», Милешин… Мммм, пусть будет Мишенькой. Тогда Дегри… Дегри – «Серый Серый», по имени и по фамилии. Смуглого черноволосого Сунибхо Поделана я не перепутаю, Тхао с его монголоидным типом внешности – тоже. А вот теперь…
Теперь остались одни творческие личности. Логинов… Да. Согласна, солнечный мальчик с кудрявыми светлыми волосами, темными глазами и широкой ослепительной улыбкой на одухотворенном лице. Даже захотелось познакомиться с ним поближе… Ничего менять не буду, пусть остается Солнцем.
Комаровски оказался коротко стриженным крепышом очень мужественной внешности. Широкие плечи, мускулистые руки и торс… Глаза вот были… мутные, а в остальном просто не к чему придраться. Мой тип мужчины. Интересно, что у них было с Машей в прошлом?
Ингвар Ю – блондин, очень светлый, как бывает у скандинавов. Глаза голубые, нос прямой, на мой взгляд – чересчур длинный, крупный рот, светлый пушок на подбородке, а в целом – довольно приятный юноша, хотя я таких худых не люблю. Краем глаза взглянула на его специализацию. Почвовед и почводизайнер. Ну, хоть кто-то нормальный.
И, наконец, надежный Кирилл Сетмауэр. У этого внешность заурядная, пострижен аккуратно, глаза карие, высокий, худой, с выступающим кадыком, но впечатления дистрофика не производит.
Я еще раз обвела взглядом эти четыре фото. Подумала и присовокупила к ним Тхао. Вся группа в сборе. Интересно, в сети есть их записи? Но ушлые секретчики не предоставили мне выхода в сеть. Ее просто не было, так что пришлось отставить свои надежды в сторону и вернуться к делам. Из неохваченных оставались два – Маши и переводчицы.
Переводчица Юлия Маникевич, 24 года, ксенолингвист, родилась на Амодикее – главной из четырех планет Стайпрея – в семье сотрудника дипломатической миссии. Восемь языков этого самого Стайпрея выучила еще до 12 лет, потом переехала с родителями к каролам и за два стандартных года выучила еще пять с диалектами и поддиалектами. Мьенг осваивала по записям, в качестве переводчика участвовала в переговорах, лично на АстразетаРай не была.
С фотографии смотрела красивая большеглазая брюнетка с бледной кожей и пухлыми формами. Подкожного жира много, а мышечной массы нет совсем. Вот о чем говорил Бьорг… Наверняка у нее одышка и слабые вены. Я вздохнула и перешла к делу Маши.
Когда я открывала его в каре, то не сдвинулась дальше первой страницы со сканами и антропометрией. Сейчас, уже смирившись с будущим телом, решила повнимательнее ознакомиться с биографией девчонки. На самом деле у меня имелся один главный вопрос – почему дочь известного биолога не пошла по стопам отца? Ну, и еще несколько второстепенных.
Ответ был печальным. Мать Маши погибла в экспедиции на какой-то из планет системы каппы Цефея, после чего отец быстро перевел единственную дочь из биологического класса в обыкновенный. Наверняка и с Проскуриным договорился о самой земной работе секретаря ректора Аграрной Академии. И, боюсь, Петров не скажет спасибо секретчикам, обнаружив меня в теле Маши на Мьенге.
Вернемся к школе. Училась Маша тут, в Тахонге, и выпускалась одновременно с половиной местных гениев. Значит, все они очень хорошо знают друг друга. Опасно. Как бы мне не проколоться на общих детских воспоминаниях… А не изобразить ли влюбленность в какого-нибудь постороннего парня? Влюбленной девушке простится некоторая рассеянность и желание общаться лишь с избранным объектом. Надо обдумать, хотя выбор и невелик – застенчивый Сунибхо, плут Дегри и худосочный Ю. Да, ведь есть еще Двинятин, и его кандидатуру я обещала себе рассмотреть очень пристально.
