Яна Тихая - Последний выбор
«Как тебе в чужой шкуре?», — обреченно поинтересовалось внутреннее сознание.
История вновь повторялась. Только теперь мы с Маркусом поменялись ролями.
«Маркус, пожалуйста, остановись», — в полном бессилии волна за волной я наносила новый удар по нерушимому магическому полю.
Ни призванная сила Хозяйки Преисподней, ни восстановленное могущество Темной Княжны, ни тайные древние знания, не позволяли даже немного пошатнуть защитный полог. Я была бессильна… А Маркус не замечая ничего вокруг, «пил» Алекса, по крупицам отнимая магическую суть, заставляя испытывать невообразимые мучения. Я смотрела, как в десятках метрах от меня Свергнутый Бог приводит в действие самую страшную казнь, уничтожая каждую частичку поверженного демона. Впереди Алекса ждала не просто смерть, а полное истребление. Маркус выжигал душу, разрушал магическую искру.
«Маркус остановись!», — отчаянно пыталась я пробиться к обезумевшему богу.
В очередной раз ответом мне было молчание. Маркус которого я знала, перестал существовать. Сейчас выносил приговор и приводил в действие сверженный бог Марбус.
Темная, живая, яростная субстанция ревущей волной пробивалась сквозь каждую клетку застывшего над своей жертвой демона. Не знаю, понимал Маркус, осознавал, что убивает не только Алекса…
— Маркус, пожалуйста, остановись! — беспомощно ударяя кулаками по блокирующему полю, прокричала я.
— Милолика, прошу, отступись, — взревел рядом Палач. — Маркус сделал свой выбор. Теперь его уже не спасти…
Слова Оробаса были приговором. Я ясно видела, что Маркус уже не контролирует свою сущность. Магический распад уже вошел в полную силу. Свергнутый Бог не просто решил уничтожить соперника, он сам стремился к собственной смерти…
— Осталось только одно, — тихо проговорила я, мысленно решаясь на последний шаг.
На долю секунды в серебристых глазах огромного черного льва пронеслось понимание. Но было уже поздно. Для себя я все решила.
Секунда и подо львом открылся черный портал. Оробас отчаянно сопротивлялся, пытаясь остановить момент переноса. Бессмысленно… Угольная черная арка, быстро скрыла огромную фигуру, перенося Палача в Преисподнею.
— Лика! Не нужно! Твоя жертва нечего не исправит. Это уже не Маркус, — из последних сил пытаясь выбраться, взревел лев.
— Мы еще встретимся, — дала обещание, последний раз встречаясь взглядами с Палачом.
Теперь время исчислялась секундами. На миг, закрыв глаза, я материализовала в своей руке небольшой клинок.
Серебристое лезвие холодным, безжизненным блеском сверкнуло в моей руке.
«Добровольные жертвы в большинстве своем являются мощным магическим аккумулятором», — набатом зазвучали в моей голове слова Маркуса.
Эта магическая истина, стала для меня роковой истинной.
Бросив последний взгляд на погибающих демонов, времени на сомнения уже не оставалось.
Глубокий вздох и острое лезвие замерло в нескольких сантиметрах от кожи. Я четко представляла, что нужно сделать дальше… Небольшое усилие и тонкое лезвие легко пронзит тяжело вздымающеюся грудь. Один вздох и отчаянно бьющееся сердце будет остановлено…
— Прошу услышь мою последнюю просьбу, — надеясь, что Маркус все поймет, проговорила я, вместе со своим последним вздохом…
Глава 14
Красная бурлящая почва адского котла неистово вздымалась верх, выбрасывая в раскаленный воздух удушливые облака огненного газа. Неистовый, режущий ветер, наполненный мелкой рассекающей крошкой, ураганными порывами обрушивался на любое препятствие. В самом эпицентре дьявольского марева бешено бился огромный черный лев. Безудержно переносясь из одной части Преисподней в другую. Он искал выход… Но все пути были запечатаны. Хозяйка ясно понимала, что делала…
— Оробас, прошу проявить благоразумие, — спокойный ровный голос разрезал яростное рычание адского места.
На секунду Палач Преисподней замер, выискивая серебристым взором свою жертву.
— Ты виноват! — в мгновение оказываясь рядом с Люцианом взревел хищник. — Это все ты подстроил!
— Успокойся, — с легкостью отгораживаясь от обезумевшего зверя защитным куполом, проговорил дракон. — Твои нервные попытки ни к чему не приведут. Пока она сама не пожелает, пути назад нет.
— Или пока она не умрет! — понимая, что с Изначальным Мира ему не тягаться, рычаще отозвался зверь преисподней. — Как ты мог!? Люциан просто дай ответ! Ты ведь стал для нее родным в ее новой жизни.
Люциан продолжил бесстрастно взирать на разъяренного зверя. Отступать назад было уже поздно, даже если он сам уже понимал всю губительность своей затеи…
— Оробас, я для всего этого Мира являлся отцом, — отводя взор в сторону кровавого горизонта произнес дракон. — И, что теперь? Сколько раз я должен был молчаливо смотреть за гибелью своего дома?
— Ты поплатишься, — тихо изрек Палач, полностью уверенный в своих словах. — Настанет час, когда хлебнешь горя во много крат превосходящие собственной подлости.
Дракон не отвел безразличный взгляд, от полыхающей адской степи. Ни один мускул на твердом, уверенном лице не дрогнул.
— Я знаю…
ЛикаБоли не было. Лишь тихая спокойная бездна бархатистым полотном застелила сознание. Сколько раз я умирала? Не помню… Сколько раз моя душа пересекала Грань? А разве важно…
Важно было лишь одно, сколько бы раз не решалась на этот шаг, я знала, что только так будет правильно. Судьба не раз дарила шанс и возвращала назад. Наверное я должна была вынести уроки… Наверное…
— Зачем?
Неожиданно холодный голос прозвучал в безжизненной тьме.
— Потому, что так правильно. Я не могу иначе, — понимая, что все равно не смогу слукавить, спокойно произнесла я.
И вновь в кромешном мраке настала ледяная тишина. Лишь мое сознание беспомощно колыхалось на волнах бездонного безмолвия.
— Это был твой выбор, — вновь словно отовсюду прозвучал жесткий голос.
Через мгновение холодная обволакивающая мгла пропала… Ее место занял яркий, ослепительный свет… И вот теперь пришла настоящая боль…
* * *— Милолика, заклинаю, очнись! — буквально звенело в моем сознании.
Я может, была бы и рада, прислушаться к столь требовательной просьбе, но тело отказывалось слушаться. Более того я ясно понимала, что пробуждение ни чем хорошим не обернётся. Сейчас каждую частичку моего организма пронзала острая, режущая боль. Голова гудела так, что казалось, единственным средством к исцелению будет топор. Да еще незнакомый голос, не унимаясь, пытался докричаться до требующего покоя и тишины сознания.
