Карина Демина - Наша Светлость
- Меррон почти ничего не помнит о... о том, что с ней было.
Такое тоже случается, Сержант знал людей, которые вычеркивали из памяти то, что не в силах была принять их душа.
- Ее отец еще жив?
- Да, - и ручка в шелковой перчатке касается губ, подсказывая, что не следует обрывать разговор. Леди знает больше, чем сказала.
- Он имеет какие-то права на Меррон?
- Я... не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в документах! Несколько месяцев тому он написал письмо. Спрашивал, замужем ли Меррон. Я не стала отвечать! А недавно... опять... он хочет ее забрать. Выдать замуж. За младшего брата супруги. Мальчику всего пятнадцать.
...и дело в наследстве, которое тот получит или, вернее будет сказать, не получит.
- Он поставил меня в известность, что... подписал договор.
И вероятнее всего, данный договор будет обладать куда большим весом в глазах закона. Отец имеет полное право распоряжаться судьбой дочери.
На что леди Элизабет рассчитывала, замалчивая факт?
На удачу? Или не рассчитывала, но просто использовала шанс? И теперь не в состоянии выбрать, какое из зол - злее.
Женщины! Есть ли более бестолковые существа?
- Я не знаю, что мне делать, - призналась леди Элизабет.
- Дождаться Меррон, найти свидетелей и устроить свадьбу. Ее опротестовать куда сложнее, чем договор.
А если этот будущий родственник решится-таки вызвать Сержанта на дуэль, тем лучше. Смерть на дуэли убийством не считается. На случай же, если решимости не хватит, Сержант выяснит имя.
Потом, когда разберется с любителями литературы.
Глава 32. Казнь
Мои грехи белей, чем ваша святость!
Теория относительности в приложении к практическое теологии.
Меррон не желает выходить замуж!
Ни сейчас, ни потом, ни вообще когда-нибудь!
И не надо ее уговаривать! И смотреть так, что совесть просыпается. Меррон знает, что тетушка хочет для нее счастья, но у тетушки другие о счастье представления! И вообще куда ее утренняя доброта подевалась?
Надо было бежать...
Или попросить помощи у Малкольма, но... но вместо этого Меррон сидит перед зеркалом, позволяя тетушке втыкать в волосы незабудки.
- Улыбнись, дорогая. Вот увидишь, все будет замечательно.
Конечно, куда уж лучше.
Живешь тут, живешь, думаешь о людях хорошо, а они тебя замуж выпихивают причем в такой спешке, как будто от этого чья-то жизнь зависит. Нет, если бы жизнь, тогда оно хотя бы понятно было.
- Сиди смирно.
В руках Бетти появилась пудреница.
- И не дыши.
Своевременно. Пудра имела приторный запах ванили и обыкновение забиваться в нос, отчего Меррон начинала чихать... а если и вправду сказаться больной? Не поверят.
И в обморок падать поздно.
Поплакать?
Тетушка утешать примется, соли нюхательные совать, которых у нее пять флаконов, а Сержант только посмеется. Такой радости Меррон ему не доставит. Или он рассчитывает, что Меррон его умолять станет? На коленях и руки заламывая... да ни в жизни!
- Вот посмотри, до чего ты хорошенькая! - недрогнувшим голосом соврала Бетти.
Ужас! Просто ужас... перламутровая пудра придала коже сияние, но какое-то неестественное, точно лицо Меррон покрыли слоем лака. Волосы, закрученные спиральками и закрепленные сахарной водой - хорошо, что в замке пчел нет, вот была бы радость - окаменели. И на этой каменной клумбе прорастали россыпи незабудок. Платье с оборочками и бантиками сидело идеально по фигуре, то есть подчеркивая все ее недостатки.
- Главное, улыбайся, дорогая.
Сунув в руки веер, Бетти смахнула слезинку. Она ведь и вправду расчувствовалась... и потом сляжет с мигренью. Бетти, в отличие от Меррон, хрупкая и нежная. Переживает из-за всякой ерунды.
Ну свадьба. Подумаешь.
Свадьба - еще не конец жизни. И разницы особой, от кого сбегать - еще жениха или уже мужа - нет. Тетушке же приятно будет, что она свой долг всецело исполнила. Бетти вернется домой и будет рассказывать о том, как все удачно получилась. Соврет, конечно. И соседи, которые прежде злословили, станут завидовать... как бы оно потом ни сложилось, Меррон будет тетушке писать только о хорошем.
Чтобы было чем подкармливать зависть.
Нет, с такими мыслями она сейчас и сама разрыдается. Вот, уже и нос зачесался. Или это от пудры?
- Погоди, дорогая, сейчас... - тетушка достала свои духи, и Меррон передумала плакать.
Только не это!
Сладкий тягучий аромат имел обыкновение привязываться к волосам и коже прочно, не выветриваясь часами. С другой стороны, сегодня тетушкины "Ночные грезы" нюхать придется не только Меррон. Она очень надеялась, что Сержант подобные запахи ненавидит.
- Вот я и дожила до этого дня... - тетушка все-таки потянулась за солями, веером и страусовым пером, которое полагалось жечь в качестве верного средства борьбы с наступающей дурнотой. - Ты совсем взрослая. Меррон, умоляю, только не зли его! Он не такой плохой человек и будет о тебе заботиться, если ты позволишь...
От этих разговоров у Меррон руки зудеть начинают. И спина, что характерно. Скорей бы уже этот балаган завершился, и Меррон оставили в покое.
Заботиться... она сама о себе прекрасно позаботится!
Только никто в это не верит.
Гостиную украсили лилиями, розами и цикламенами, и на фоне этого бело-розового великолепия отрадным черным пятном выделялся костюм жениха. А уж россыпь гематом на его физиономии была и вовсе чудесна. Меррон давненько не видела столь обширных и насыщенных по цветовой гамме. И где только успел? Заплывший левый глаз. И челюсть с характерным желтовато-синим отливом... А на лбу и вовсе ссадина, но затянувшаяся. Как-то слишком быстро затянувшаяся. Такая корочка образуется дня через два, но вчера Сержант выглядел вполне целым.
Жаль, поближе посмотреть не позволят... или позволят?
Меррон предполагала, что лицом дело не ограничивалось, и под черным камзолом скрываются другие отметины. Снять бы камзол...
...исключительно в познавательных целях.
- Леди, вы на меня так смотрите, - сказал он шепотом. И Меррон совершенно искренне ответила:
- Любуюсь.
Чудесный оттенок. Сливового варенья, которое тетушка варит с грецким орехом. Такой вот слегка неестественный... Меррон случалось видеть всяких гематом, в том числе на работниках, которые с ярмарочными силачами в бой пускались.
