Юлия Фирсанова - Загадка Либастьяна, или Поиски богов
Пока Элия и Рик выясняли вопросы, касающиеся конкуренции талантов, с Источником, Клайд в полном соответствии со своей божественной сутью успел обнаружить кресла, столик с остатками вина, и для их ликвидации воспользоваться бокалом принцессы, осмотрительно проигнорировав красивый кубок Повелителя Межуровнья. Воспоминания Рика услужливо подсказали ему, что встреча с отцом может оказаться нелегкой.
– Вы пока, мальчики, посидите в Гроте, потолкуйте, а я отправлюсь в замок и разведаю обстановку. Надеюсь, несмотря на крайнюю занятость, папа выкроит минутку-другую для знакомства с новым сыном и составления официальных бумажек, – решила богиня.
– Мы тебя отпускаем, ступай с нашим благословением, – великодушно разрешил Рик и рьяно ринулся к столику, где, завладев изумрудным кубком, который он уже начал считать своим (ведь лорд Злат не пришел забрать безделушку и никого за ней не послал), вступил в борьбу за последние «капли» спиртного со свежеиспеченным братом. А чего ради мчаться в замок самому, если все равно никто лучше Элии не умеет управляться с отцом?
– Спелись, – ухмыльнулась принцесса, переносясь из Грота в замок, – или вернее будет сказать, спились.
Конечно, к папе принцесса Элия, снабженная теплыми напутствиями негодников-братьев, собиралась отправиться незамедлительно. Но женщины и мужчины настолько различные существа, что даже значение простого слова «незамедлительно» частенько трактуют по-разному. Для принцев это значило – в ту же секунду телепортироваться к отцу, для принцессы же – освежиться после прогулки по Межуровнью, путешествия на развалины Эйдинга и длительного пребывания в Гроте Источника, сменить прическу и переодеться! Все-таки женщина есть женщина, а богиня любви – женщина втройне, ей ходить более суток в одном костюме казалось происшествием из ряда вон выходящим!
А посему принцесса возникла в огромной приемной монарха Лоуленда не более чем через сорок минут после того, как покинула родственников, уже с новой высокой и строгой прической, скрепленной шпильками-розами из витаря, оправленного в серебро, как нельзя более соответствующих ее одеянию: черному, шитому серебром с проблеском золота – по осенней моде. Платье с высоким глухим воротником обрисовывало фигуру богини, дразняще намекая на дивные контуры скрытого под тканью тела.
Игнорируя молчаливые статуи стражей в парадных мундирах (не им останавливать принцессу), она сразу обратилась к одному из трех секретарей отца, особо ею привечаемому.
Привечаемому – не в смысле подкупленному или ослепленному красотой богини и готовому ради одной милостивой улыбки на все. Романтичных дурачков и патологически жадных идиотов (а именно таким и мог быть тип, сливающий информацию из королевского кабинета), Лимбер сам, не будучи кретином, никогда не держал.
В Россе Элия ценила интеллигентность, врожденный аристократизм, цепкий ум и ироничный склад мышления. Не говоря уже о том, что секретарь был настоящим красавчиком с изумительно золотыми волосами, по-эльфийски изысканными чертами лица, миндалевидными ореховыми глазами, которые, несмотря на свой теплый оттенок, при необходимости умудрялись выглядеть стальными.
– Прекрасное утро, Росс. Мне срочно нужно переговорить с отцом, – объявила принцесса, коснувшись груди рядом с брошью Советницы, тонким намеком украсившей ее платье.
Благодаря своей должности и титулу богиня, как и ее кузен Нрэн, имела право входить к королю без доклада, но старалась не злоупотреблять этим без особой необходимости, дабы не утратить почетной привилегии.
– Прекрасное утро, ваше высочество. Его величество ведет заседание. Подводятся итоги по государственному бюджету за две трети года, – моментально отложив бумаги ради разговора с дамой и встав для вежливого поклона, Росс кивнул в сторону одной из дверей, за которой, как было прекрасно известно Элии, находился малый зал совещаний. Малый, разумеется, исключительно по королевским меркам, а следовательно, он был способен вместить до полусотни чиновников.
– Давно? – почти без надежды уточнила принцесса.
– С восьми утра, ваше высочество, – добросовестно отчитался Росс.
Мягкие волны волос секретаря живописно колыхнулись, он склонил голову с грацией существа, прекрасного от природы, и в своей естественности не сознающего собственной тонкой красоты. Такое поведение нравилось Элии гораздо больше, чем нарочитая демонстрация достоинств, так часто встречающаяся у придворных щеголей.
– О Силы, – «испугалась» богиня, прикинув, что заседание идет никак не меньше четырех часов, – надеюсь, над Лоулендом не витают грозные призраки инфляции, дефолта или сиквестирования?
– Ни в коем случае, принцесса, доходная часть, насколько мне ведомо из предварительных материалов, существенно превышает расходную, – успокоил женщину секретарь с тонкой полуулыбкой.
– Значит, можно не опасаться, что папочка урежет мои расходы на булавки, – расплылась в наивной улыбке Элия и захлопала длинными ресницами.
– О ваше высочество, я абсолютно уверен, даже если бы положение с финансами в нашем королевстве было совершенно катастрофическим, красота самой дивной из его роз не стала бы сиять менее ярко, – изысканно ответил секретарь.
– Льстец, – ухмыльнулась богиня комплименту.
– Ведь ваши доходы лишь в малой степени зависят от милости его величества, – с полупоклоном закончил Росс свою остроумную реплику.
– Умный льстец, – поправилась принцесса, небрежно хлопнув секретаря по руке с безупречным маникюром, и деловито спросила: – Папа не собирается сделать перерыв и дать возможность финансистам отереть пот со лба и перевязать раны после его инквизиторских допросов?
– Мне кажется, его величеству самое время проявить милосердие, – подтвердил Росс, – особенно если ваше высочество обратится к его величеству с убедительной просьбой о важной аудиенции. Я мог бы передать королю записку.
Элия вольготно расположилась за секретарским столом и написала несколько слов на визитке, извлеченной прямо из воздуха. Мода на портмоне и кошельки, крепящиеся на поясе, отошла в прошлое сезон назад, а мода на сумочки пока не воцарилась на просторах Лоуленда. Поэтому богиня пользовалась магией всякий раз, когда ей нужно было достать какую-нибудь из многочисленных безделушек, относящихся к особому классу вещей, которые никогда не пригодятся, сколько ни таскай их с собой, но тут же потребуются, стоит лишь оставить их на туалетном столике. Конечно, принцесса как законодательница моды в Лоуленде могла бы и сама ввести удобный ей стиль, только настоящее положение ее полностью устраивало, и Элия не спешила ничего менять.
