Анна Яновская - Психотерапевт его величества
– Меня зовут Ася, и ко мне лучше обращаться просто по имени, но на «вы». Как мне называть вас?
– Хокс, если я правильно помню.
Сижу и жду, пока он заговорит о том, зачем пришел. Это важно, не подгонять человека вопросами и не сбивать с настроя. Созреет – скажет.
– Ася… Не думаю, что вы сможете мне помочь. Вот моя ситуация: я люблю девушку и не могу с ней быть. Как мне разлюбить ее?
– Разлюбить ее – это именно то, что вы хотите?
– Нет. Больше всего на свете я хочу просыпаться с ней каждое утро, растить детей, баловать ее, носить на руках. Она моя жизнь…
Он тоскливо вздыхает, трет пальцами глаза.
– Что вам мешает?
– Я представитель древнего и знатного рода. Я опозорю не только себя, но и имя. Моя семья отречется от меня. Король никогда не одобрит брак его… ммм… дальнего родственника и крестьянки. Была бы она хотя бы горожанкой, магичкой… можно было бы купить ей кусок земли. Подождать несколько лет, потом объявить о помолвке. Меня бы осуждали, ее поливали грязью, но мы бы смогли. Но с крестьянкой… Нам просто не дадут это сделать. Верховный епископ не заключит брак, откажет.
Вот они, те самые заморочки. Ну и куда его вести? Дать возможность отгоревать потерю и идти к смирению? Или искать стратегии, как им все-таки быть вместе? Что значит для него отказ от имени? Хм… а ведь тут можно пораскачивать. Но сначала…
– Как она к вам относится?
– Она меня любит и понимает, что наш союз невозможен. Но… У меня есть основания опасаться, что некие сотрудники неких ведомств убьют эту девушку. Потому что жениться мне необходимо для продолжения рода и имени, а ни на ком другом я жениться не хочу и не буду. И они это понимают. Поэтому убьют.
Как все драматично. Я достаю с полки колоду метафорических карт. Рисунки на них отражают жизненные драмы и страдания, волю к жизни и полное отчаяние, надежду и смирение.
– Я прошу вас внимательно рассмотреть карты, и найти ту, которая сильнее всего передает ваше состояние сейчас.
Хокс с сомнением берет в руки колоду, начинает перебирать. Сначала быстро, затем все замедляясь и замедляясь, давая себе возможность почувствовать эмоцию, бьющую из каждой карты. Наконец он совсем останавливается, безумными глазами глядя в одну точку.
– Эта.
На скалистом обрыве в луже крови лежит мужчина, свесившись наполовину вниз, и кончиками пальцев держит висящего над пропастью человека. Над ними кружат стервятники.
– Так вы чувствуете себя сейчас, когда не можете найти выход… Это беспомощность?
– Да, – стонет он отчаянно. – Они просто не понимают… не верят, что я умру вместе с ней. И никакой долг перед родом меня не удержит!
В его голосе наконец-то звучит злость. Злость – это хорошо, на ней можно совершать хоть какие-то действия. Это лучше опустошения и безысходности. После такой сильной картинки, позволяющей прочувствовать весь трагизм ситуации, что-то начинает сдвигаться в его душе. Естественный инстинкт самосохранения требует защитить себя и самое дорогое.
– Теперь я прошу вас выбрать карту, которая будет отражать ваше состояние, если вы женитесь на любимой и дадите ей фамилию своего рода.
Он смотрит на меня, как на умственно отсталую. Неужели я ничего не поняла? Но все же перебирает и разглядывает карты.
– Это совершенно нереально. Но я был бы вот так счастлив.
На траве в ромашках сидит голый малыш. Перед ним валяются лодочки, погремушки и пирожные на тарелочках. На заднем плане улыбаются, гладя на него, молодые мужчина и женщина.
Я смотрю на две карты на столе: концентрированное отчаяние и абсолютное счастье. Определенно, мой клиент видит только черное и белое, не признавая компромиссов и полутонов. Вот кто ему мешает жениться по расчету и холить свою любовь? Военный он, что ли? Это они частенько грешат категоричностью суждений. Я должна ему донести, что вариантов всегда больше, чем два.
– Теперь я прошу вас вытащить карту, которая будет отражать ваше состояние, если вы выберете компромисс.
– О каком компромиссе вы говорите? Он просто невозможен! Вы что, так и не поняли, КТО я?
Гнев – это хорошо. А вот нарциссическое «я самый-самый», моя проблема грандиозна – плохо. Раздутое «Я» мешает ему видеть возможности и быть гибким. Придется его немного осадить, чтобы открыть глаза. Говорю с прохладцей:
– Вы пришли за профессиональной помощью. Так что выполните упражнение до конца. ЕСЛИ БЫ компромисс был возможен, как бы вы себя чувствовали. Карту на стол, пожалуйста.
Клиент долго сомневается, но вытаскивает совершенно нейтральный природный пейзаж. Рисунок вроде бы и благополучный, трава, поле и деревья, но небо серое, и есть ощущение надвигающейся грозы.
– Прокомментируйте, пожалуйста, как вы чувствуете эту карту.
Он задумывается.
– Ася, я не вижу компромисса. Совсем. Но если бы он был возможен… хоть какой-то… Здесь нет счастья, но это неизмеримо лучше, чем потерять ее и умереть вслед за ней.
– Всегда есть третий вариант. И это вопрос цены.
Держу паузу… затем начинаю давить:
– На что вы готовы, чтобы быть вместе с этой девушкой?
– На все!
– Отречься от своей семьи, опозорить родовое имя?
– Да готов я на это! Но нам это просто не позволят сделать!
Он уже орет на меня.
– Умереть?
– ДА!
– Так умрите. Как носитель вашего имени – симулируйте свою смерть, хватайте девушку, мешок денег и бегите в другую страну. Вы сохраните свою репутацию не запятнанной. А там придумайте себе новое имя, женитесь, растите детишек, зарабатывайте. Что скажете?
Я понимаю, что Хокс совершенно, абсолютно шокирован. Он застыл в той позе, в которой застали его мои слова и вот уже несколько минут не шевелится. Постепенно, во взгляд его возвращается осмысленность, и он впивается в меня по звериному жадным взглядом:
– Еще!
И это приказ.
– Интригуйте. Создайте вашей возлюбленной фальшивую биографию, чтобы убрать крестьянство – сделайте ее богатой горожанкой. А потом раскройте заговор против короны. Или сначала его организуйте, а потом героически раскройте. – В этом месте глаза моего собеседника уж совсем округляются. – Когда венценосный родственник окажется вам должен, просите его о милости – наградить дворянством вашу любимую женщину, оказавшую неоценимую помощь в расследовании готовящегося покушения. Тогда не придется отказываться от своей личности и полжизни проводить в изгнании. Но и усилий это требует больших.
Я понимаю, что Хокс сейчас схватит меня в охапку и начнет трясти, чтобы выбить из моей головы все варианты и поскорее – с таким голодом и безумной надеждой он на меня смотрит.
– Еще!
– Женитесь на ком-то по расчету. Наверняка существует в городе страдающая благородная леди, которая не может быть вместе с любимым по тем же причинам. Вот и помогите друг другу – формально вы женаты. Фактически не видитесь, кроме как на официальных приемах. А дети… их будет двое – ЕЕ ребенок, плод ее любви. И ВАШ, от вашей возлюбленной. Назовете их братьями. Это малая цена за душевный покой.
