Инкуб. Строптивая добыча (СИ) - Вьюга Анна

Потом тронул оправу моих очков.

- Нет! – спохватилась я и дёрнула головой.

- Ну нет так нет, - согласился инкуб почему-то. И чего это он такой покладистый вдруг? – Как-нибудь в другой раз снимем. А пока надеюсь, не помешают. Если честно, уже сто лет этим не занимался.

Я не успела удивиться. Или переспросить, что он имеет в виду.

- С днем рожденья! – шепнул он, склоняясь ближе.

А потом его губы накрыли мои.

И я снова почувствовала тот забытый сладко-солёный вкус.

Глава 7.

«Инкубы – крайне загадочные существа. Все попытки их изучения ограничиваются обычно описанием поверхностных обычаев и повадок, которые они открыто демонстрируют, надёжно скрывая в то же время от посторонних глаз свою истинную жизнь и внутренний мир. Множество белых пятен не позволяет составить сколько-либо целостного учения об инкубах. Один вопрос беспокоит исследователей больше всего. Никто никогда не видел их женщин. Почему?»

Леди Мэри Сазерленд. Отрывок из трактата «Об инкубах».

От неожиданности и невероятного удивления я среагировала не сразу. Мы замерли в напряжённой неподвижности. Велиар прижимался губами к моим, а я чувствовала, как в груди вспыхивает и разрастается что-то невыносимо жгучее.

Потом я очнулась и разорвала связь – попыталась вырваться, отвернуться, но он властно взял моё лицо за подбородок и снова нашёл мои губы. И в этот раз то было не просто касание-знакомство, касание-разведка. В этот раз он, кажется, вознамерился сделать так, чтобы я и думать забыла о сопротивлении.

Быстрые, горячие поцелуи. Стук моей крови в ушах. Вкус его губ. Темнота, заполненная звуками нашего сбивчатого дыхания. Каменная твёрдость мышц под моими ладонями. Такие незнакомые ощущения, и так много всего сразу, что это оглушает.

Когда Велиар убедился, что я больше не пытаюсь вырваться, обнял меня обеими руками – всё крепче и крепче, как удав обвивает кольцами добычу.

Он сказал – то, что случится между нами этой ночью, останется здесь. Никто ничего не узнает.

Я должна прекратить. Немедленно, пока это не зашло слишком далеко. Я сейчас на территории инкуба, и не смогу выиграть в этой игре.

Но мгновение за мгновением утекают в темноту, а я всё не могу найти в себе сил остановить то, что происходит. Что-то внутри меня тянется к инкубу столь яростно, будто я усталый путник в пустыне, умирающий от жажды, а он – озеро с манящей прохладной водой.

Инкуб вжимается в меня всем телом, целует так, словно я для него – тоже.

Жару внутри тесно, и чтобы не сгореть заживо, я начинаю делиться. Велиар замирает на миг, и я чувствую, как по его телу проходит дрожь. Его руки делают мне больно, но словно спохватившись, он расслабляется, и становится совсем хорошо.

Поцелуй затягивается, становится томным, неспешным. Инкуб прихватывает мою верхнюю губу, задерживается, отпускает, и снова и снова возвращается за новой порцией Пламени, которое струится меж нами так, что я буквально чувствую это кожей.

Я теперь начинаю понимать, что женщины находят в инкубах такого, что заставляет терять головы и платья.

Потому что с каждым поцелуем – или с каждым мгновением этого бесконечного поцелуя – будто кто-то отрезает одну за другой верёвки, которыми к моим ногам и рукам были привязаны стопудовые камни. Моё тело становится всё легче и легче. Уходят тревоги, и становится легче груз невыносимых воспоминаний. Будто осенние листья так спокойно и тихо укладываются у корней деревьев, чтобы там незаметно перегнивать и дать новую жизнь корням.

Прошла моя мигрень. Словно рассыпался в пыль железный обруч, что сковывал виски. Мне становится тепло и спокойно.

Приоткрываю губы, не подумав о последствиях, и инкуб немедленно реагирует на это приглашение. Удивляюсь, когда его язык осторожно касается внутренней поверхности нижней губы, оглаживает болезненно-чувствительную кожу. Оказывается, можно целоваться и так? Если бы кто-то рассказал раньше, меня бы передёрнуло от омерзения. Но моё тело каждое новое действие инкуба встречает с восторгом и любопытством, и требует ещё и ещё. Это ведь только поцелуй? Моё право вето при мне, и я всегда успею остановиться, если дело зайдёт слишком далеко.

А инкуб словно чувствует, что нельзя переходить границу, за которой я очнусь и вспомню, кто я и что я. Поэтому только целует, а руки по-прежнему держит в узде – лишь обнимает осторожно и поглаживает украдкой спину.

Но как целует… Его язык, дразня, трогает краешек зубов. А потом проникает и дальше. Касается моего. Невыносимый жар внутри меня реагирует такой вспышкой, что перед глазами начинают метаться звёздочки.

Колени слабнут, я чувствую, как медленно сползаю вниз по стене, и Велиар осторожно следует за мной. Поддерживая под локти, опускается на одно колено. Одуряюще пахнет сеном. Так намного удобнее, когда сидишь в нём и земля не качается под ногами.

А очки, действительно, совсем не мешают.

Когда Велиар разрывает поцелуй, инстинктивно тянусь за его губами. Зачем? Куда? Мне же надо…

- Сейчас, Мышка. Сейчас… погоди…

Он больше не держит меня – усаживается рядом, плечом к плечу, и тяжело дышит, опираясь спиною о стену.

А меня словно ударом плети обжигает осознание того факта, что я не только отвечала на поцелуи инкуба только что – я умоляла о продолжении!

Щёки горят невыносимым стыдом. Пытаюсь вскочить и убраться, наконец, из этого заколдованного места. От этого змея-искусителя, который всего одним поцелуем чуть не заставил меня позабыть обо всех принципах.

Велиар ловит мою руку, железным хватом стискивает запястье, принуждает сесть обратно.

Его пальцы продолжают сжимать мою руку, даже когда мне приходится подчиниться и я сердито плюхаюсь обратно. Дёргаться в попытках стряхнуть этот стальной наручник оказывается совершенно бесполезно.

И мы сидим так ещё минут пять в полном молчании. Я пытаюсь привести в порядок дыхание – и хоть как-то мысли. Первое получается лучше. Я начинаю злиться. На себя в первую очередь, конечно же. Но и на инкуба тоже – это из-за него ведь всё!

Украдкой смотрю на Велиара – и вижу, что он бледный.

- Выглядите не очень. Что, поплохело? Может, у вас на меня аллергия? Вот счастье было бы! – язвительно замечаю, снова пытаясь выдернуть руку. С тем же успехом.

Инкуб усмехается и бросает на меня такой взгляд искоса, что смеяться мне почему-то уже не хочется.

- Ты просто представь, Мышка, что человеку после долгой голодовки дают сразу очень сладкий, невероятно вкусный десерт. Организм реагирует соответствующе.

- А, заворот кишок? – догадалась я.

Велиар рассмеялся.

- Не бойся, это скоро пройдёт, и мы продолжим. До рассвета ещё далеко.

Он поднял мою руку к лицу, и не отрывая потемневших глаз от меня, коснулся губами запястья.

Пришлось напомнить себе, что он инкуб. И прекрасно, прекрасно знает куда и как целовать. Пришлось - чтобы не поддаваться желанию закрыть глаза, и просто млеть и таять от того, как нежно касаются его губы самой нежной кожи на тыльной стороне руки, где тонкая сеть вен. Как щекотно и остро чувствуется там каждое, самое мимолётное прикосновение… Будто первое дуновение ветра перед бурей. Предвестник будущих открытий – и манит довериться и узнать, что же будет дальше, если начинается всё так…

- Отпустите. Мою. Руку. Сейчас же! – отчеканила я тем самым голосом, который заставлял расшалившихся учеников вытягиваться по струнке.

Инкуб поднял голову – как зверь, отрывающийся от желанной добычи – и повёл бровью иронично. Руку, конечно же, не вернул обратно законной владелице. И вообще, вид у него становился всё более цветущий, так что я не сомневалась, что побочные эффекты, если они и были, все уже прошли.

А сидели мы по-прежнему слишком близко. Хищник на расстоянии прыжка.

- Только не унижай себя ложью, что тебе не понравилось, - улыбнулся инкуб.

Я ответила прямым и открытым взглядом.