Узел судьбы (ЛП) - Шторм Лирик

С решительностью вытащила из одного кармана рюкзака маленький диктофон, купленный у уличного торговца за два доллара. Именно он был моим спасением, помогая не отставать от школьной программы. Нажав на кнопку включения, я тихонько поднялась по ступенькам и приоткрыла дверь, рефлекторно взглянув на камеру, а затем на кухню. Взгляд быстро вернулся к камере, когда я поняла, что красный индикатор не горит.

Почему он не горит? Обычно он всегда горит.

Так же быстро, как появилось замешательство, вспыхнула надежда, что меня не заметят, когда я пойду на кухню, и что-нибудь возьму. Мои движения были максимально быстрыми, так как не знала, как долго камера будет выключена. Прошмыгнув в пустую кухню, я направилась прямиком к фруктовой вазе. Осматривая ее содержимое, я тихо пробормотала его в диктофон, гадая, заметят они если возьму один фрукт. Зная миссис Бейнс и ее придирчивость, она наверняка заметит. Отойдя от вазы решительно направилась в кладовую, и начала свою маленькую спешную охоту за фруктами.

Мне строго-настрого запрещалось заходить в это помещение, и все же я решилась нарушить запрет. После недолгих поисков я обнаружила то, что искала — целый склад фруктов. Яблоки, груши, бананы, апельсины, лимоны и лаймы аккуратно располагались на полках и в корзинах. Такого изобилия фруктов я не видела нигде, кроме как в супермаркетах.

Не в силах устоять перед соблазном, осторожно взяла яблоко и апельсин. При этом тихонько диктовала себе в диктофон, что именно беру, стараясь говорить тише шепота. Мои объяснения причин, по которым я это делаю, звучали нелепо и сбивчиво. В глубине души я понимала, что, не заплатив за фрукты, и совершаю кражу, а это противозаконно. Меня мучили угрызения совести.

Я не стремилась к излишествам, но очень хотелось приберечь что-то про запас. Дело в том, что в доме Бейнсов меня практически не кормили. Единственное исключение делалось, когда они хотели похвастаться мной перед гостями — а такое случалось всего четыре раза за все время моего пребывания у них.

Подойдя к двери, я замерла на месте, услышав приглушенные голоса.

О, Богиня! Это был голос мистера Бейнса!

Сердце забилось чаще, я схватилась за ручку двери кладовой потной ладонью и приоткрыла ее, когда голоса стали ближе. Похоже, они были прямо за дверью кухни!

— …ты уверен, что справишься? Не так, как в прошлый раз? — спросил пожилой мужской голос, от которого у меня по спине пробежал холодок.

Я узнала его. Никогда не забуду голос Альфы, который пах сигарами и гнилой рыбой и обещал заставить меня плакать.

Что он здесь делал?

— Я могу заверить вас, Альфа О'Лири, что менее чем через две недели Серена Уорд будет под вашей… опекой.

Нет!

Что он сказал?

— Как только она пропустит последний экзамен, ее признают неспособной к взрослой жизни и передадут под мою опеку до достижения двадцати одного года, — продолжал мистер Бейнс.

Вот почему он спрашивал, когда у меня последний экзамен?

Он хотел помешать мне?

Глаза заслезились. В отчаянной попытке сдержать слезы, я прижалась лбом к стене, желая вбить себе в голову немного здравого смысла.

Почему я не предвидела этого?

— Как только вы подпишете мой счет за программу Омега Темперанс, она будет передана под вашу опеку, — сказал мистер Бейнс.

Он продает меня?

За подпись?

Ему не повезло, я уже сдала последний экзамен.

Впервые в жизни я была благодарна дислексии! Казалось, она спасла мне жизнь, заставив сказать мистеру Бейнсу, что мой последний экзамен будет во вторник, а не сегодня.

Вот почему он выключил камеры? Чтобы не было видео, на котором он заключает сделку с другим членом совета?

— Да, да, — фыркнул О'Лири, а затем подозрительно спросил. — И ты не будешь пытаться вернуть ее потом?

— Она для меня бесполезна. Я просто сообщу прессе, что выпустил ее в мир, чтобы она расправила крылья. Они верят в то, во что хотят верить.

В голосе мистера Бейнса я практически слышала презрение, когда он так небрежно говорил обо мне, как о мусоре, который нужно выбросить.

Хотелось им крикнуть: Я не бесполезна!

Потому что так устала слышать это. Единственная польза, которую приносила людям, заключалась в том, что меня передавали из рук в руки. В любом случае, я не собиралась задерживаться здесь достаточно долго, чтобы он смог осуществить свой план. Независимо от того, насколько больно от такого предательства, независимо от того, как далеко мне придется идти, я уйду из этого дома, как только соберу вещи!

Я стояла в абсолютной тишине, пока не услышала отдаленный звук закрывающейся входной двери, а затем бросилась вперед. Понятия не имела, как долго он оставит камеры выключенными, поэтому мне нужно было действовать быстро. Адреналин притупил боль в спине, и я практически вылетела из кухни и сбежала по лестнице в подвал. В спешке запихнула свои скудные пожитки, диктофон и свежие яблоко и апельсин в рюкзак. Это не заняло много времени, потому что у меня было не так много вещей, и все легко поместилось. Прошло несколько минут, а я уже выскользнула через черный вход. Как только оказалась на улице, то побежала, как будто от этого зависела моя жизнь, и не останавливалась, пока не добежала до улицы миссис Мачески.

К тому времени, когда добралась до дома миссис Мачески, я задыхалась и у меня сильно болела спина. Чувствовала, как просачивается влага через повязки, и поняла, что некоторые раны кровоточат. Возможно, было глупо заходить к ней, но боялась, что она будет волноваться, если не получит от меня известий. Ее здоровье и без того было плохим, и не нужно было добавлять к нему еще и беспокойство о том, что со мной случилось.

Ее уже не было на крыльце, поэтому, вытащив письма из переполненного почтового ящика, я направилась прямо к входной двери и быстро постучала. В нервном ожидании, переминаясь с ноги на ногу, я стояла и ждала, когда она откроет. Уходя, я заметила, что камера снова загорелась. Не знала, увидел ли он меня, и если да, последовал ли за мной. Но рисковать было нельзя, а впереди предстоял долгий путь. Мне по-прежнему хотелось бежать без оглядки. Панические рыдания подкатывали к горлу, но годы вынужденного молчания сдерживали их.

Миссис Мачески бросила на меня один взгляд, когда открыла дверь, и провела прямо внутрь. Придерживая одной морщинистой рукой за спину, а другой держа за руку. Несмотря на свой преклонный возраст, она была выше меня, как и большинство Бет. Ее почта присоединилась к остальной неоткрытой куче на маленьком столике у двери.

— Дитя, — сказала она мягким, хриплым от многолетнего курения голосом. — ты дрожишь. Все в порядке?

Я ответила слабой улыбкой, не желая ни в коем случае заставлять эту милую женщину беспокоиться. Она была одной из немногих людей, с которыми я чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы говорить свободно. К сожалению, это в сочетании с нахлынувшими на меня нервами заставило меня говорить все без остановки почти на одном дыхании.

— Да, мэм. Я просто зашла, чтобы сказать вам, что сегодня сдала последний экзамен. Закончила школу и все такое. И мне восемнадцать, так что я могу пойти искать свою подругу. Не знаю, как это сделаю, но уверена, что что-нибудь придумаю. А это значит, что больше не смогу помогать вам с продуктами. Мне очень жаль. У вас есть кто-нибудь…

К тому моменту миссис Мачески усадила меня в одно из своих огромных синих кресел с цветочным принтом и накрыла одеялом. До моего носа донесся ее естественный запах шалфея, смешанный с темным шоколадом и вишней, напоминавший мне торт черный лес и заставляющий течь слюнки.

Даже не осознавая, что делаю, я укуталась в плед и начала вдыхать его запах. Мои мышцы постепенно начали расслабляться. Я замерла, чтобы сделать глубокий вдох, вдыхая этот восхитительный запах торта, а миссис Мачески сразу же воспользовалась моментом.

— Это замечательная новость! Я так горжусь тобой, дорогая. Знала, что ты сможешь это сделать.