Гувернантка для капризного принца (СИ) - Фрес Константин
— Ссора и война развязалась из-за того, что кое-чей папаша не знает, что такое честь, и не умеет держать данных слов! Его клятвы — ничто, а верность его не более, чем иллюзия,
— парировал принц. — Вспыхнул бунт; короля убили, — принц стал злым, плаза его превратились в бушующий ад, — и не факт что это не сделали люди по наущению вашего отца. Но вот незадача, — принц гадко посмеивался, — к тому моменту подрос я. И я, юный и неопытный принц, вколотил врагам в глотки вместе с расплавленным свинцом все неуважительные слова, высказанные в адрес королевского дома. Правда, неожиданно?
— Вы ждете, что я вас похвалю за проявленную вами жестокость?!
— Разумеется, нет! — фыркнул насмешливо принц. — Зачем мне ваши похвалы? Я итак знаю, что молодец. В этой бойне я выжил и победил. Большего для самоутверждения и не нужно.
— Победили не вы, — резко выкрикнула Эвита. — А ваша мать, которой вы боитесь признаться, что!
Крепкая ладонь принца до боли сжала лицо девушки, зажала рот.
— Тише, тише, — страшно прошипел принц, склоняясь над Эвитой. Его красивое лицо сделалось страшно. — А вот кричать о магии в королевском доме чревато! И обвинение принца в магической ереси чревато! Думаешь, я не потащу тебя за собой, если за меня возьмутся всерьез? И тебя, и твою сестренку.
Эвита вскрикнула и забилась. Принц крепко встряхнул ее, отрезвляя.
— Так что прекрати вести себя как тупая корова! — неуважительно рычал он. — И детских глупых капризов твоих с меня довольно! «Хочу-не хочу». Это осталось в прошлом! Хочешь выжить — будешь делать то, что я велю!
— Я не стану рожать для вас детей! Я не инкубатор! — яростно выкрикнула Эвита, изо всех сил оттолкнув принца от себя.
— О, девочка! — он снова рассмеялся, жестокий и отчаянный. — я вижу, что все-таки переоценил твой ум. Ты не умна; ты глупая, высокомерная и капризная дура, которая не до конца понимает, в какую неприятную историю влипла.
Он рывком прижал девушку к себе, до боли стиснул ее тело.
— И еще ты не понимаешь и не знаешь, как я могу быть жесток, — сухо произнес он, рассматривая ее искаженное от злости лицо. — И как умею добиваться своего.
Я могу подвергнуть тебя таким страданиям, о которых ты даже и не подозревала. Так что хватит ломаться.
Эвита словно обезумела от ярости и страха.
Одежда ее была в полном беспорядке: грудь была видна из разорванного платья. И
девушке вдруг показалось, что принц прижимается к ней слишком страстно, слишком похотливо.
Со вполне понятными намерениями.
И все сейчас повторится снова.
Насилие и унижение. Мучительный стыд оттого, что ее тело бьется в спазмах удовольствия.
Его горячий рот, ласкающий ее между ног.
И собственное тайное, стыдное желание, чтобы эта ласка не кончалась никогда!
— Не смейте меня касаться! — кричала она, яростно колотя принца по плечам, по груди.
Он молча встряхнул ее, свирепо сопя. Так, словно хотел душу из нее вытрясти. Но это помогло мало; точнее — не помогло совсем.
Девушка превратилась в фурию, в опасного хищного зверька, бьющегося за свою жизнь.
Она готова была кричать, кусаться и царапаться, она готова была выпрыгнуть из собственной кожи, лишь бы отбиться, лишь бы выскользнуть из его рук.
— Я ненавижу, ненавижу вас!
Они сцепились, словно пара кошек, бъющихся насмерть. Руки их переплелись в борьбе, и принц крепко прижал Эвиту к стене, придавил всем своим весом, стараясь с ней совладать и успокоить ее.
— Тихо! — шипел он сквозь сжатые зубы. — замолчи!
— Ненавижу! Ненавижу! — яростно твердила она, не понимая, откуда в ее груди столько огненного, пожирающего чувства к этому человеку. — Ненавижу!
Ее крики было не остановить; и принц вдруг подался вперед, пребольно вцепился пальцами в ее подбородок и неожиданно влепил ей поцелуй, нехороший, злой, насильный и гадкий.
В нем не было нежности; только пылающая, всепоглощающая страсть.
И с любовью эта страсть, кажется, тоже имела мало общего. Желание драться и побеждать было заключено в этом поцелуе.
И Эвита, заводясь, приняла правила игры.
Она пребольно куснула принца за губу, он отпрянул от нее, отрезвленный болью, машинально отер кровь ладонью.
В его темных глазах плескалась страсть; темная, глубокая, гибельная.
Он был опьянен сопротивлением девушки, ее яростным отпором, ее силой. Она бросала вызов ему, сопротивляясь и противясь его воле.
И его это заводило больше соблазнительных танцев наложниц.
— Строптивая кобылица, — прошипел он, буравя ее горящим взглядом.
— Попробуй, укроти! — рявкнула она в ответ.
«Что. Я. Творю», — только и успела подумать Эвита, лишь один только раз заглянув в его глаза.
Его чувства каким-то образом передались и ей.
Она готова была дубасить его кулаками, кусать и рвать зубами, чтобы услышать, как с его губ сорвется стон.
Принц снова больно сжал ее лицо жесткими пальцами, снова яростно припал к ее губам своими, горячими и жадными.
И Эвита так же яростно ответила на его поцелуй, вцепившись ногтями в его плечи, обвив принца ногами и повиснув на нем, словно на своей жертве, которую хотела увлечь за собой в пропасть, на погибель.
Второй поцелуй вышел такой же яростный и страстный, долгий и мучительный, томящий разгоревшееся желанием тело. О предосторожности не думалось; ни он, ни она не вспомнили о том, что нужно хранить в тайне то, что сейчас происходит между ними.
Они целовались исступленно, жадно, порывисто, дыша пламенем друг друга.
— вы и целоваться не умеете, вашество, — хрипнула ставшим внезапно непослушным голосом Эвита, через силу отрываясь от принца.
— А ты, стало быть, умеешь, — в тон ей ответил принц, тяжело дыша. Его ладонь с силой, жадно, сжала грудь девушки, виднеющуюся из разорванного платья. Принц задышал еще жарче и жаднее, вжимаясь меж разведённых ног Эвиты, которыми она обнимала его. —
Часто приходилось целовать кого-то?
Тут Эвита прикусила язык; как Маша она, разумеется, пробовала эту ласку, и частенько.
Опыт имелся.
А вот как дочь герцога она, разумеется, не имела права вести себя так свободно.
И дарить свои поцелуи всем, кому вздумается, тоже не имела права.
— Я спрашиваю, — яростно прорычал принц, жестко перехватывая ее под бедра и встряхивая девушку, — кого ты целовала до меня, а?!
— Ваше какое дело?! — шипела разъяренной кошкой девушка, терзая плечи мужчины ногтями. Он прижимался к ее раскрытому лону весьма недвусмысленно, потирался об ее тело вставшим жестким членом.
И от этого у нее судорогой сводило напряженные ноги, живот от предвкушения охватывали частые сладкие спазмы.
Девушка в струнку вытягивалась, чтобы не раскричаться, чтобы не застонать в голос от охватывающего ее безумия — от яростного и жгучего желания.
— Как будто вы мало целовали женщин... Думаю, их имена вы не назовете, даже если спросит ваша будущая королева!
— Никого, — злобно рявкнул принц. — Я не целовал никого. От женщин мне нужно другое! не эти слюнявые причмокивания!
«О, прелесть какая, — восхитилась про себя девушка. — Да это первый его поцелуй?! Я бы сказала, что это романтично. Но он мне сейчас половину лица отожрет».
— Да? Неужели? А первым ко мне целоваться вы полезли, а не я к вам!
— Сейчас исправим эту оплошность!
Он поспешно, путаясь в одежде, высвободил из штанов жесткий член и, помогая себе рукой, приставил его к мокрому лону Эвиты.
Пальцы его, которыми принц провел по раскрытой промежности девушки, стали мокрыми от ее влаги, от ее неистового желания.
И это еще больше разозлило и раззадорило принца.
— Говоришь «нет», а сама мокрая по колено! — рыкнул он.
Цепко ухватив ее за бедра, он в одно движение насадил девушку на свой вставший член и толкнулся в ее узкое тело так жестко и яростно, что она вскрикнула от боли, сжавшись.
— Все равно моей будешь, — рычал он злобно, толкаясь еще раз, жестко и жестоко, нарочно заставляя ее вопить еще и еще. — И не смей! Больше! думать! О поцелуях! С
