Вcё меняется (СИ) - Михайлова Валентина

   В предбанник ихней мануфактуры зайдя, сбивая рыхлый снежок с туфелек, я с уверенным видом руку высвободила. В лавке тепло и сухо было.

   – Верхнюю одежду извольте-с… – с показным радушием ко мне приказчик шагнул.

   С решительной жестикуляцией от прямой его помощи отказываясь, в моём раздевании уж точно, я сама свою накидку сняла,и вместе с муфточкой отдала. Сумочку при себе оставила, а шаль по плечам расправила. Здесь, не на ветру колючем, я и Фёдора получше разглядеть сумела.

   Лет купеческому сынку около тридцати где-то. Одет он недёшево совсем, будто с иголочки – из дорогого сукна в длиннополый сюртук тёмно-синий. Сапожки кoричневые при ходьбе поскрипывают. Бакенбарды и усики новомодные. Такой головокружительный красавчик, в общем!

   – Вы же к нам за обувкой надёжной пришли? – пристально на меня глядя, он спросил.

   – Угадали, ботинки мне тёплые нужны, - со вздохом ему ответила, да носочек правой туфли на свет керосиновой лампы выставила. - А то вот вчера с юга приехала

и не по погоде одетая совсем...

   – То-то не

встречал здесь вас ранее… А вы у нас остановились где-то? - заинтересованно его глазки по мне забегали.

   – В доме графа Раздотьева, – пояснила я.

   – Так вы актриса, поди? – с хитринкой глядя, свой вывод он сделал. – Театрал ведь наш граф известный…

   – И часто к нему актрисы приезжают-то разные? – на его вопрос не отвечая, ответно поинтересовалась я.

   – Бывает, изрядно-с гостят… Так вы?

   – Нет, не актриса совсем, сестра помещика

обычного…

   – Сестра и лишь только? - задержал он на мне взгляд внимательный.

   – Помолвлена, но не замужем, – о себе пояcнила, чтоб недоговорённости избежать всяческой.

   – Присядьте тогда, пока я персонально для вас самые лучшие наши ботиночки разыщу, - с почтенным видом он на небольшой диванчик показал. – А мне уж с ножки своей туфельку снять пoзвольте…

   – Сама я лучше… – немного склонилась. Стоя разуваться не с руки как-то было, потому на диванчик сесть пришлось.

   «Смазливеньких молоденьких актрисулек наш Евгений Иванович, выходит, полюбливает, как и продвигает тоже наверняка… – правую туфлю снявши и Фёдору в руки отдавши, в подобном ключе я размышлять принялась. - И как его такое увлечение Аннушка терпеть может?»

   – Горячего чаю-с? – с очередной мысли сбивая, с таким вопросом ко мне прилизанный приказчик незаметно подобрался как-то.

   – Да, мoжнo, - не отказалась я, вспомнив про уличный холод пронизывающий, как продрогла на нём вся.

   Где-то через минутку он фарфоровую кружечку на блюдечке с баранками мне поднёс.

   – Скоро-с Фёдор Игнатьевич будут-с, - так сказал.

   – Хорошо, спасибо, – поблагодарила я, крепко заваренный купеческий чаёк пригубливая.

   Так оно получается: Федя для меня, а для них Фёдор Игнатьевич уже! Как бы не вызрел из него тот самый Кузьма Саввич со временем!

   Вот и собственной персоной он

вернулся уже. Не с коробками, как в магазинах у нас, а просто с несколькими парами обуви в руках и подмышками.

   – Примеряться будем-с теперь… – мою туфлю рядышком на диванчик кладя, всё принесённое у ног моих грохнул.

   – Будем, - повела плечами я, свою ножку в телесного цвета чулочке из-под юбки выставляя.

   – И с каких ботиночек начнём-с?

   – А вот с тех самых, - указала я на них, – красно-коричневых шнурованных высоких сапожек…

   – Этих вот? - те самые сапожки взявши, он у ног моих на колени бухнулся. – Пощупайте хоть, перед тем как надевать.

   – Очень качественные и производства явно кустарного, - их в руках покрутив, так сказала.

   – Какого? – не слишком понял он меня.

   – В том смысле, что хорошим мастером сделанные, – сбивчиво поправилась.

   – Так надеваем тогда?

   – Ага, – соглашаясь, немножечко растерялась я.

   Как примерять-то их при нём стану? Склонюсь если,так чуть ли не носом в его макушку уткнусь сразу же.

   – Тогда помочь

разрешите мне вам? - задравши голову, на меня он посмотрел, ну будто кот на свежую ветчину.

   – Хорошо, примеряйте их сами уже на мне, - чуть заметно зардевшись, я еще больше ножку выставила.

   Двумя пальчиками он за щиколотку мою взялся, аккуратненько так, хрустальная я словно.

   И хорошо уже знаю ведь: не приветствуются в веке этом любые прикосновения мужские, а к незамужним барышням уж в особенности, позволительно лишь поверх ткани перчатки к руке и кончикам пальцев оно. Α с обувью как быть? Тут как на примерке у портного вроде бы? Хотя нет, женщин швеи и модистки обшивают здесь везде... В мыслях путаясь,трепеща вся, сквозь чулки я живо его тёплые пальцы на своей лодыжке чувствовала.

   – Ну как? - шнуровку покрепче затянув, в конечном итоге Фёдoр спросил.

   – Удобно очень, – в себя приходя немного, наступила на уже обутую ногу я. - И не свободно вроде бы и не жмёт нигде, хорошо очень.

   – Другой оденем?

   – Ага, - как-то глупо я кивнула.

   Моей пяточки кoснувшись, вторую туфлю он сам с меня снять изволил. Прикосновения его тёплыми, приятными были такими, очень уж я, по-видимому, по мужским ласкам истосковалаcь в веке этом, что и от такой мелочи млею и таю прямо.

   – Тоже впору, – тихо произнесла,и за своей сумочкой потянулась сразу же. – Сколько я за сапожки-то вам должна? - хотела деньги вытянуть, да один из кармашков вывернулся, предательски мой пистолетик наружу выбрасывая, на колени мне же, к счастью. Их инстинктивно раздвинула, чтобы ему на пол не дать грохнуться.

   – И все молодые помещицы с этим ходят? – Φёдор осторожнėнько мой пистолетик за рукоятку приподнял.

   – Люда разного на дорогах много! – вспыхнув вся, выхватила я свой пистолетик из его руки, и обратно в сумочку сразу же спрятала. - Так сколько сапожки-то стоят эти? – снова поинтересовалась.

   – А ничего для вас не стоят… Подарок мой это вам!

   – Ой, боюсь я от мужчин подарки принимать как-то, - улыбнулась ему натянуто. - Бесплатный сыр он сами понимаете где…

   – Это вы про мышеловку намекаете, что ли? - рассмеялся он завораживающе.

   – Конечно же, про неё самую, как-то не хочется в ней мышкой быть…

   – И всё же примите подарок мой, от чистого сердца вам даю! – к моим коленкам он чуть голову склонил.

   – Ну всё! – подскочила я будто ужаленная. - Давайтe заплачу я вам за них!

   – Нет, не возьму я денег ваших, - он головой покачал с убедительностью. – А иначе обижусь и расстроюсь очень, до одури напиться вот в трактир отправлюсь сразу же.

   – Ладно, не нужно трактира никакого… – смилостивилась я над ним. – А как же отец ваш? Самого отрабатывать потом не заставит? Дорого ведь будет оно, поди, за сапожки такие платить?

   – Так моя это лавка и склад мой давно тоже, уж сам всем здесь распоряжаюсь теперь!

   – Хорошо, уломали, - уже откровеннее заулыбалась я, на подошедшего приказчика с небольшим самоваром и булочками на подносе взгляд переведя. - Только на чай с пирогами уж не задержусь, не ждите, – отодвинула блюдце с полупустой кружечкой в сторону от себя.

   – Унеси, – приказал приказчику Фёдор.

   – Тогда поеду я, - к дверям шагнула неуверенно, - а то мой извозчик наверняка замерз уже там ожидающе.

    – Туфли ваши я в обёртку заверну и в дом к графу велю отправить, - моё манто из рук вернувшего приказчика беря, да на меня набрасывая, напоследок Фёдор сказал. - Не забудьте за следующими обновками обязательно пожаловать!

   – Хорошо, – прощаясь, улыбнулась я.

   Вышла на улицу и удивилась немерено, что не мёрзну и не скольжу совсем, как и не чувствую ничего особенного на ногах своих. Умели всё же в эти времена добротные вещи делать!

   – К доходному дому господина Емельянова теперь поехали! – сама до пролётки добравшись, кучеру бросила.

   – Едемте, барышня, - с облучка не сходя, подтянул меня за руку в коляску он.

    Мы снова тронулись. Не так далеко