Анастасия Штука - Путь к Истоку
Бледное, некогда красивое гордой и волевой красотой лицо, которое все еще оставалось привлекательным, покрывала сеть глубоких морщин. Горькие складки пролегли у крепко сжатых бескровных губ, ясно давая понять, что этот мужчина, чья беззаботная юность осталась далеко позади, не привык говорить много и не по делу. Его густые, совершенно седые, волосы были коротко обрезаны, неровным прядями падая на высокий лоб с тремя глубокими продольными морщинами, прорезающими его. Некогда яркие глаза потускнели и выцвели. Они смотрели на мир все так же ясно и мудро, но в бездонные глубины проскользнула печаль и боль, отравляя их и наполняя горечью. Лишь над гордой и прямой осанкой, а также широким разворотом плеч время оказалось не властно, не накладывая на них свой тяжеловесный отпечаток. Яснина словно наяву вновь почувствовала, как широкая и теплая ладонь ложится на голову, словно пытаясь уберечь и защитить от любых бед…
— Отец, — светловолосый мужчина торопливо вскочил на ноги, заставляя потрясенную колдунью перевести на него смятенный взгляд. Получается, она только что впервые в своей жизни увидела собственного младшего брата. Пока она растерянно смотрела то на одного, то на другого мужчину, все остальные тоже поднялись из-за столов, приветственно склоняя головы в почтительном поклоне. Мужчина коротко махнул рукой, усаживая их обратно. Яснина едва успела отвести взгляд, как он обернулся, изучающе рассматривая их. Он помрачнел еще больше, его губы дрогнули, выдавая волнение. Быстро отвернувшись, он повернулся к сыну, который так и остался стоять.
— Только что нашли еще два тела.
Люди взволнованно заговорили, тревожно переглядываясь. В таверне сгустилась тревожная атмосфера, наполненная страхом.
— Не все послушались меня, — мужчина тяжело тряхнул головой, — поэтому теперь я силой буду выселять одиночек из их домов.
— Так надоть пройтись по деревне, да и повыгонять самых упертых дурней, — выкрикнул какой-то мужчина, с силой ударяя сжатым кулаком по стулу, заставив посуду подпрыгнуть и жалобно звякнуть.
— Дело говорит Ким, — одобрительно поддержал его еще один мужчина, — раз сами не понимают, что им пытаются спасти жизни, так мы доходчиво растолкуем.
Староста кивнул, поддерживая предложенную идею. Собравшиеся торопливо поотставляли тарелки и кружки, поднимаясь на ноги. Быстро собравшись большой группой, они ушли, оставив таверну практически пустой. Только молодой паренек остался сидеть за столом, с обиженным видом подперев лицо ладонью и тоскливо глядя на закрывшуюся за спиной последнего выходящего дверь.
— Пойдем, парень, — мужчина поманил торопливо вскочившего на ноги подростка, — и для тебя дело найдется.
Яснина проводила взглядом фигуры мужчин. Милослав, как назвал его трактирщик, старался не смотреть на отца, видимо, чувствуя себя виноватым в том, что произошло. Они вышли, оставив их в одиночестве сидеть в просторном зале. Велислава только собралась что-то спросить у колдуньи, как боковая дверь открылась, пропуская хозяина таверны, который хмыкнул, оглядывая пустое заведение, и направился к ним. Колдунью поразило то, что владелец заведения не выскочил из подсобного помещения сразу, как только послышался шум отодвигаемых стульев, ведь все его клиенты торопливо ушли, не расплатившись. Но судя по лицу старика, на которое словно набежала тревожная тень, это обстоятельство и возможная потеря денег волновали его меньше всего. Хотя в деревне, пусть и в такой большой, все должны были хотя бы понаслышке знать друг друга, видимо, поэтому он и был так спокоен.
— Как-то совсем не жалуют у вас магов, — краем губ улыбнулась Яснина, когда он дошел до них, останавливаясь у их столика.
Старик хмыкнул в густые серебристые усы, практически полностью скрывающие верхнюю губу, невесело ответив.
— Так за дело, госпожа ведьма, за дело…
— Возможно, у них просто не хватает сил или опыта, чтобы отследить тварь, которая охотиться на ваших землях.
— Да кто ж их в этом-то винить будет? Ужо всякие приезжали, да никто не сдюжил. Видать, опасная зверюга завелась в лесу, так просто и не взять. Старая это история, уж почитай годков тридцать с той поры минуло…
Зерно упало в благодатную почву. Хозяину таверны спешить никуда не нужно было, а колдунья всем своим видом выражала полнейшую готовность слушать его рассказ о давно прошедших днях. Поэтому он подтащил к себе стул из-за ближайшего освободившегося стола, с кряхтением устраиваясь на нем. Задумчиво перебирая длинную бороду, свободно падающую на впалую грудь, узловатыми пальцами, он начал неторопливо рассказывать.
— Да, точно тридцать, как раз в тот год младший сынок у меня с покойной женой моей народился, а ему как раз этим летом тридцать первая весна пошла. А чуть позднее, всего через пару месяцев, у старосты дочка первая родилась. Уж как они младенчика-то любили, скажу я вам. Долгожданная она у них была. Ирада, жена его, сильно переживала, что несколько лет со дня свадьбы прошло, а она все никак не может мужу ребеночка-то родить. Совсем загрустила, отчаялась. Такая печальная ходила, словно в воду опущенная, бабки все наши, да и мать моя покойная, вместе с ними, ее как могли, успокаивали. Да и Вильдан, он уже тогда старостой стал, ее утешал, как мог. Ох, и любил он ее, скажу я вам, у нас в деревне так никто свою жену не холил и лелеял, как он свою Ирадочку…А она никого не слушала, все на соседских детишек посматривала и вздыхала. Ан возьми, да в положенный срок и роди девочку, да такую прелестную малютку. Вильдан в ней души не чаял, на мать свою она с первых дней так сильно похожа была, словно специально так Боги сделали. Ну, первое время-то девчушка их не сильно от остальных детишек отличалась, а потом оказалось, что она дар прабабкин переняла — колдуньей родилась.
Старик тяжело вздохнул и покачал головой, словно даже воспоминания о тех днях до сих пор причиняли ему немало боли.
— Всего-то годика два девчушке Вильдана и Ирады исполнилось, когда в нашу деревню маг заявился. Столичный, щеголеватый на вид, да неприятный дюже. Все силой своей похвалялся, на показ ее к месту и не к месту выставлял. И вот как-то углядели люди, что больно часто его у дома старосты нашего видят, все он крутится вокруг, да выглядывает. Знамо дело, прижал его Вильдан, так он отбрехался, дескать, дочери его дар почувствовал, вот и заинтересовался.
— И что же произошло? — Спросила колдунья, хотя и сама прекрасно понимала, что было дальше. Но старик внезапно замолчал, глубоко погрузившись в свои мысли, поэтому ей пришлось напомнить о себе.
— Знамо дело, что, — спохватился он, печально усмехнувшись, — похитил маг девочку-то. Денег немерено за нее соседу отвалил, потому что тот в дом их вхож был, дружил с Вильданом. Малютка к нему привыкла, да и пошла с ним, когда он ее за околицу вывел. А маг их там дожидался — вырвал ее из рук Варга, да и пропал. А тот только потом, по его словам, понял, что натворил. Да только не поверили мы ему. Деру он дал, попытался в лесу ночь переждать, а наутро уйти, да тут-то его наши мужики и поймали. Отбрехивался, собака, все на морок ссылался, которым ему колдун, проклятый, якобы голову задурил, да только золото, припрятанное, нашли у старого домика лесника. Не помогли ему все эти сказки. Щедро заплатил маг ему, вот мы ему живот-то и вспороли, да золотом тем черным и набили… Сам был там, и ловить помогал, да и потом, чего таить, участвовал…
