Екатерина Олина - На всё лишь час
— Это ведь никакое не обезболивающее, верно? — Я отошла, чтобы он не мог меня схватить в случае чего.
— Там то, что прекратит боль, — улыбнулся он, — будь моим ангелом, вколи… — Он снова закашлялся.
— Я позову медсестру. — Кинулась к двери, забыв, что все еще держу шприц.
— Стой! — выкрикнул он и снова начал кашлять. — Прошу тебя, остановись.
— Здесь яд, да? — Указала я глазами на шприц в своих похолодевших руках.
— Я не могу так больше, — простонал он, — вколи… прошу.
Я вздрогнула. Если я позову сестру, она вколет ему обезболивающее, или оно уже бесполезно в его случае? Ему больно, я не могу даже смотреть на него. Хочу помочь, но… я закрыла дверь в палату и глубоко вздохнула.
— Вам уже ничто не помогает, да? — наконец смогла я произнести вслух. — Раз вы решились на эвтаназию.
— Да, мне уже давно ничего не помогает, — прохрипел он, — друзья помогли раздобыть это. — Он слабо кивнул на шприц у меня в руках. — Но никто не смог вколоть. Для тебя я никто, и ты сможешь.
— Я не могу. — Я протянула ему шприц и закусила губу, чтобы непрошенная слеза не вышла наружу. — Простите меня, я не могу помочь.
— Это даже не будет твоим грехом, ведь я сам тебя прошу, — постарался он улыбнулся, — я сам не могу вколоть… я пытался, поверь.
— Как же ваша семья? — вяло проговорила я.
— Они перестали ко мне приходить, как только я написал завещание, — горько проговорил он, — ты похожа на ангела… это не чтобы польстить тебе, просто ты… наверняка у тебя есть любящий тебя молодой человек?
— Да, есть, — ком подступил к горлу.
— Если бы он был на моем месте, что бы ты сделала? — Он приподнялся на локтях и вцепился в меня глазами.
— Если бы он так страдал, я бы сделала ему укол, — твердо ответила я и снова подошла к капельнице.
Он тихо объяснил мне, что и как нужно сделать, прерываясь на кашель. Я старалась не дать слезам выход и все делала с каменным лицом. Три минуты и шприц был пуст.
— Ты ангел… — Он протянул руку и коснулся моей холодной ладони. — Спасибо… если для меня у судьбы еще была припасена какая-то удача и счастье, то пусть все достанется тебе.
Он сжал мою руку. Я все еще держала пустой шприц, который он посоветовал мне унести с собой и выкинуть далеко от больницы. Мужчина полностью расслабился и закрыл глаза. Только мою руку сжимал, словно цеплялся или хотел, чтобы я почувствовала его благодарность… миг, и она ослабла. Его еще теплая рука перестала сжимать мою ладонь. Нет больше боли… есть только убийство на моей совести.
Я сунула шприц в карман и быстро вышла из палаты. Услышала звук шагов и, быстро отойдя от палаты, села на одну из лавок у стены. Расстегнула сумку и сделала вид, что что-то ищу. Медсестра показалась из-за угла и сразу же обратила на меня внимание.
— Девушка! Что вы здесь делаете? — строго спросила она. — Часы визитов закончились.
— Простите… — изобразила я овечку. — Я заблудилась, и у меня сейчас зазвенел телефон, вот я его и искала.
— Ааа, ясно все с вами, — сразу же улыбнулась она мне, — пойдемте, я вас до лифта провожу, спуститесь на первый этаж как раз у выхода.
Спустя минут семь я вышла из здания больницы и, наконец, смогла снять маску равнодушия. Что я наделала?! Зачем?! Почему я?! Над головой раздался гром, и сверкнула молния… запахло дождем. Я достала телефон и позвонила Сумману. Он сказал, что вернется через пару часов. Медленно шла домой, старательно выбирая самый длинный путь. Начался дождь. Вместе с ним дождь сдерживаемых слез полился из глаз. Я шла, опустив голову и глупо размахивая папкой вперед-назад.
Я шла по широкому бордюру вдоль оживленной дороги. Все спешат домой. Миллион людей… в нашем городе живет миллион людей, и именно меня занесло в палату к этому мужчине… слезы не прекращались. И нет моего Суммана рядом… как мне теперь ему в глаза смотреть? Кто я теперь? Убийца…
Рядом начала сигналить машина, и я отшатнулась, но сигналить не переставали. Я повернула голову и отшатнулась еще дальше. Узнала машину младшего брата Суммана. Анайдейе опустил стекло:
— Садись, подвезу, — весело крикнул он.
Я хотела убежать, но вовремя поняла, что это глупо и, увидев урну, быстро выкинула туда шприц, так чтобы брюнет этого не видел и, обойдя машину, села рядом с ним. Я даже и не заметила, что промокла и замерзла.
— Эй, ты откуда такая грустная? — Брюнет тронулся с места.
— Я не грустная, — попыталась я улыбнуться и пристегнулась.
— Ага, я заметил, — хохотнул он, — тебя куда отвезти?
— Честно говоря, мне все равно, — вздохнула я, — можешь высадить, я пешком…
— Нет уж, — прервал меня Анайдейе, — что с тобой? Ты словно привидение увидела.
Я дернулась и отвернулась к окну.
— Суммана все равно дома нет, поехали, пока у меня обсохнешь и расскажешь, что случилось, — он говорил ободряюще, — хорошо?
— Хорошо, — не стала я спорить.
Оказывается, младший брат жил в однокомнатной просторной квартире в стиле хай-тек. Там нас ждал веселый пес Фобос. Брюнет чуть ли не силой загнал меня в ванную. Я только умылась и стала смотреть на себя в зеркало.
«Угадай, что я сейчас делаю», — вальяжно протянул Най, мысленно обращаясь к Сумману.
«Роешься в своих вещах», — раздраженно ответил блондин.
«Правильно, брат. Сейчас нарою футболку и пойду наряжать твое золотце».
«Рехнулся?» — раздалось в ответ, — «Зачем ты ее к себе привез?».
«Я ее на улице увидел и, честно говоря, испугался, что она под машину бросится, вот и привез к себе, пока ты не вернешься. Золотце твое шприц какой-то в урну украдкой выкинула. Реально она как зомби шла».
«Вот как… я буду через два часа», — Сумман уже успокоился.
«ОК, не торопись».
Анайдейе принес мне свою черную футболку и велел все мокрое снять. В другое время и в другом состоянии никогда бы не согласилась, но сейчас я, словно заколдованная, выполнила все указания и послушно вышла из ванной. В прихожей меня ждал брюнет. Он велел надеть еще и носки и повел на кухню. Там отпаивал натуральным кофе и через каждую минуту предлагал принести плед.
— Не нужно, спасибо, — в который раз отказалась я, — у тебя дома тепло.
Фобос гавкнул и требовал потискать его. Я сползла на пол и обняла собаку. Он был такой горячий и веселый. Ласково лизнул мою руку, и еще одна слеза скатилась по щеке.
— Эй. — Присел рядом на корточки Анайдейе. — Что случилось?
— Ничего, — прошептала я, сильнее прижимая к себе добермана.
— Ну-ка посмотри на меня, — строже сказал брюнет, — ну же.
Я подняла голову и скользнула по его лицу взглядом. Он поднял меня с пола и повел в комнату. Фобоса шел со мной рядом. Мы сели на диван. Пес уснул от моих поглаживаний, а я смотрела в одну точку и редко реагировала на слова младшего брата Суммана. Согрелась, но легче мне не становилось.
