Ева Никольская - Зачарованный город N
Спокойствие, безопасность, защищенность… хм, почему бы и нет?
Продолжая одной рукой придерживать свою самодельную юбку, я вложила кисть другой в его раскрытую ладонь. И в тот же миг сияющий кокон начал разрушаться, а его составляющие, хаотично дергаясь, разлетаться в стороны от меня и постепенно гаснуть. Приятное состояние невесомости исчезло, и я буквально рухнула в объятья стража. Он поймал меня, не дав коснуться ногами земли, осторожно поставил на траву и чуть отстранившись, начал с интересом изучать, будто за время моего пребывания в коконе не насмотрелся. Его взгляд скользил по моей фигуре, задерживаясь чуть дольше на открытых участках тела, чем вызывал во мне чувство неловкости. К концу этого пристального осмотра мое лицо пылало, а брови недовольно хмурились. Усмехнувшись, мужчина поправил съехавшую с плеча лямку и, как бы невзначай, провел кончиками пальцев от верхней части моей груди к шее. Я дернулась, понимая, что краснею еще сильнее. А он даже не заметил моей реакции. Или просто сделал вид? Отвернувшись от меня, блондин поднял с земли сумку, смахивающую на необычный рюкзак с кучей металлических пряжек и нашивок, и достал из нее аккуратно свернутый плащ. Серебристый! Чую, скоро я начну шарахаться от всего, что блестит. Расценив мой мрачный вид по — своему, мужчина послал мне очередную волну положительных эмоций и, развернув свой подарок, предложил его надеть. Не словами, конечно. Просто его вопросительно изогнутая бровь в купе с молчаливым стоянием рядом и терпеливым держанием плаща за плечики навевали соответствующие мысли.
И с чего бы вдруг этот тип решил строить из себя джентльмена? Тогда на пустоши он вел себя по — другому. Во всяком случае, ментальным "успокоительным" меня в тот раз точно не подкармливал. А сейчас… сама галантность. Только доверия данная клыкастая персона мне по — прежнему не внушает. Хотя и особо буйные страхи на его счет временно присмирели, уступив место любопытству. Ведь что‑то же ему от меня надо? Во внезапно проснувшуюся симпатию к драной кошке в золотых лохмотьях и с невообразимой прической на башке как‑то не верилось.
Вздохнув, я шагнула вперед и, повернувшись к нему спиной, позволила закутать себя в серебро. Новая вещь приятно согревала, а вот задержавшиеся на плечах руки откровенно жгли. Нет, они не были горячими. Просто прикосновения этого типа вызывали во мне странный отклик. Это как игра с огнем: манит, завораживает и… обжигает. Я хотела отойти от него подальше, но мужчина остановил меня, чуть сжав плечи. Пришлось застыть на месте, напряженно ожидая продолжения. Но когда он принялся распускать мои лохмы, а потом аккуратно расчесывать их длинными голубыми шипами, засветившимися на кончиках его пальцев, в мозгах созрел единственный логический вывод: я сплю и все это мне попросту сниться.
Мы стояли на краю обрыва. Мужчина молча приводил в порядок мою прическу, а я так же молча наблюдала за ящером. Отплыв на середину озера, он с явным удовольствием качался на волнах, изредка бросая в нашу сторону вопросительные взгляды. Когда тщательно расчесанные волосы (и как ему только удалось с ними справиться, не причинив мне при этом боли?) густой волной легли на плотную ткань длинного плаща, я набралась смелости и, развернувшись, посмотрела в лицо одного из белых стражей. О них за время пребывания в Неронге мне довелось наслушаться столько гадостей, что происходящее здесь никак не вязалось со сложившейся в уме картиной. Да и наша первая встреча, если честно, не походила на приятное знакомство в неформальной обстановке. Но… тогда он меня отпустил, даже защитил от бледной поганки с красными бомбами и от маануков, а сейчас… сейчас вообще что‑то странное происходит. Похитил с помощью своего крылатого монстра, высушил, одел, причесал… зачем?
— Ты… — попыталась начать разговор я, мучительно соображая, какими жестами передать ему смысл интересующего меня вопроса. Но мужчина приложил палец к губам и отрицательно качнул головой. — Эх…
Оно и понятно, что прояснение ситуации мне пока что не светит, куда нам с языковым барьером беседовать? Из груди моей вырвался вздох разочарования, а страж чуть склонил набок голову, изучая меня, и улыбнулся.
Тоже мне! Исследователь жизни. Может, он для того и притащил сюда мою скромную персону, чтоб наблюдениями заниматься? Вдруг этот чекнутый товарищ от скуки (за столько веков от нее не то, что взвоешь, а еще и кусаться начнешь) труд какой‑нибудь научный пишет? О поведении человека в экстремальных ситуациях, например. Вот меня и выбрал в качестве подопытного кролика. Хотя больше похоже, что в качестве живой куклы. Ох, что‑то мне оба варианта не нравятся. Надо срочно искать третий.
Когда я обнаружила, что мужчина формирует в руке довольно крупный энергетический заряд, требуемый вариант проклюнулся сам собой, и был он значительно хуже первых двух. Медленно подняв глаза на блондина, я поняла, что переливающийся шар, скорей всего, предназначен не мне. Сердце радостно стукнуло и тут же тревожно забарабанило, предчувствуя недоброе.
Не мне? Отлично! А… кому тогда?
Больно уж непроницаемым было выражение мужского лица, словно застывшая маска. Жуть! И глаза на мраморной коже светятся. Недобро так. Я непроизвольно втянула голову в плечи, наблюдая за ним. Конечно, за последние дни мне всякого довелось повидать, но этот представитель белокожей расы в ночном антураже смотрелся весьма и весьма колоритно. Особенно с такой каменной физиономией. Уж лучше бы улыбался, как маньяк при виде жертвы.
По спине поползли мурашки, и я, плотнее кутаясь в подаренный им плащ, начала медленно отступать в сторону от не вызывающего доверия типа. Он даже не взглянул на меня. Просто сгреб мою мелкую фигурку в охапку и, развернув к себе спиной, прижал к груди. Мой возмущенный крик застрял где‑то в горле, когда я увидела, как вокруг безмятежно лежащего на волнах ящера начинает стремительно закручиваться огромный водоворот. И это на спокойном то озере! Судя по напряжению мышц мужчины, обхватившего мои плечи, данное представление устраивал не он. А кто тогда? Его белокурая подружка, которая предпочитает красные шары и испытывает крайнюю неприязнь ко мне? Или та вторая, с оранжевым арсеналом магических бомб и с острым ножом впридачу? От таких оптимистичных умозаключений вырываться из рук стража (да и вообще двигаться) мне как‑то расхотелось.
Водяное кольцо утягивало вниз несчастное животное. Ящер бился, пытаясь вырваться из неожиданной ловушки, но та была непреклонна. Никогда я не видела ничего подобного. Мне стало не по себе. От жалости к животному, сражавшемуся с коварной стихией, навернулись слезы. Осторожно коснувшись пальцами руки мужчины, той, что обнимала мои плечи, я запрокинула назад голову и посмотрела на него. Но он снова не обратил на меня никакого внимания. Будто я была не живым человеком со своими переживаниями, а неодушевленным, но очень ценным предметом, выпускать который из своей железной хватки он не собирался.
