Что ты несешь с собой – часть II (СИ) - Жукова Юлия Борисовна

Я поднялась к себе и уселась на балконе с одной из Чалермовых книг. Смеркалось, и по всей резиденции постепенно разгорались голубоватые огоньки, словно светлячки, рассевшиеся по лиановым ветвям. Читала я при свете своего третьего глаза, который не виден больше никому, а потому очень удивилась, когда меня окликнули снизу.

Под балконом стоял Чалерм с большим узлом из лотосовых листьев. Я отложила книгу и сбежала вниз по ступенькам, но Чалерма уже и след простыл, а о том, что он мне не примерещился, говорил только оставленный на столе узелок. Внутри оказались пирожки с острым крабовым мясом с городского рынка, и пахли они, как лучшее время моей жизни.

Моё утро началось с Париньи. Она заявилась прямо в дом и топталась у лестницы, пока на неё не наткнулась Буппа на пути к кухне. Впущенная служанкой наверх, Паринья только что не подпрыгивала на месте, так хотела поделиться новостями.

— Учителю Абхиситу вынесли третий выговор! — прошипела она, изо всех сил стараясь шептать, а не кричать. — Его должны отстранить!

— Молодец, — похвалила я сонно. — А ты знаешь, как это делают? Совет должен собраться или как?

Девочка задумалась.

— Да, вроде бы заседание должно быть… Я точно не знаю. Но с тремя выговорами всегда отстраняют!

Я рассеянно покивала, надеясь, что так и будет. Однако если Паринья знала, как бывает с обычными учителями, это не значит, что с членом совета будет так же. Я прикинула, как бы я могла повлиять на решение… Идеи делились на те, что не сработают, и те, где я с мечом наголо гоняю стариков по резиденции, но они тоже вряд ли сработают вдолгую.

Пришлось смириться с неизбежным.

— Пошли к Чалерму, — вздохнула я.

Однако далеко идти не пришлось: на лестнице послышались шаги, и Чалерм в компании Вачиравита спустился в гостиную. Вид нас с Париньей заставил их замедлиться, но ненадолго.

— Уже взялись за учеников? — хмыкнул учёный.

Я помотала головой и объяснила ему, что к чему. Вачиравит следил за моими губами непривычно внимательно, а когда я договорила, впился взглядом в Чалерма.

— Они должны его сместить.

Чалерм довольно кивнул.

— Надеюсь, что так. Пранья Кессарин и прани Паринья проделали хорошую работу. Пранур Крабук весьма щепетилен в этих вопросах, он будет требовать принятия мер, пока не получит своё. Думаю, мы можем прямо сейчас наведаться к зданию совета и послушать.

Послушать было что. «Зданием» оказалось скопление древодомов, налезающих друг на друга этаким проросшим клубнем — кривовато-круглое ажурное помещение, а из него вверх торчат полые стволы. Внутри сквозь плетение лиан я разглядела нарядно украшенный зал: диваны, застеленные яркими покрывалами, на стенах пестрели гирлянды из лент и флажков. В общем, советчики радовали свой глаз.

На повороте тропы Вачиравит замешкался: было видно, что это место его тревожит. Даже отсюда мы слышали возмущённый голос Крабука, который что-то доказывал членам совета. Оценив обстановку, Чалерм ухватил Вачиравита за локоть и утащил за куртину кустов. Я шмыгнула следом за ними, а Паринья спряталась за мной.

— … по правилам! — верещал Крабук, но я разбирала не все его слова. — … полагается… взыскать… трёх нарушений!

Ему в ответ ворчали какие-то ещё голоса, но слишком тихо.

— Чего там? — спросил Вачиравит.

Чалерм пояснил ему ситуацию.

— Как думаете, он их продавит? — задумчиво спросила я. Насколько я могла видеть, в здании совета заседало человек пять, а Крабук хоть и визглив, но он один. И я понятия не имела, как устроена иерархия между советом и библиотекой.

Чалерм сделал сложное лицо, которое мне вовсе не понравилось. Вачиравиту, похоже, тоже, потому что он вдруг пнул основание ближайшего куста, прошёлся туда-сюда, уперев руки в боки, плюнул под ноги и направился к зданию совета.

Мы с Чалермом встревоженно переглянулись и поспешили следом.

— … член или не член! — верещал Крабук. — Правила есть правила, и для членов исключений нет, как и для представителей других органов клана!

— Мы это всё понимаем, — кивал какой-то седой махарьят с длинным носом и крючковатым подбородком, которые едва не смыкались друг с другом. — Но у пранура Абхисита в рукаве больше тридцати лет безупречной службы. Мы не можем так просто…

— Мне наплевать, что там у кого в рукаве! — брызгал слюной Крабук. — Он нарушил правила! Может, расслабился, может, возраст его догнал, это не моё дело!

Я постаралась рассмотреть сквозь сплетения лиан остальных членов совета, но никого из них не узнала.

— А почему самого Абхисита там нет? — шёпотом спросила я у Чалерма.

— Он не имеет права присутствовать на совете по вопросы его собственного отстранения от уроков, — так же тихо ответил учёный. — Его уже должны были допросить, и теперь он ожидает решения совета в храме.

При упоминании храма я поёжилась: не разделил бы Абхисит судьбу точильщиков… Не то чтобы я за него переживала, но и плодить кусты мне не нравилось.

— Нельзя же так рубить с плеча, не разобравшись, — заворчал тем временем другой советник, почти такой же толстый, как Крабук. — Тем более, что сам Абхисит уверяет, что не выписывал этих книг, а одну и в глаза не видел никогда. Ты не думаешь, что могла произойти ошибка или ученики сами…

На этом месте Вачиравит ввалился в здание совета, заставив говорящего ошеломлённо умолкнуть.

— Абхисита отстранить! — рявкнул он.

Советники поражённо молчали и переглядывались. Крабук наконец смог перевести дух и утереть обильно потеющий лоб. Мы с Чалермом и Париньей не стали заходить, а притаились за пучком лиан. Укрытие так себе, но советникам было не до того, чтобы озираться.

— Малыш Лукгоп, — наконец расплылся в улыбке толстый. — Ты двери попутал, что ли?

Вачиравит раздул ноздри, но не попятился, только кулаки сжал крепче.

— Уберите Абхисита с групп.

— А то что? — сощурился носатый.

И вот тут он просчитался. Как руководить, укрощать или договариваться, Вачиравит понятия не имел. Но он хорошо понимал, как угрожать.

— А то я его за ноги выкину с горы. И тебя тоже. И всех вас! — выкрикнул он в лицо-полумесяц. — Вы мне никто не ровня! А я ещё друзей позову!

— У тебя нет друзей, — фыркнул ещё один советник, лысый, как монах.

— Ес-сть! — торжествующе прошипел Вачиравит. — Целая куча.

— И что же ты с ними делаешь? — уточнил носатый, насмешливо улыбаясь.

— На охоты хожу, — огрызнулся Вачиравит. Потом, видя, что его объяснения не помогают, достал из-за пояса хлыст и щёлкнул им так, что чуть не обжёг носатому нос. — Уберите Абхисита!

Советник потёр кончик своего хобота и покачал головой.

— Буянит мальчик, смотри-ка. Чем тебе пранур Абхисит так насолил?

Поскольку он держал руку перед лицом, Вачиравит не понял его слов, и только щёлкнул хлыстом ещё раз.

— У тебя вроде жена у него учится, разве нет? — припомнил толстяк.

— И учит он её так себе, — вставил Крабук. — Даже как пользоваться библиотекой не объяснил.

— Ну это вряд ли может считаться достаточной причиной для отстранения одного из лучших… — начал лысый, но тут у Вачиравита как-то подозрительно загорелись глаза, и он перебил:

— Она у него видела проклятые снопы!

Я прикусила губу чуть не до крови. Что он несёт⁈ Чалерм рядом со мной со свистом втянул воздух сквозь зубы.

— Что? — изумился лысый. — Где?

— На столе! — продолжал гнать Вачиравит.

— Должно быть, пранье показалось? — предположил толстяк. — Она ведь даже не махарьятта…

— Она мне показала! — не отступал Вачиравит, а потом сунул руку за пазуху и вытащил конвертик из листа. И когда успел припрятать⁈ — Вот в таком было.

Тут уже советники переглянулись с тревогой в глазах. Один из тех, что до сих пор отмалчивался, теперь прокашлялся и встал. Росту в нём было больше, чем в Вачиравите, а на макушке стоял высоченный хвост из серо-седых волос, отчего весь советник напоминал высушенную морковку.