Дина Лампитт - Изгнание
Он дал пожевать ей малиновых листьев, а потом очень осторожно, так что Николь ничего не почувствовала, осмотрел ее.
– Скоро ты начнешь тужиться, – убежденно сказал Эмеральд, – роды начнутся, я думаю, с минуты на минуту.
– Всю ночь меня мучили страшные боли.
– Значит, так оно и есть. А теперь, дитя мое, не дожидайся следующей схватки. Постарайся, подобно рыбе, плыть по течению.
– Как это?
– Сделай глубокий вдох, но задержи воздух и не пускай его в живот. Давай, попробуй.
Это было просто здорово, ей казалось, что у него волшебные пальцы. Сидя рядом с ней и бережно ее поддерживая, Эмеральд начал тереть ей спину, и она почувствовала, как от каждого прикосновения его рук из ее тела уходит тяжесть.
– А теперь ответь, как ты хочешь рожать? – спросил он.
– Что значит – как?
– Ну, хочешь ли ты стоять, сидеть на корточках, лежать? Как?
– А как рожают цыганки?
– Стоя. Но для тебя будет лучше, если ты только слегка приподнимешься, Николь. У меня есть старые одеяла, и если мы подложим их тебе под спину, это будет как раз то, что нужно.
Она уже забыла, что он знает ее настоящее имя, и поняла, что в этот момент он употребил его весьма кстати. Чувствуя спиной гору одеял и слыша прерывистое дыхание человека и лошади, Николь, лежа в углу телеги, думала только о ребенке, который вот-вот должен появиться на свет. Ее бедра были высоко подняты, и ничего не мешало ей разводить в стороны или соединять их. Незаметно для себя она начала тужиться. Вдруг яркий свет летнего дня исчез, и она оказалась в тоннеле, в том же самом узком тоннеле, по которому она так давно попала сюда. Вглядевшись в дальний конец этого тоннеля, она чуть не ослепла, так ярко горел там свет.
Каждый раз, когда женщина тужилась, она понимала, что приближается к этому свету, он становился все ослепительнее, веки у нее заломило от боли, а глаза вылезли из орбит. Еще один сильный толчок, и Николь оказалась так близко к свету, что смогла разглядеть, что находится по ту сторону. Как она и ожидала, там лежало тело, все так же, на больничной койке, подобное Спящей Красавице. Оно дышало: грудь поднималась и опускалась, и теперь лишь эта странная световая пелена отделяла Николь от ее собственного тела.
Откуда-то издалека послышался голос, она поняла, что это Эмеральд обращается к ней:
– Николь, где ты?
– Я возвращаюсь, – сквозь сон ответила она.
– Николь, – услышала она вдруг голос Луиса и от неожиданности даже подскочила; до сих пор она не знала, что он тоже здесь, – сейчас я буду считать от десяти до одного. Когда я скажу «один», – ты проснешься отдохнувшая и посвежевшая.
– Где ты? – спросила она.
– Я здесь, дай мне руку, – теперь она увидела его, он стоял возле кровати и сжимал ее ладонь. – Ну, давай же, дорогая, – повторил он.
Но в этот момент голос, который был далеко, снова зазвучал:
– Дай мне твою руку, девочка.
– Но ее держит Луис.
– Николь, – убежденно заговорил Луис, – ты сейчас так близко. Еще только один рывок, и мы снова будем вместе.
Она поняла, что он прав. Еще одно движение, она перешагнет через световой барьер и окажется в мире, который находится за ним.
– Что же мне делать? – растерянно закричала она.
И снова откуда-то издалека послышался голос Эмеральда:
– Ты хочешь вернуться туда, Николь?
Она заколебалась, не решаясь ответить, и он повторил вопрос:
– Так что, ты хочешь вернуться туда, Николь?
– Ну, давай же, – настаивал Луис.
Она слишком долго уже жила здесь, она узнала, что такое настоящая любовь, она очень изменилась для того, чтобы вернуться в прежнюю жизнь.
– Нет! – закричала она. – Нет, я хочу остаться здесь!
– Тогда не тужься больше. Я сам достану ребенка, – прошептал голос из прошлого.
Она повиновалась и сжалась, подобно пружине, и тут почувствовала, как что-то выскользнуло у нее между ног; послышался тихий плач, который постепенно нарастал, становился все громче и, наконец, сделался таким оглушительным, что стены тоннеля рухнули, и на нее опять хлынул солнечный свет, окружавшая ее до этого темнота все проваливалась и проваливалась вниз, утопая в свете солнца. И когда исчез тоннель, с ним вместе растаяла ослепительная перегородка из света, она распалась на множество мелких кусочков, подобно разбитому стеклу.
Николь открыла глаза и увидела, как Эмеральд Дитч перерезает пуповину, соединяющую ее с ребенком, лежащим на мокрой от крови подстилке между ее ног.
– У меня родился сын! – задыхаясь, прошептала она.
– Да, прекрасный здоровый мальчик.
С этими словами он поднял маленькое беспомощное существо, и Николь с удивлением увидела, что у него такие же длинные черные волосы, как у его отца. Она внимательно посмотрела на Эмеральда Дитча и спросила:
– Во время родов произошло кое-что странное. Ты об этом знаешь?
– Да. Круг замкнулся.
– Что ты имеешь в виду?
– С появлением на свет одного ребенка ты оказалась здесь, с появлением другого – ты чуть было не перенеслась обратно.
Николь медленно кивнула:
– Да, и ты помог мне остаться здесь?
– Я сделал то, чего ты хотела, – ответил цыган, пожимая плечами.
Она улыбнулась ему, целуя малыша в лобик.
– Да, – произнесла бывшая Николь Холл, – это было именно то, чего я хотела.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
В результате сражения при Нэзби роялистам пришлось отступить на занимаемые ими прежние позиции, то есть в Лестер. Четыре с половиной тысячи роялистов были взяты в плен, а мертвые и умирающие лежали на поле боя, которое растянулось на четыре мили; все они были раздеты и ограблены врагом.
В самый разгар сражения Оливер Кромвель подверг короля Карла Стюарта чуть ли не смертельной опасности. Он, прорвав с севера оборону кавалерии, внезапно оказался прямо перед личным королевским войском, которое составляли всего девятьсот всадников и триста пехотинцев. Принц Руперт был где-то в гуще сражения, и Карл был вынужден защищаться самостоятельно. Он уже было собрался вести свою гвардию в атаку, но тут появился благородный северянин граф Корнуорс. Развернув свою кавалерию, он поскакал прямо на врага, крича во весь голос: «Вы что, хотите поскорее умереть?!». К сожалению, это напугало лошадь его величества, и она резко поскакала вправо. Увидев, что король покидает поле боя, его конница последовала за ним.
Когда принц, сумевший добраться во время сражения до фургонов обоза Ферфакса, возвратился на поле боя, он обнаружил, что в рядах роялистов царит полный хаос. Прийдя в ужас от увиденного, принц Руперт, тем не менее, постарался подбодрить и организовать остатки своего войска и кавалерии, вскоре он понял, что это невозможно. Ему оставалось только броситься вслед за королем в сторону Лестера. Оставшиеся в живых офицеры и солдаты последовали за командиром.
